Так называемые «Дома для мамы» – кризисные центры, куда могут прийти беременные женщины или женщины с грудными детьми, оказавшиеся в трудном положении - сегодня открываются по всей России. Во множестве случаев это помогает женщине сделать выбор в пользу рождения и воспитания ребенка, а не аборта или дома малютки.
Мы побывали в «Доме для мамы», который открылся в Москве 7 февраля 2012 года.
Центр Москвы, улица Станиславского в 10 минутах ходьбы от станции метро «Таганская». Двухэтажный бежевый старинный особняк с зарешеченными окошками. Крытое козырьком крыльцо с детскими колясками. Рядом – маленькая детская площадка и тихий московский дворик, сплошь заставленный машинами. Табличка у двери красноречиво говорит, что перед нами «Дом для мамы».
За дверью – стойка администратора, около которой какие-то вопросы выясняет совсем молоденькая девушка. Внутри по-домашнему уютно и чисто, но малолюдно: одну из обитательниц недавно отвезли в больницу рожать, еще несколько отправились в поликлинику.
Руководитель центра, высокая статная Мария Студеникина, рассказывает, что «Дом для мамы» является одним из проектов православной службы помощи «Милосердие». Юридически он относится к Отделу по церковной благотворительности и социальному служению Русской православной церкви (РПЦ).
«В течение последних нескольких лет церковь активно работает в сфере защиты семьи, материнства и детства и открывает подобные центры по всей России. В 2011 году нам предоставили это помещение и, соответственно, Отдел по церковной благотворительности окормляет центр. То есть священники приходят и по желанию общаются с мамами, рассказывают им о православии. У нас это только добровольно - молитв и посещения богослужений в обязательном порядке нет. Мы можем мамочке только предложить что-то, показать, рассказать, а она уже принимает самостоятельное решение», – свое детище Мария ласково называет «Домиком для мамы», а его обитательниц «мамочками» и «девочками».
За четыре года в кризисном центре успело пожить около 145 матерей и порядка 150 детей. Кроме предоставления «приюта временного пребывания», «Дом для мамы» оказывает гуманитарную помощь и тем, кто не живет в центре. Ежемесячно ее получают 150-170 семей – речь идет о колясках, кроватках, памперсах, пеленках и прочих необходимых вещах. Периодически крупные партии отправляются в региональные центры. За время работы центра гуманитарную помощь получили более четырех тысяч семей.
Существует центр за счет благотворительных фондов и отдельных благотворителей. Основную помощь оказывает православный Фонд Святителя Василия Великого. «Кроме того, мы ежегодно пишем заявки на получение грантов, – продолжает Мария. – При открытии мы получили грант Национального благотворительного фонда на частичное оборудование центра, открытие и содержание в течение десяти месяцев. В течение четырех лет получаем субсидию комитета общественных связей города Москвы. Кроме того, помогают простые люди, семьи, которые объединяются и приносят те же памперсы, средства по уходу за детишками и многое другое».
«Разные компании помогают, – тихо-тихо рассказывает администратор Мария Сенникова, невысокая хрупкая женщина, в прошлом врач-педиатр. После выхода на пенсию она сначала занималась волонтерской деятельностью в сестричестве при церкви, и в итоге оказалась в «Доме для мамы». – Недавно пришла девушка, работающая в крупной строительной компании. Она всех мотивировала вместо корпоратива на эти деньги помочь какому-нибудь приюту или детскому дому. Сама нашла наш центр, позвонила, приехала, поговорила со всеми мамами, узнала, кого как зовут, у кого какие детишки, кому что надо. Кому-то куртка нужна на весну, кому-то обувь, кому-то игрушка или манеж – она всего этого накупила, привезла. Периодически звонят состоятельные мужчины, спрашивают, чем помочь. Делают сразу в интернете заказ, оплачивают, и нам привозят коляски, памперсы, пеленки».
Как получается, что женщине на девятом месяце беременности или на выходе из роддома некуда пойти? По словам сотрудников «Дома для мамы», в основном сюда попадают девушки из регионов России, которые приехали в Москву на заработки, успели завести отношения и забеременеть, но в итоге оказались брошенными. Средний возраст постоялиц – 25-35, но в разное время в нем проживали мамы от 16 до 49 лет.
«Как правило, это девушки без профессии, которые работают официантками, продавцами, кассирами, уборщицами. Зачастую они стоят перед выбором: сохранение беременности или аборт, потому что остаются без поддержки близкого окружения, без средств к существованию и крыши над головой. От детей отказываются отцы, а от девушек – их родственники. Девочки, которые к нам попадают, – обычно сами из неблагополучных семей, выросли либо в семье пьющих родителей, либо в неполной. Много выпускниц детских домов, особенно в последнем потоке одни девочки из интернатов».
Иногда врачи, видя, что матери с новорожденным некуда идти, сами звонят в «Дом для мамы» и просят забрать. Недавно департамент здравоохранения Москвы дал официальное разрешение на размещение информации о центре во всех женских консультациях. Теперь добровольцы разносят листовки по медицинским учреждениям вместе с официальным письмом и распоряжением правительства.
«Бывают девочки, полностью выпадающие из системы господдержки, у которых никого и ничего нету. Например, это гражданки других стран, которые не могут вернуться на родину. У нас есть одна девочка с Украины. На родине она была дважды отказницей – сначала от нее отказались в роддоме, а потом – приемные родители. На Украине она никто, и здесь – никто. Для девочек, у которых никого нет, один из выходов выживания – объединяться по несколько человек, совместно снимать квартиру и работать попеременно. Такие случаи у нас были неоднократно. Их немного, потому что для этого важно смиряться где-то, учиться дружить, уступать – ради детей жить вместе».
«Нужно понимать, что в основном девочки, которые попадают в такую ситуацию, плохо умеют договариваться, мягко говоря, – поясняет Мария. – Те люди, которые могут договориться с родными, зачастую не останутся на улице. Мы здесь стараемся учить их договариваться друг с другом, находить контакты, компромиссы, уступать, жить вместе. Для нас это принципиально важный вопрос. После выхода из центра им нужно будет договариваться со всеми: на работе, дома, в учебе – везде. Некоторые мамочки ругаются, некоторые очень хорошо живут, помогают друг другу, готовы сделать все ради других».
Те проблемы, с которыми мы сталкиваемся – это проблема выбора, выбора жизни. Когда девочка принимает решение – сохранить жизнь ребенку либо сделать аборт и делает правильный выбор – мы видим, насколько меняется ее судьба, насколько ситуации все решаемые в этой жизни. И мы стараемся делать все возможное, чтобы материальные трудности не были основанием для отказа от своего ребенка. Задача центра – не просто помочь матери переждать какое-то время, но также решить ее проблему с жильем, по возможности помирить с родными, дать профессию.
Сроки пребывания мамы в центре ограничены, но индивидуальны. Кому-то надо дождаться выдачи квартиры, кому-то – решить проблемы с документами и уехать домой, кому-то – наладить отношения с родственниками. Пока что максимальное время проживания девушки в центре – девять месяцев.
«Основной способ выпуска из нашего центра – это возвращение в семью. Мы стараемся найти то социальное окружение, которое могло бы ей помочь. Пытаемся вывести мамочку на диалог с отцом ребенка, если он не пропал еще на первых порах беременности. Наши специалисты звонят, приглашают этих отцов в центр, и здесь мы уже совместно пытаемся их помирить. Приглашаем и родителей. В основной девочки возвращаются к себе в регионы. Мы стараемся им организовать помощь на месте, привлекаем социальных работников из того храма, который находится недалеко от места их проживания. Безусловно они стараются делать все возможное, чтобы помогать нашим мамочкам. И не только соцработники – просто священники. Кроме того мы обязательно сообщаем в органы соцзащиты, что девочка нуждается в помощи».
В «Доме для мамы» девушки имеют возможность окончить курсы и получить какую-либо профессию. Курсы организуются «на дому» профессиональными организациями и оплачиваются благотворителями. Конечно, это не высшее образование, но девушки могут выбрать более чем из 20 профессий, например, стать флористом, парикмахером, маникюрщицей, секретарем, поваром, бухгалтером и даже слесарем.
Если девушки – выпускницы детских домов, то специалисты центра, среди которых есть юристы, помогают им получить положенное по закону жилье. «После выпуска из центра мы девушек не оставляем», – уверяет Мария Студеникина. По ее словам, даже уехав домой в регионы, они имеют право на юридическую и гуманитарную помощь, а также помощь соцработника. Кстати, юристы, работающие с попавшими в беду мамами – добровольцы, которые бесплатно оказывают благотворительную помощь, в том числе ведут суды.
«Самая большая сложность – нежелание мамы брать ответственность за свою жизнь и жизнь ребенка, перекладывание ее на сотрудников центра. Мы очень часто сталкиваемся с ситуацией, когда мамочка говорит – вы должны решить все мои проблемы, должны сидеть с моим ребенком, а я ничего не буду делать, буду только отдыхать, – отмечает Мария Студеникина. – К сожалению, это невозможно, потому что мы только помогаем, но мы не сможем прожить жизнь за эту девочку. Когда девочка отказывается ходить по всем необходимые инстанциям, при условии, что мы подготавливаем все бумаги и готовы с ней ходить, то, конечно, это очень большая проблема. Тут мы понимаем, что наша помощь малоэффективна, и мы не можем помочь этой девочке».
Правила проживания в «Доме для мамы» обсуждаются с девушками на первичном собеседовании, поэтому ситуации, когда кто-то не согласен соблюдать условия, встречаются редко. За соблюдением этих правил следит весь штат кризисного центра, который состоит из руководителя, администратора, социального работника и четырех дежурных, работающих посменно.
«Девочки у нас сами готовят, сами убирают. Готовят на всех, общие места убирают по графику, а свои комнаты – сами, – продолжает Мария. – У нас обязательная надомная работа: мотание ниток или шитье специальных скользких простыней для больниц – они необходимы для лежачих пациентов. В свободное время занимаются детьми, которые требуют очень много внимания, и оформляют необходимые документы: свидетельства о рождении, детские пособия, паспорта и прочее. На что-то другое, пожалуй, особо времени у них и нет». Все заработанные деньги остаются у мам и, как правило, их откладывают на жизнь после выпуска из центра.
«Посещение друзей – пожалуйста. В дневное время, до 10 вечера, уходить могут, когда хотят. У нас полностью открытое учреждение, поэтому девочки вольны делать то, что они хотят и считают нужным. Единственная просьба – информировать дежурных о времени своего прихода и ухода. Если уходят на ночь – по согласованию с администрацией. Мы просим писать заявление и указывать место, где они находятся, чтобы мы были в курсе».
Употреблять алкоголь и материться в центре строго запрещено – за мат заставляют извиняться друг перед другом.
«Естественно, капризы бывают, все же люди! – продолжает администратор. – Надо понимать, что у нас девочки обычно из социально неблагополучных семей, из детских домов, которые не умеют жить вместе, решать проблемы путем переговоров и обычного человеческого общения. Они часто не умеют общаться между собой, не умеют просить о помощи, которая им необходима. Они не знают самых элементарных простых вещей – что им с детишками надо гулять, что их надо купать – даже такое приходится объяснять».
История одной из местных жительниц, Лилии – девушки с миндалевиднями глазами, занятой мотанием ниток – типичный пример того, как и почему мамы попадают в кризисный центр. Лиля – выпускница детского дома из Челябинска. Когда ей был 21 год, она отправилась в Москву на заработки. Сначала работала на Черкизовском рынке, затем – на рынке «Садовод».
«Я давно торгую, это моя первая работа с детского дома – все, чему научилась, – Лиля отрывается от работы и покачивает в люльке маленькую дочку Амину. – Познакомилась с парнем, мы пять лет с ним жили, а «свекровка» нас развела, сказала, что я не могу иметь детей. Врачи говорили - все нормально. Я думаю, что это у него были проблемы».
«Со временем на рынке познакомилась с парнем, отцом Амины, и вскоре узнала, что беременна, - продолжает свой невеселый рассказ девушка. - На пятом месяце сказала ему, а он ответил, что я просто толстая. Показываю тест, а он: «Палочки можно и нарисовать». Сначала хотел ребенка, но потом появились какие-то друзья, с которыми он начал ходить в клубы игровые, делать ставки на футбол, выпивать часто и очень сильно. Потом руки стал распускать, два раза я чуть не потеряла ребенка - он под живот бил. А мне 28 лет, я очень долго ждала ребенка - даже ходила к Матронушке, просила. А когда забеременела, это была такая радость...»
«Когда срок был 4,5 месяца, его брат сказал: «Дай ей деньги, пускай делает аборт». Какая-то общая подруга посоветовала клинику, где его можно было сделать на таком сроке за 10-15 тысяч рублей, - вспоминает Лилия. - Я сказала: «Хорошо, давай деньги». С ним бесполезно уже было разговаривать, он каждый день пил. Когда пришла в ту клинику, рядышком оказалась детская площадка, и я увидела там женщину с маленьким ребенком. Как вошла, Амина начала шевелиться, и мне сразу плохо стало. Я сказала, что передумала и... ушла. Решила, что если Бог дал ребенка, значит, поможет нам».
«Почти до девятого месяца работала на рынке – хозяин попался понимающий, - продолжает молодая мама. - Встретила девочку из Донецка, она тоже была беременная. Мы сдружились, я предложила ей снять вместе комнату, чтобы она за детьми смотрела, а бы вышла на подработку - ее никуда не брали, документов не было. Когда я родила, поняла, что с чужим человеком Амину не могу оставить, выходила только полы в аптеке неподалеку мыть. А потом хозяйка квартиры решила нас выгнать - вызывала полицию, взяла наши вещи и выставила в подъезд. Сказала, что ее дочь переезжает в эту квартиру, и она расторгает договор. Полиция тоже подтвердила, что мы должны уйти. Подружка предложила ехать к ее свекрови в деревню под Питером. Это было ужасно - ни еды, ни памперсов, ребенка в тряпки кутала... И тогда я решила уехать обратно в Москву. Кое-как нашла через друзей тысячу на билет».
Идти в Москве Лиле было некуда. Из подъездов ее, зашедшую погреться и переодеть ребенка, выгоняли жильцы:
«У меня был телефон, и я в соцсети написала, что мне некуда идти. Подруга рассказала про приют для мам в Питере, и я нашла такой же в Москве. Никак не могла дозвониться, и вдруг какой-то парень из квартиры вышел: «Ваш ребенок постоянно плачет, может, он кушать хочет?» Я повернулась: «А есть у тебя чего покушать?» Стыдно было, но молока уже не было – я только воду пила или соки. Оказалось, он из Таджикистана, живет один, работает, дома почти не бывает. Столько мне еды и памперсов накупил! А потом говорит: «Я тоже здесь боюсь находиться, потому что эту квартиру я вскрыл». Я спросила: «Как это - вскрыл?» Выяснилось, что он работал дворником и платил полицейскому за информацию о «детдомовских» квартирах (жилье, положенному выпускникам детских домов - прим. ред.): «Вскрываю замки и живу. Если полицию бабки вызовут, иду на другую».
Спустя три дня Лиля уехала в «Дом для мамы».
Сейчас Лилии – 28 лет, а положенного жилья в Челябинске ей до сих пор так и не дали. Так как, по ее словам, и почти всем выпускницам интерната из ее потока:
«Меня хотели прописать в общежитии, где живут алкаши и наркоманы – я отказалась. Это была крошечная комната с кроватью и тумбочкой, плюс общая грязная ванна и общая кухня. Я сказала, что там жить не буду. Пытались меня уговорить на временную прописку - дескать, потом дадут квартиру. Я вернулась в свое строительное общежитие в Магнитогорске, где училась, и меня там избили за то, что я старшим девочкам не отдала стипендию».
«Когда я забеременела, начала заниматься вопросом жилья. В органах опеки мне сказали, что мой архив пропал (а это все документы на получение жилья). Я говорю: «Вот мой архив, я его забрала». Они удивились: «Нам директор детдома сказала, что умерла - спилась, жила в подвалах и так далее». Одну девочку у нас прописали в брошенном деревянном доме в Южноуральске. Другой дали 50 тысяч и сказали, что она может на эти деньги купить дом под Челябинском. Всех так и раскидывают, нормальное жилье только одной девочке дали, потому что она успешно вышла замуж. Кто-то уже двоих детей родил, кто-то у мужа живет».
Сейчас получить нормальную благоустроенную квартиру, положенную выпускникам детдомов по закону, Лилии помогает «Дом для мамы». Недавно от органов опеки из Челябинска пришло письмо о том, что квартиру все-таки выделят. Кризисный центр намерен отправить людей из челябинского приюта для мам осмотреть помещение, прежде чем женщина с ребенком туда переедет. А сама Лилия думает пойти учиться на повара детского сада, чтобы быть поближе к своей дочке.
Любопытно, что расположенный через дорогу напротив приюта для мам храм Святителя Алексия Митрополита Московского – единственный в Москве, где еженедельно проходят специальные богослужения для семей, которые не могут иметь детей. По словам Марии Студеникиной, у местного батюшки есть свой «послужной список», в котором уже немало пар, которые смогли зачать ребенка вопреки диагнозам врачей. Вот так, через дорогу друг от друга, буквально на одном перекрестке находятся место, где люди просят Бога даровать им ребенка, и место, куда приходят женщины, чьи дети оказались никому не нужны...
Отметим, что «Дом для мамы» – не единственный кризисный центр для беременных и женщин с детьми в Москве. Всего их четыре, но если «Дом для мамы» – благотворительный и принимает в основном девушек без московской прописки, то остальные три как раз помогают женщинам с московской пропиской, полным набором документов и относительно безоблачным прошлым (например, без условных судимостей). Они относятся к департаменту социальной защиты населения и финансируются государством. Один из этих центров – «Маленькая мама» – рассчитан для женщин до 23 лет. В структуре Отдела по церковной благотворительности и социальному служению РПЦ есть также служба помощи беженцам, которая помогает мамам из других государств, например, с Украины. Координационный центр находится неподалеку от «Дома для мамы» на Николоямской.
Мария Аль-Сальхани
