Социализация, интеграция и адаптация – то, что сейчас очень нужно беженцам из Сирии. Сотни человек осели в подмосковном городе Ногинске. Многие приехали еще до войны. Но возвращаться теперь некуда. Дома ничего не осталось. Но и здесь трудно. Легализоваться у многих не получается. А значит, нет доступа к бесплатному образованию и медицинскому обслуживанию. Зачем же сирийцы приехали в Россию? И как их принимают? Из Ногинска – репортаж корреспондента «МИР 24» Ксении Крихели.
Эти люди не стесняются: ни букварей в руках, ни оценок в тетрадях. Сюда, на урок русского, мигранты из Сирии пришли сразу после ночной смены на швейной фабрике.
Хасан в этом классе – отличник. В Сирию возвращаться не собирается. Из родного Алеппо уехал в самый разгар войны. Ставку на Россию Хасан сделал еще до войны на родине. Надеется, с дипломом дизайнера у него здесь – большее будущее.
«Мой отец тут жил давно. До войны у него фабрики были открыты арабские. Я могу тут работать за нормальные деньги. Я имею профессию», – говорит гражданин Сирии Хасан Моршаел.
Своим привычкам Хасан не изменяет и на чужбине. После работы и уроков – с друзьями в спортзал. Положенные два часа тренировок. А между тем класс, где только что учились взрослые, теперь заняли дети. Преподаватель Елена Лебедева специально приезжает сюда из Москвы.
«Некоторые дети по-арабски не умеют писать. Им легче уже научиться писать по-русски. Они сами говорят – нам уже лучше по-русски научиться», – отмечает преподаватель Елена Лебедева.
Уроки каждый день – русский, математика, природоведение.
«Например, если большой станешь, машину пойдешь покупать. Они договор же делают. Бумаги нужно читать», – отмечает Самер Рашо.
Вся школа – это трехкомнатная квартира жилого дома. Ее для мигрантов снимают правозащитники из Комитета «Гражданское содействие». Жилье – в самом центре подмосковного Ногинска. Аккурат рядом с тюрьмой. Зданию около ста лет. Когда здесь последний раз делали ремонт, никто не помнит.
Квартира Надежды Алексеевны в том же подъезде. Говорит, в этом доме сирийцы появились месяц назад.
«Они приехали искать защиту, привезли своих детей сюда, я не думаю, что они будут заниматься терроризмом», – считает Надежда Шубина.
Детским голосам за окном женщина только рада. Чтобы найти с ними общий язык, своими руками смастерила во дворе лавочку. Но такое отношение, скорее, исключение из правил. До этого сирийская школа находилась по другому адресу, в одном частном доме. Но пришлось уехать. Ополчились местные жители.
«Дети висели, срывали, портили машины, имущество. Плохо, они здесь лишние. Они здесь ходили, представляете здесь. 40 человек приезжало сюда, 40 человек мужчин и женщины в хиджабах», – рассказывает хозяйка дома Наталья.
Сирийцев в этом городе действительно много. Сами мигранты говорят тысяча-полторы.
У Федеральной миграционной службы другие цифры. Официально в Ногинске проживает 72 гражданина Сирии: 52 мужчины, 12 женщин и 8 детей. Всего же в Подмосковье зарегистрировано 142 человека. Еще 83 ждут получения временного убежища. Многим помогает все тот же комитет «Гражданское содействие».
«Мы с вами все заинтересованы в том, чтобы здесь люди жили легально, работали легально, знали нашу культуру, знали наш язык, чтобы дети не болтались на улице особенно в подростковом возрасте, и чтобы их не аккумулировала среда криминальная», – подчеркивает председатель Комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина.
Юридические консультации дают в той же школе. Сегодня сюда пришел Самер. В Ногинске он уже не первый год. Признается, живет здесь нелегально. Но продолжает добиваться статуса беженца. Пока не получается. В руках – очередной отказ из миграционной службы.
«По смыслу мотивировочной части решения, это означает то, что отсутствует опасность в случае того, если гражданин возвратится в страну гражданской принадлежности», – поясняет адвокат Михаил Кушпель.
Но возвращаться, говорит Самер, некуда. Дом – разбомбили.
«Наше место – это точка на три армии. Как мы войдем? Нет света, нет воды. Все время ракеты, все время люди убитые», – говорит Самер Або Зеид.
Самер собирается судиться: пока бумаги на рассмотрении, депортировать его не имеют право. И так может продолжаться годами.
Домой Самер не пускает – закрытая территория. Поэтому идем в кафе. Для мужчины – целое событие. Самер рассказывает: есть девушка, из местных. Расписаться не могут. Хотя две недели назад у них родился сын. Назвали Сергеем.
«Жена ругается, что Сергей – мусульманин, немусульманин, христианин, нехристианин. Я говорю – ты сейчас молчи, придет время – он сам решит», – отмечает Самер Або Зеид.
Самер рад: его сыну уже не придется учить русский как иностранный. В отличие от детей из сирийской школы. Некоторые гласные сейчас им даются с большим трудом.