Светлана Немоляева: «Бешеные деньги» - спектакль ко двору

Народная артистка РСФСР Светлана Немоляева, на счету которой больше сотни ролей в театре и кино, говорит, что главный секрет ее долгой жизни в профессии - оптимизм. Она всегда старается найти что-то хорошее в любой ситуации. Накануне юбилея актрисы телеканал «МИР 24» встретился с ней в театре Маяковского и поговорил о новой роли в пьесе Островского «Бешеные деньги» и о том, за что она благодарна режиссеру Эльдару Рязанову.

Только что для вашего юбилейного бенефиса в театре Маяковского была выбрана пьеса Островского «Бешеные деньги». И насколько известно, в выборе этой пьесы есть и ваше участие. Почему вы выбрали ее и были ли какие-то дискуссии?

Немоляева: Мое участие было очень небольшое, просто согласие. А принимал в этом участие, развивал очень большую деятельность Миндаугас Карбаускис - наш главный режиссер. Он сказал: вот «Бешеные деньги» Островского. Я обрадовалась страшно. Во-первых, Островский, во-вторых, спектакль, который давно в Москве не шел. А потом, когда я уже прочла, я поняла, какой правильный выбор. Потому что это спектакль ко двору. Вот если бы в моей молодости, я же училась в Щепкинском, и видела все спектакли и все знала, вот для меня «Бешеные деньги» в Малом театре прошли как-то мимо сада. Другое время было. Было время романтичное, поэтичных отношений между людьми. Никто не встречал человека по карману, встречали по голове. Сейчас, когда мы читаем, все понятно. Про кредит понятно даже бабушке в деревне.

Вы всегда называли Рязанова своим режиссером в кино. Но известно, что на «Иронию судьбы» он вас пробовал восемь раз, и ничего не получалось. Как вы согласились потом в следующем фильме принимать участие?

Немоляева: Он был настолько уникальная личность. Я не могла на него обижаться. Я чувствовала, что я заваливаю пробы. Он хотел меня очень снимать и хотел, чтобы у меня получилось. Не получалось у меня. Может в силу близорукости. Я очень плохо видела. И я была очень сосредоточена на всех пробах, на себе внутри. И когда мне оператор говорил, что вот здесь отметка, и это такая была драма, я не могла понять, где она, потому что я ее не видела. Были вещи, которые мне страшно мешали и сковывали. А потом я актриса, которая не может импровизировать, ну может что-то вдруг вылететь, конечно. Но это не типично. А Андрюша Мягков - это просто классик импровизации. И так как он уже был утвержден, он все эти восемь проб со мной и с другими актрисами еще сто раз делал. И я чувствовала, что я проваливаюсь. И тогда с очень добродушной улыбкой Рязанов сказал: «Света, можно хуже, но трудно». Я где-то потом это привела, и он страшно обиделся. Он говорил, что никогда так сказать не мог, и что я это придумала. Вот возник «Служебный роман», и я просто не поверила в эту жар-птицу. Не поверила в удачу, что меня возьмут, и я буду сниматься в чудной роли, в чудном сценарии на лучшей студии страны и у лучшего режиссера.