Современный ритм жизни оставляет не так много времени для занятия любимым делом. В царской России его было еще меньше - до 1897 года все работали без выходных. И только 120 лет назад император Николай II законодательно запретил воскресный труд. А чему же посвящали свое свободное время представители царской семьи? Читайте в обзоре «МИР 24».
Петр I сам всю жизнь трудился без устали и заставлял других следовать его примеру. Кроме того, у него было множество увлечений. Одно из самых первых, которому он посвящал много времени, - военные игры. Создав свои знаменитые потешные полки, он не просто устраивал шуточные баталии, но и с их помощью проверял, как действует та или иная тактика боя.
Петр I знал 14 ремесел. Он был плотником и каменщиком, кузнецом и штукатуром, кораблестроителем и сапожником, увлекался токарным делом. Больше всего любил работать на станке и плотничать.
Сам Петр I настолько любил заниматься ремеслами, что в каждую поездку брал с собой токарный станок. Путешествия в другую страну, особенно морские, занимали много времени. А с токарными работами Петр I проводил время с пользой.
По описанию современников, обычный день российского императора складывался следующим образом: «Государь встает очень рано, так что в 3 и 4 часа утра присутствует в тайном совете. Потом идет на верфь, где смотрит за постройкой кораблей и даже сам работает, зная это мастерство превосходно. В 9 или 10 часов занимается токарной работой, в которой так искусен, что решительно ни одному художнику не уступает».
Токарные мастерские Петр I завел еще в конце XVII века. В основанном Петром I Санкт-Петербурге находилась мастерская Его Величества при Летнем дворце. Царская токарня считалась в то время одной из лучших в Европе.
По словам личного токаря императора Андрея Нартова, «Петр I особливо трудился в прелюбезной своей лаборатории токарного искусства, в которой многие машины с разными инструментами имеются, каковых не только в России, но нигде никогда не бывало. Государь имел наивящую охоту к токарному художеству, прехитро вытачивал в махинах из слоновой кости».
Петр I нередко дарил своим союзникам и сами токарные устройства, чтобы обмениваться опытом и укреплять выгодное сотрудничество. Так, например, в 1718 году прусский король Фридрих Вильгельм I получил от Петра I станок для вытачивания медальонов. А национальный музей искусств и ремесел в Париже до сих пор хранит станок, подаренный молодому Людовику XV при посещении французского двора в 1720 году. Однако больше всего токарных станков сохранилось в России, а именно в Санкт-Петербурге.
Супруга Павла I Мария Федоровна прекрасно рисовала, резала твердые камни, занималась гравированием и медальерным искусством. Учителем для императрицы в этом деле стал Карл Леберехт – академик Петербургской академии художеств и главный медальер столичного Монетного двора. По мнению специалистов, Мария Федоровна оказалась самой способной ученицей Леберехта.
Князь Голицын писал о ней: «Распределение времени ее высочества было так аккуратно, что она никогда без занятий не оставалась. Любимое ее упражнение было гравировать на камнях, и она до большого совершенства изволила достигнуть в сем искусстве».
Многие свои работы она дарила близким в качестве подарков. Так, например, на именины мужа в 1794 году она создала «Женский портрет» на воске, а в 1790 году – камею с портретом великого князя Павла Петровича.
Однако одну из самых известных своих работ она создала в 1789 году. Это был медальон-камея с изображением свекрови великой княгини – императрицы Екатерине II. Подарок монархине понравился, в этом же году она написала: «Трудно, любезная дочь моя, вырезывать лучше вас. Вы, таким образом – чего доброго – отобьете хлеб у работников монетного двора». Медаль великой княгини императрица передала в собрание Эрмитажа.
Любимым творением императрицы был портрет детей, который она сделала через год. На белом стекле свинцовым карандашом она нарисовала шесть профилей своих детей.
Интересно, что хрупкая Мария Федоровна выполняла такую тяжелую работу, связанную с обработкой камня, металлов, которая все-таки более свойственна мужчинам. Можно подумать, что императрица выполняла только рисунок, а резал кто-то другой.
Однако по воспоминаниям библиотекаря и личного секретаря великой княгини Лаферьмера, Мария Федоровна работала сама: «Мария Федоровна делала первоначально с натуры, или с хорошего портрета, образец медальона из воска и затем исполняла его на камне, употребляя для этого превосходные сибирские твердые камни разных слоев. При этой работе она не пользовалась ничьей помощью», - писал Лафермьер.
«Когда же она только еще моделировала портрет, то выслушивала советы своего учителя Леберехта и присутствовавших лиц и руководствовалась этими советами, если признавала их правильными; но когда обрабатывала уже самый камень на станке, то учитель не смел приложить к этому свою руку, и вся его обязанность заключалась лишь в подаче ей нужных инструментов», - вспоминал личной секретарь княгини.
Современники Николая I говорили, что император питал страсть к дизайну одежды и не хуже любого портного разбирался в швейном деле. Он мог ночами сидеть над эскизами. Поэтому в первые годы правления Николая I, когда выяснилось, что в системе мундирного шитья в различных ведомствах нет унификации, император тут же подписал два документа, регламентирующих форму одежды государственных служащих и их спутниц.
Так, дамский придворный костюм должен был состоять из двух предметов: верхнего бархатного платья со шлейфом и нижней белой юбки. Платья могли быть различных цветов. Статс-дамы и камер-фрейлины носили зеленый бархат, гофмейстерины должны были носить малиновый, а фрейлины - алый с золотым шитьем.
Кроме того, придворные дамы получили особые знаки отличия. Так, например, фрейлины носили на груди бриллиантовые шифры - вензели императрицы или великих княгинь, при которых фрейлины состояли. Фрейлинский шифр императрицы Александры Федоровны представлял собой букву «А» под короной.
Путешественник маркиз де Кюстин так описывал наряды придворных дам в своей книге «La Russie en 1839»: «Голову их венчает убор, похожий на своего рода крепостную стену из богато разукрашенной ткани или на невысокую мужскую шляпу без дна. Этот венец высотой в несколько дюймов, расшитый, как правило, драгоценными камнями, приятно обрамляет лицо, оставляя лоб открытым; самобытный и благородный, он очень к лицу красавицам, но безнадежно вредит женщинам некрасивым».
Все учреждения каждого ведомства получили мундиры единого образца. Губернские мундиры государственных служащих были отменены. Мундир французского образца был сохранен, но его покрой несколько изменился из-за более чёткого выреза спереди.
Для чиновников различных ведомств устанавливалось 10 разрядов униформ темно-зеленого, темно-синего цвета и красного цветов. По цвету воротника, обшлагов и выпушек, а также по узору можно было определить конкретное ведомство. А по объему шитья - ранг государственного служащего. Чиновники, прослужившие министерстве не менее 10 лет и вышедшие в отставку, могли сохранить свой мундир.
Отдельно в документе было прописано и то, с чем можно было носить мундир. Так, например, парадную форму необходимо было надевать с белыми шелковыми чулками и башмаками с пряжкой. А носить бороду и даже усы вместе с мундиром было категорически запрещено.
Жена императора Александра III, датская принцесса Дагмар, получив в православном крещении то же имя, что и прабабушка ее супруга Мария Федоровна, покровительствовала искусству. Кроме того, она принадлежала к числу талантливейших художников-любителей России последней четверти XIX века.
Мария Федоровна брала уроки у известного русского живописца Алексея Петровича Боголюбова, но первый живописный опыт получила у своей матери королевы Дании Луизы, которая сама неплохо рисовала и смогла воспитать в дочери вкус к живописи.
Будущая императрица владела живописным и графическим мастерством, писала маслом, акварелью и рисовала карандашом на бумаге.
Алексей Боголюбов отзывался о ее работах с уважением, отмечал вкус и чувство цвета императрицы. Так, например, в «Записках моряка-художника» вспоминает, как в течение семи лет был наставником Марии Федоровны:
«С удовольствием и без лести скажу, что она овладела колоритом и вкусом к краскам, марьяж которых понимала очень хорошо. Увлекаясь прекрасными видами, Государыня Цесаревна начала работать с натуры. Выбор ее сюжетов меня всегда удивлял. Она сознавала очень хорошо, что с большим кругозором ей не справиться, а потому всегда делала уголки с ярко освещенною частью этюда в середине и темных по краям тонов. Все это явно говорит о ее врожденном вкусе и добром смысле».
Однако известный маринист вскоре оставил придворную деятельность и занялся устроением народного музея в Саратове. В 1889 году Мария Федоровна предложила роль своего наставника академику живописи Николаю Лосеву.
На протяжении многих столетий русские женщины всех возрастов и сословий занимались рукоделием: вышивали, плели кружево, вязали. Любила вышивать и государыня Александра Федоровна, супруга императора Николая II. Как пишет в своих воспоминаниях дочь Евгения Боткина Татьяна: «Когда кончались уроки, Великие Княжны шли за рояль или рукоделия, в которых они были большие мастерицы. Кроме вышивания, они должны были шить на бедных».
По инициативе императрицы были созданы и находились под ее патронажем многие социальные благотворительные проекты: приюты, дома милосердия и общества по обучению ремеслам. Она не просто руководила этими организациями, но лично занималась рукоделием, чтобы сделанное своими руками продать на благотворительной ярмарке.
Так фрейлина и подруга императрицы Анна Танеева рассказывала: «Воспитанной в Англии и Германии императрице не нравилась пустая атмосфера петербургского света, и она все надеялась привить вкус к труду. С этой целью она основала Общество рукоделия, члены которого — дамы и барышни обязаны были сработать не менее трех вещей в год для бедных. Сначала все принялись за работу, но вскоре, как и ко всему, наши дамы охладели, и никто не мог сработать даже трех вещей в год. Идея не привилась. Невзирая на это государыня продолжала открывать по всей России дома трудолюбия для безработных, учредила дома презрения для падших девушек, страстно принимая к сердцу все это дело», - рассказывала Танеева.
«Кроме упомянутых мной учреждений, государыня основала в Петербурге школу народного искусства, куда приезжали девушки со всей России обучаться кустарному делу. Возвращаясь в свои села, они становились местными инструкторшами. Девушки эти работали в школе с огромным увлечением. Императрица особенно интересовалась кустарным искусством; целыми часами она с начальницей школы выбирала образцы, рисунки, координировала цвета и так далее. Одна из этих девушек преподавала моим безногим инвалидам плетение ковров. Школа была поставлена великолепно и имела огромную будущность», - писала подруга Александры Федоровны.
Залы Зимнего Дворца императрица превратила в мастерские, собрала сотни знатных дам и девиц, организовала рабочую общину. Сама неутомимо работала, и все дочери брали с матери пример, усердно шили и вязали, не исключая и великую княжну Ольгу Николаевну, которая не любила заниматься рукоделием.
Александра Федоровна писала государю во время Первой мировой войны: «Выставка-базар действуют очень хорошо. Наши вещи раскупаются прежде, чем они появятся; каждой из нас удается ежедневно изготовить подушку и покрышку».
Татьяна Поддубская
