Он участвовал в Великой Отечественной войне добровольцем с первых дней. Почти все его романы были экранизированы. После выступления в Бундестаге перед канцлером Германии Ангелой Меркель ему аплодировали долгих семь минут. Был знаком с классиками большой литературы – Анной Ахматовой, Евгением Шварцем, Ольгой Берггольц, да и сам получил признание еще при жизни. «МИР 24» собрал некоторые яркие высказывания писателя, общественного деятеля, выдающегося мыслителя и лауреата множества премий Даниила Гранина, который скончался на 99-м году жизни – все их можно приводить в доказательство тому, что Гранина неслучайно называют совестью нации, человеком-эпохой и символом Петербурга.
«Блокада была внезапной и неожиданной, как и вся война. Не было никаких запасов топлива и продовольствия <…> Весной по Неве поплыли вереницы трупов красноармейцев. Но воду из Невы продолжали брать, отталкивая эти трупы, — а что делать? Приходилось пить и такую воду».
«Однажды, в мае 1942 года, когда уже потеплело, все растаяло и появилась опасность инфекций от большого количества трупов, нас, группу солдат и офицеров, послали в город, чтобы помочь вывезти трупы на кладбище. Трупы грудами лежали возле кладбищ, — родные и близкие старались довезти, но выкопать могилу в мерзлой земле сил, конечно, не хватало. И мы грузили эти трупы в машины. Мы их кидали, как палки, — такие они были высохшие и легкие. Я никогда в жизни больше не испытывал этого жуткого ощущения».
«Блокада отделяла Ленинград от страны и от власти. Там, если были карточки, то по ним можно было жить, там не летали снаряды, был свет, было тепло, если были трамваи, то они ходили. Здесь жили по другим неписаным законам. Вода не шла, не поднималась ни на какой этаж; деревянные дома разбирали на дрова; хлеб, крупу, в сущности, не покупали, не получали, их добывали; милиции не было видно. Пожарные что-то тушили, но не было смысла тушить разбомбленный дом. Снаружи города всюду были немцы».
«Начал я с книг, потому что чаще всего именно книги валялись у меня во множестве недочитанными. Начинаешь читать одну, тут под руку попадается другая, а там и третья… Надо было все это упорядочить, тем более что кроме времени я учитывал еще и количество страниц (а что, согласитесь, неплохо узнать собственную скорость чтения, да еще и в зависимости от типа читаемой книги)».
«Если книгу не стоит читать два раза, то ее вовсе не стоит читать».
«Когда я работал над романом о Петре Великом, меня удручала огромность материала, я понял, что она не даст мне свободы. Однажды я все отбросил и стал сочинять. Поначалу было боязно, я подбадривал себя высказыванием Тынянова: «Писатель начинается там, где кончается документ». Но я и до конца документа не доходил. Я открыл себе область жизни Петра, куда историки не заглядывали, куда они и не хотят, у них на то свои страхи. Сугубо личное: семейные дела, любовные неудачи, причуды характера, обиды и т. п.»
«Путь, который проделал я, – от очень советского человека к очень несоветскому человеку – интересный для писателя путь. Сколько людей проделали этот путь. Да, мы изменили свои взгляды. Изменилась наша психология. И мы не понимаем людей, которые не изменились, остались теми же. Нам кажутся неприятными сталинисты… Но я и их понимаю. Задача писателя состоит не в том, чтобы осуждать, а в том, чтобы понимать. Попытаться понять. А это очень трудно».
«Обращаться с жизнью надо как с чудом, Божьим даром или даром судьбы. Поэтому надо жить так, чтобы сегодняшний день был самым счастливым. На войне это было ежечасно. Был обстрел, и я остался жив! Жив — я счастлив! Позже — иногда это было трудно. А иногда — легче. Это всегда утешительно и заставляет жить немножко иначе. Мы плохо ценим жизнь, которая нам дана».
«Главный недостаток нашего общества — это дефицит любви. Дефицит любви друг к другу, отсутствие культа любви, а ведь только любовь рождает уважение к человеку, понимание, какое это чудо — человек. Любовь показывает, каким красивым, каким хорошим человек может быть. А у нас человек существует исключительно как функция труда и исполнения неких обязанностей, в качестве электората или демографической единицы. Посмотрите, мы только в этой шкале измерений и существуем!».
«Самая большая потеря для человека — несчастное детство. Мое детство было счастливым. Я своему детству благодарен. Я живу с ним до сих пор. Оно помогало мне с внуком. Я вспоминал себя и старался терпеливо отвечать на его «почему? как? зачем?». Понимал, что ему нужно упрямиться, делать по-своему. Кажется, мой отец тоже это понимал. Чувства к сыну и внуку разные. Внук — любовь напоследок, самая сладкая, с горьким вкусом — не дожить, не узнать, как у него сложится».
«Я написал три десятка книг, но даже если бы у меня было собрание сочинений томов в девяносто, как у Льва Толстого, а любви в моей жизни не было, то никакого удовлетворения эти тома мне бы не принесли. Сейчас, к концу жизни, я не думаю про книги, которые написал, и не угрызаюсь, что мог бы написать их больше. Я вспоминаю людей, которых любил, с которыми чувствовал себя совершенно счастливым».
«Да, пытаются бороться с коррупцией, со взятками. Но эта борьба идет вяло, неохотно. В ней отсутствует очень важный для человека элемент - ощущение возмездия. Ощущение того, что за преступление ты будешь наказан на этом свете, а не на том. Многие остаются безнаказанными. Это порождает какое-то уныние, чувство, что справедливости нет».
«Жизнь в России — всегда чудо. Плохое чудо или хорошее, но обязательно чудо. Предсказать, что здесь случится, пусть даже в следующем году, абсолютно невозможно».
Подготовлено на основе материалов из открытых источников
Алла Смирнова