Поэт Иосиф Бродский говорил, что «эстетика – мать этики», и при этом как-то в разговоре отмечал, что кошки – это единственное животное, у которых нет ни одного некрасивого движения. Какие еще писатели любили кошек, и всегда ли эта любовь была взаимной, попытался выяснить «МИР 24».
Русская писательница Тэффи, написавшая кошачью оду про Тигрокота и Белолапку, была настолько подвержена влиянию кошачьих, что мерила окружающих себя людей не по таланту и личным качествам, а – по их отношению к кошкам.
Иногда заходя слишком далеко.
«Для меня человек, не любящий кошек, всегда подозрителен, с изъяном, наверное. Неполноценный. Вот даже Вера Николаевна Бунина — на что уж, кажется, она добра и мила, а что она не переносит кошек, боится их, как стена между ней и мной. Близости, дружбы настоящей между нами быть не может», передавала писательница Ирина Одоевцева слова Тэффи в мемуарах «На берегах Сены».
Современники вспоминают, что кошки окружали Тэффи почти всю жизнь. И часто доходило даже до того, что троих детей писательницы воспитывал в основном муж. Теффи же проводила время с котами, которые не мешали творчеству.
В бедности и эмиграции ей пришлось немного пожалеть о былой привязанности, которая чуть не превратилась в зависимость: «С кошкой мне было бы легче. Только чем бы я стала ее кормить? Ведь я и сама живу впроголодь. А кошка ужасная привередница – той дряни, которой я питаюсь, я ей давать не посмела бы», писала она.
«Хорошо иметь целую кучу котов вокруг. Если чувствуешь себя плохо — посмотри на кошек, тогда тебе станет лучше, потому что они все знают, знают таким, какое оно есть на самом деле», говорил в интервью скандальный американский писатель Чарльз Буковски.
Привязанность Буковски к котам чуть ли не превосходила его тягу к алкоголю или беспорядочным половым отношениям. Роман писателя «Женщины», показавшимся некоторым современникам чересчур насыщенным постельными сценами и негигиеничными подробностями алкогольных «отходняков», заканчивается тем, что изъеденный сумасшедшей жизнью писатель встречает на пороге дома огромного кота и приглашает его в гости, чтобы накормить тунцом, законсервированным в родниковой воде (обед, от которого не отказались бы и небогатые американцы).
В «Истории одного упрямого сукина сына» Буковский прямо признается, что именно коты, а не алкоголь и женщины являлись для него источником вдохновения.
« - Вы говорите, на вас повлияла проза Селина?
- Нет! — я поднимаю кота. — На меня влияет то, что происходит! Например, вот это! вот это! вот это!».
Кот, которым писатель потрясал в прокуренном воздухе комнаты, все понимал, уверяет Буковски. А потому не жаловался.
До судьбоносного момента Эрнест Хемингуэй любил острые и опасные для жизни развлечения и – выпить. После того, как его друг капитан Стенли Декстер подарил писателю котенка, у страстной натуры Хемингуэя появилось и третье увлечение.
Кота он назвал Сноубол, то есть – Снежок. Однако у питомца Хемингуэя было кое-что странное в физиологии – его кот имел на лапках по 6 пальцев вместо привычных пяти. Что писателю, впрочем, очень нравилось – такие коты считаются талисманами моряков и охотников, а Хемингуэй, как известно, не был равнодушен к этим занятиям.
Эрнест Хемингуэй позирует на фоне морского улова. 1940-е. Архив «Florida Memory».
Считается, что настоящая слава пришла к писателю, когда он поселился на острове на архипелаге Флорида-Кис в юго-восточной части США. Там Хемингуэй, ранее жаловавшийся на отсутствие в доме котов (еще в 1920-е он писал, что они с женой были так бедны, что даже «не могли позволить себе завести кошку») дал волю своей новой страсти. Он поселил в своей усадьбе сразу несколько котов, некоторым из которых – особенно им любимым – даже позволялось пользоваться для отдыха кроватью классика. Говорят, кошки четко соблюдали субординацию.
Сегодня в усадьбе Хемингуэя живет больше 40 кошек – все они потомки Сноубола и все имеют на лапах по 6 пальцев.
Французский писатель Жан Кокто полагал, что в кошках есть нечто мистическое – они понимают гораздо больше многих людей, так как видят обыденные вещи в несколько ином свете. Всех, кто так или иначе разделял это убеждение, писатель приглашал в основанный им «Клуб друзей кошек» (не хозяев или владельцев – о подобном неравенстве не могло быть и речи). Специально для этого клуба Кокто нарисовал эмблему и сделал значки.
«Кошек я предпочитаю собакам хотя бы потому, что полицейских котов не бывает», говорил Жан Кокто.
Однако ни в одном из крупных произведений автора (за исключением нескольких стихотворных строк) кошки не фигурируют. Есть сведения, что любовь к кошкам Кокто доходила до шутливого поклонения – некоторые современники говорили, что любимая кошка писателя носила ошейник с надписью «Кокто принадлежит мне».
«Вдруг понял: я кот. <…> Обратись ко мне кто-нибудь в этот момент, я бы мяукнул», писал Бродский, настолько неравнодушный к кошкам, что иногда сравнивал с ними известных людей – например, находил что-то кошачье в мимике Петра Первого.
С котом Бродский делил уже знаменитые «Полторы комнаты» в коммуналке родителей в Ленинграде. Живя с кошкой Марусей, Иосиф Бродский вспоминал, что она оказывала на него огромное влияние – так, у него в детстве даже появилась склонность растягивать на кошачий манер некоторые слова.
«Мясо было одним из таких слов, и к моим пятнадцати годам в нашей семье стояло сплошное мяуканье, – писал поэт. – Отец оказался этому весьма подвержен, и мы стали величать и обходиться друг с другом как «большой кот» и «маленький кот».
Повлияла ли первая кошка на то, что поэт покинул школу в 8 классе, став учеником фрезеровщика, достоверно, увы, сказать нельзя; однако в зрелом возрасте он периодически приводил котов как пример независимой личности:
«Коту совершенно наплевать, существует ли общество «Память». Или отдел идеологии при ЦК. Так же, впрочем, ему безразличен президент США, его наличие или отсутствие. Чем я хуже этого кота?»
После вынужденного отъезда из России у Бродского появилось два спутника жизни за океаном: жена Мария и кот Миссисипи.
Петр Вайль вспоминал: Бродский был настолько неразлучен с Миссисипи, что жена, зовя обедать мужчин, говорила «Эй, коты, идите сюда!». Оба моментально откликались.
Любовь к котам Бродского не обошлась и без мистики. По свидетельству исследователя Иосифа Бродского Валентины Полухиной, поэт пообещал одному своему другу вернуться после смерти в образе кота. После похорон поэта к приятелю Бродского действительно пришел рыжий кот. Он пожил несколько дней у ошеломленного соседа и, не попрощавшись, исчез.
Алексей Синяков