Не очень часто россиянами посещается такая редкая страна, как Белиз. Далеко, неудобно, жарко. Уверен, отнюдь не всякий школьный учитель географии найдет на карте Британский Гондурас – так когда-то называлось это государство Карибского бассейна.
Даже среди соседей по Центральной Америке страна стоит особняком: официальный язык – английский, а не испанский, как в приграничных государствах. Визовая политика Белиза – тоже отлична от Никарагуа, Гондураса, Сальвадора и Гватемалы: это единственная страна в данном регионе, куда россиянам по-прежнему нужна виза.
Ждать выдачи визы приходится достаточно долго, поэтому многие путешественники Белиз просто-напросто пропускают. Тем более, Панамериканское шоссе проходит где-то в стороне от страны.
Впрочем, и своих собственных соседей белизцы не очень жалуют: сальвадорцам, самым бедным в этом регионе, въездная виза тоже нужна. А на выезде абсолютно со всех иностранцев собирают мзду в 20 долларов. Якобы, на развитие туризма в стране.
По сравнению с соседями, Белиз – страна дорогая и слабозаселенная. Многие мексиканцы, сальвадорцы и гондурасцы тянутся сюда на заработки. Неудивительно, что после креольского языка, на котором говорят местные негры, идет испанский. Официальный английский – лишь на третьем месте. Валюта – белизский доллар, жестко зафиксированный в соотношении два к одному к доллару США.
На границе Мексики и Белиза, до прохождения белизского погранконтроля, находится огромный рынок беспошлинной торговли, размером с целую деревню. Сюда часто приезжают затовариваться жители со всей страны: государство небольшое, даже с другого конца можно не спеша добраться за пару часов.
Казалось бы, на рынке должны работать мексиканцы да белизцы. Но белизцев не видно совсем: слишком ленивые, мексиканцев - меньшинство, а за прилавками примостились индусы и китайцы.
– Ты откуда? - поинтересовался индус Раджу, заприметив мой рюкзак и быстро сообразив, что пришел я сюда явно не за дешевым пивом и тряпками.
– Из России.
– Нечасто увидишь тут русских! – восхитился индус и стал всячески проявлять свое индийское гостеприимство: кормил меня еще более острой, чем мексиканская, едой, угощал напитками, наменял денег по хорошему курсу и засунул к другу в машину, следовавшую до ближайшего городка. Казалось, будто он старается искупить вину за всех тех индийских индусов, которые пытались меня обсчитать и обвесить во время моих путешествий по Индии.
– В 90-е я торговал с русскими на Ближнем Востоке и даже выучил несколько слов по-русски. Потом приехал нелегалом в США и прожил там несколько лет. Часть моей семьи все еще там. А вот мне самому въезд в Штаты пока закрыт: за просрочки всевозможных документов. Поэтому я временно в Белизе.
Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное: на мексиканско-белизской границе Раджу обитает уже не первый год.
– Вот только тоска тут смертельная: жена постоянно ноет, что пора домой, в Индию. Правда, в Индии я таких денег не заработаю. Многие думают, что я очень неплохо устроился, – делился со мной мой новый товарищ, макая индийские лепешки-роти в соус-чили и отправляя себе в рот.
– Слетать в Индию всей семьей – значит отдать несколько зарплат. Причем через Штаты лететь дешевле, но для меня этот путь закрыт. Но мы иногда летаем, на свадьбы родственников. Свадьба родственников в Индии – дело святое.
Я очень удивился наличию индуса на белизско-мексиканской границе и подарил ему советских монет и белорусских рублей, которые он коллекционирует. За несколько месяцев путешествий по Индии я не встречал таких добрых индусов! «Вот он, настоящий индус!» - с улыбкой подумал я, закинул рюкзак и нырнул в Белиз.
При прохождении пограничного контроля, уже после индуса, белизцы внимательно изучали российский паспорт: нечасто тут ходят с таким редким документом. Они листали свой толстый журнал безвизовых стран и россиян там не оказалось. Впрочем, путешественников белизцы без проблем пускают к себе по действующим визам США и Шенгена, поэтому попасть в страну мне было несложно.
Белизские города невольно наводят тоску и уныние: без дела слоняющиеся негры и собаки, церкви разнообразного толка, решетки на окнах домов и магазинов, для защиты от бандитов. В темное время суток бродить по улицам без особой нужды не рекомендуется.
Проскочив городок Корозаль, я направился на природу на озеро Прогрессо, обещавшее быть красивым. На абсолютно пустой и безлюдной проселочной дороге, тишину которой нарушали лишь многочисленные тропические птицы, первым появился мотоциклист. Вслед за ним откуда-то взялись полицейские.
Они проверили наши документы, подивившись моему российскому паспорту и даже не заметив, что я без шлема, и отпустили нас в сторону переправы через узкую болотистую речку. Переправа представляла собой кусок понтона на лебедке, который транспортирует по четыре машины за счет ручной силы негров. Я еще не раз в дальнейшем встречал подобные переправы в разных частях Белиза и удивлялся, почему государство не додумается построить простейшие мостики, предпочитая эксплуатировать чернокожих рабочих.
На переправе я вновь удивился, завидев необычно одетых белых людей: подтяжки, шляпы, брюки, клетчатые рубашки. Как из фильмов про Великую депрессию. Будто попал на машине времени назад.
– Откуда вы? – спросил я на английском.
Но по-английски они не говорили, лишь разводили руками! В испаноговорящих странах почти всегда ожидаешь, что белолицые люди сносно общаются на английском. Тем более, в Белизе он официальный, и даже обкуренные негры со спущенными штанами и свалявшимися волосами говорят с тобой на сносном языке Шекспира, если их попросить на время перестать коверкать его на креольский лад.
Прислушавшись, я понял, что они общаются между собой на немецком. Послушав их еще немного, я обнаружил, что и немецкий-то этот совсем не такой, который мне доводилось слышать в Австрии, Швейцарии, Германии, Лихтенштейне.
Мы стали общаться на испанском: долгое проживание немцев-меннонитов по соседству с мексиканцами сделало свое дело, и некоторые из мужчин знают испанский. Женщины в строгих платьях и черных платках предпочитают отмалчиваться.
Совсем необычно было обнаружить, что этих немцев тут называют «русскими меннонитами», хотя, на самом деле, меннониты – одна из протестантских деноминаций, и к русским никакого отношения они не имеют. Когда-то давно, еще до революции в Российской Империи, они отправились с территории нынешней Украины в Канаду, оттуда - в Мексику и далее, лет 60 назад - в Белиз. Потому и записались в «русские», из-за своего русско-украинского прошлого. Правда, по-русски они знают одно лишь слово «вареники». И даже умеют их готовить.
Тут, в Белизе, меннониты и обосновались, став вести традиционный образ жизни, занимаясь земледелием и посещая свои меннонитские церкви, и дальше странствовать пока не собираются. Внезапно начался сильный тропический ливень, меннониты погрузили меня в кузов своего пикапа, сами забрались в кабину и сказали: «Едем к нам, парень!».
Я, замотанный в свою водостойкую палатку, болтался в кузове пикапа под проливным дождем, благодарил дождь и меннонитов за внезапное развитие событий, и удивлялся многообразию нашей планеты: настоящие немцы за тридевять земель от Европы!
Автомобилями меннониты не пользуются: только лошадьми. Запрещает религия. А для редких поездок в Мексику за продуктами нанимают соседей-мексиканцев с машинами. Мои новые знакомые как раз возвращались с мексиканского шоппинга.
Мы приехали в размытую деревню под непрекращающийся дождь. Несмотря на грязь и ливень, повсюду был виден немецкий порядок и организованность. У каждой семьи – огромные владения, к соседям, в школу или в церковь они отправляются на бричках, запряженных лошадьми: пешком – слишком долго. Вся деревня – это четко расчерченные фермы и поля, на которых возделываются сорго, бобы, выращиваются куры и производится сыр.
В семьях у удивительных немцев – много детей, и дети эти наблюдали за мной с таким интересом и любопытством, с каким меня не изучала даже индийская и африканская молодежь. А язык у них совсем не похож ни на что! Моего небольшого немецкого словарного запаса хватило, чтобы понять, что их немецкий – совсем другой, не тот, что у Гёте. Даже такие простые слова, как «хлеб», «спасибо», «доброе утро», «вода» – лишь отдаленно напоминали те немецкие, что я учил в школе и на Октоберфесте. К счастью, среди молодежи нашлись и англоговорящие.
Живут они очень обособленно, не пользуются гаджетами и даже центральным электричеством. Перед едой и после нее молятся. Я был очень рад оказанной чести: очутиться в гостях в таком закрытом сообществе и понаблюдать за жизнью необычных людей. Отзавтракав с меннонитами (к сожалению, не варениками) и прокатившись с ними на другую сторону озера на моторной лодке (они, почему-то, в отличие от машин, тут не под запретом), я отправился попутками в городок Орандж Уолк (Orange Walk), где попал на воскресную молитву в церковь уже другого толка. В баптистском храме распевали песни обычные негры.
Увидев меня, они воодушевились, оживились, а пастор, перезнакомив всех новичков, в числе которых был и я, вызвал прихожан читать по очереди куски из Библии. Я тоже что-то прочитал, а негры радостно кивали. Так я стал христианским миссионером-проповедником в Белизе. Ненадолго, конечно, на пару абзацев.
В маленькой карибской стране полно церквей, все разного характера, но все вроде христианские: тут вам и пятидесятники, и стопятидесятники, и адвентисты какого хочешь дня и свидетели чего угодно! Очень верующая страна! Любой сарай, уголок дома, деревянная избушка – приглядишься: церковь! Там кто-то обитает, молится, распевает песни. А потом, отмолившись, идут грабить друг друга. Впрочем, по сравнению со своими центральноамериканскими соседями – Гватемалой, Сальвадором, Гондурасом – Белиз вполне спокоен, и статистика это подтверждает. Прихожане сагитировали меня поехать с ними на фестиваль кешью в соседнюю деревушку, где я отведал дорогих и вкусных орехов по месту их произрастания. Негров орехи интересовали мало: они слушали оглушительную музыку и пили вино из кешью, запивая его пивом и стараясь поскорей напиться. Кажется, на время они забыли, что являются баптистами.
В стране, кстати, есть единственный платный отрезок автодороги. Впрочем, в воскресенье на шлагбауме никого не было: выходной, работники отдыхают, и все проезжают бесплатно. Вполне в карибском духе. Белиз-сити, некогда являвшийся столицей страны, – не самый интересный городок: все те же слоняющиеся без цели негры, одуряющая карибская жара, китайцы за прилавками магазинов, закрывающихся на тяжелые металлические решетки даже посреди рабочего дня.
Бельмопан же – новая столица Белиза, которая образовалась после того, как Белиз-сити смыло цунами, – и вовсе наискучнейшая столица мира: так, деревня с посольствами. В Белизе, кстати, есть и своя Армения, правда коньячных заводов и армян я там не нашел: населена она, в основном, сальвадорцами. Из достопримечательностей – лишь огромные ананасы за один белизский доллар.
Автостоп в Белизе прекрасен: ни разу не пришлось ждать больше пяти минут. Белиз оказался страной, где я ни центра не потратил на передвижение. Не из жадности, а из-за отсутствия необходимости. Автобус под жарким карибским солнцем можно ждать часами, а попутки забирают тебя почти мгновенно, да и пробок в стране совсем нет.
Из любого города за полчаса можно выйти пешком, а с трассы кто-нибудь да подбирает в течение пяти минут. Причем попадаются очень даже интересные персонажи. Один гватемальский товарищ, который тоже тут живет, оказался настолько начитан и образован и, что называется, в теме про Россию, что мы с ним проболтали и уехали совсем не туда, куда было нужно мне. При этом проехав полстраны и заодно посмотрев другую меннонитскую деревушку: Spanish Lookout. Тамошние меннониты живут не так консервативно и закрыто, работают в автомастерских и все, что выдает в них меннонитское происхождение – ковбойские шляпы и подтяжки. Обычно разговор про Россию с моими новыми знакомыми и попутчиками в Латинской Америке строился следующим образом:
- Ты откуда?
- Из России.
- О, Россия далеко!
- Да.
- В России холодно!
- Да. Очень холодно.
И потом переходишь на другие темы, более близкие к экватору. Этот же гватемалец говорил по-английски и по-испански, верил в Путина, знал наших космонавтов, литературу и историю. В последний же день, когда я продвигался к границе с Гватемалой, я случайно встретил русскую женщину Наталью. Из Донбасса.
Вот так совпадение! Уехала она из СССР еще при Горбачеве. По хитрой схеме, сбежав из Союза и прожив множество лет во Флориде, она так и не полюбила американцев и переместилась жить еще южнее, в страну своей мечты, перетащив туда и мужа, бывшего американского шерифа.
У Натальи очень интересная биография: с КГБшниками, с побегом из СССР, с сыном, погибшим в Ираке – и жизнь ее достойна отдельной книги, за которую, я надеюсь, она обязательно когда-нибудь засядет. Она очень деловая женщина, с кучей планов на жизнь, выкупила несколько гектаров земли и отстроила уютный дом в джунглях, куда пригласила и меня. Внутри дома - плакаты из СССР, Путин, примагниченный к холодильнику, и артефакты со всего мира. На своем огороде помимо помидор с ананасами, она устроила настоящие археологические раскопки, в поисках следов майя.
– В Белизе, – сообщила она, – мне нравится! Как в Советском Союзе: все голодранцы, но все счастливы.
Я распрощался с Натальей, мысленно помахал рукой индусам, меннонитам, армянам и всем прочим белизцам и направился на гватемальскую границу.
В целом, для вдумчивого осмотра Белиза, если не увлекаться дорогущими островными достопримечательностями, рифами и лагунами, а проехать по стране и посмотреть на жизнь белизцев, достаточно и недели. По дороге можно и пирамид насмотреться: когда-то тут тоже жили майя. Однако, белизские пирамиды не такие впечатляющие, как соседние мексиканские и гватемальские.
Роман Устинов