Председателя КНР Си Цзиньпина переизбрали на пост генерального секретаря центрального комитета Компартии. О перспективах развития отношений в треугольнике РФ-Китай-США в интервью обозревателю «МИР 24» Юлии Кундуховой рассказал президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов.
- Михаил Витальевич, как, на ваш взгляд, будут дальше развиваться российско-китайские и американо-китайские отношения?
- Само переизбрание комментировать не буду – это событие ожидаемое и предсказуемое. А что касается американо-китайских и российско-китайских отношений в этом треугольнике, и для Китая, и для США ключевая повестка - экономическая. Это изменение режима торговли, которое, прежде всего, заботит американцев и Трампа, это изменение режима передачи технологий и интеллектуальной собственности, повышенный контроль в этой сфере, это условия доступа американских товаров и инвестиций на китайский рынок. Здесь уровень их взаимосвязи огромен, и пропорционален этому уровень взаимных противоречий.
Противоречия решаются с учетом и общеполитического контекста. Поэтому, думаю, команда Трампа держит в голове идею, что, повышая давление на Китай по линии Северной Кореи, создавая здесь для Китая зону повышенных рисков, они укрепляют свою переговорную позицию в экономической сфере и могут в обмен на какие-то экономические уступки «продать» Китаю снижение напряженности вокруг Кореи.
Например, невведение санкций против китайских компаний, как-то связанных с Северной Кореей, сворачивание военной эскалации и так далее. В этом узле противоречий тесно переплетены политические и экономические вопросы, и все разговоры о том, чтобы не смешивать экономику и политику, звучат благонамеренно, но, на мой взгляд, не имеют отношения к тому, как устроена современная мировая экономика, и хороши лишь для риторического дизайна.
Что касается российско-китайских отношений, мы находимся в той фазе, когда политическое партнерство является достаточно глубоким, но вот соразмерные экономические проекты пока находятся либо в ранней стадии, либо в стадии обсуждения, либо их вообще откровенно не хватает.
- Например?
- Из стратегических экономических проектов, помимо поставки нефти и газа, наверное, наибольшее значение имеет развитие Северного морского пути при участии китайцев. Важной и перспективной для нас темой является развитие транспортно-энергетической инфраструктуры, включая потенциал скоростных грузовых перевозок по линии Восточная Азия – Европа. Здесь пока есть проекты на уровне обсуждения, но не на этапе инвестиций и реализации.
И, конечно, для нас важны проекты в сфере машиностроения, в том числе, авиации. Совместно с китайцами будет разрабатываться и выводиться на рынок широкофюзеляжный дальнемагистральный самолет, но этот вопрос пока тоже остается открытым. Для нас это было бы важно, потому что китайский рынок может быть якорным рынком для такого рода проекта, который сам по себе позволит его окупить.
Но, повторюсь, все эти вопросы, касающиеся и транспортной инфраструктуры, и авиационного проекта, и некоторых других остаются открытыми, и реальное качество и глубина российско-китайских отношений зависят от того, как мы ответим на эти вопросы. Есть вариант, в соответствии с которым мы просто останемся на существующем уровне политического партнерства и ситуации, когда РФ и Китай являются друг для друга просто фактором во взаимоотношениях каждой из этих стран с США, обеспечивающим некий тыл, но не более, либо мы сможем перейти к какой-то более глубокой кооперации.
- И каковы в последнем случае риски?
- В последнем случае важно, чтобы эта кооперация не носила для нас одностороннего характера, при котором мы участвуем в тех же инфраструктурных проектах только как территория. Это огромная угроза – все сделают китайцы на условиях концессии, а Россия просто будет смотреть и махать вслед несущимся по ее территории поездам. В каком качестве мы будем участвовать? В качестве серьезного промышленного, технологического, экономического партнера, с позитивными эффектами для собственной экономики, либо просто в качестве страны, которая, условно, сдает в аренду свой географический потенциал? В случае сценария кооперации этот вопрос станет основным, и многое будет зависеть от того, как мы на него ответим.
- Американцам может не понравиться сближение России с Китаем. В чем может выразиться это недовольство, стоит ли ожидать какого-то дополнительного прессинга со стороны США?
Рычаги давления на китайские компании у американцев, конечно, есть. Крупные китайские компании – это игроки на глобальном рынке, для них важен рынок США, многие из них используют американские комплектующие, инвестиции, наконец, долларовые расчеты. Все это американцы могут при желании парализовать.
Соответственно, если они будут настроены жестко, то рычаги для такого рода давления в их распоряжении имеются всегда. Они, собственно, уже обозначили в санкционном законопроекте тот круг вопросов, по которым могут применять санкции против зарубежных компаний любой юрисдикции, если те сотрудничают с Россией, участвуют в российских проектах. По большей части, эти вопросы касаются транзита газа в Европу, но не только.
В общем, в каждом случае надо смотреть, попадает ли тот или иной проект в соответствующую зону риска. И если попадает, то, к большому сожалению, в случае привлечения иностранных партнеров России, возможно, придется платить премию за риск компаниям, сотрудничающим с ней в стратегических проектах, подпадающих под американский санкционный закон. И в этом отношении китайские компании не будут сильно отличаться от европейских.
Поэтому, конечно, американские санкции ограничивают потенциал нашего сотрудничества с Китаем и ухудшают нашу сделочную переговорную позицию в отношениях с китайцами. Когда мы садимся с ними за стол переговоров, из-за фактора американских санкций мы уже немного в минусе.
Поэтому, применительно к Китаю, американское влияние может осуществляться через санкционный рычаг в отношении компаний, сотрудничающих с РФ. Если же говорить о России, то это, скорее, рычаг давления через политическое и административное бизнес-лобби, через элиты, лояльные Соединенным Штатам, зависящие от них и ориентирующиеся на них. Такие люди есть и в госуправлении, и в крупном бизнесе.
Беседовала Юлия Кундухова