В интервью с корреспондентом телеканала «МИР 24» Леонид Рошаль рассказал о самых острых проблемах современного здравоохранения, финансовых трудностях, которые испытывает отрасль, влиянии санкций на рынок отечественных лекарств и эффективности нетрадиционной медицины.
Леонид Михайлович, этой осенью Национальная медицинская палата назвала имена выдающихся врачей и журналистов, которые занимаются освещением проблем медицины. Чем она отличается от остальных премий в этой сфере и как выбирают победителей?
У нашей премии есть свой «вкус». Она действительно объединяет не только врачей, но и сотрудников СМИ, и всех, кто помогает популяризовать правильное представление о медицине в нашей стране. Она отличается от тех премий, которые проводит Министерство здравоохранения. Премия Национальной Медицинской палаты ближе к народной.
Мы объявляем открытый конкурс с несколькими номинациями, например, для студентов медицинских вузов, для их наставников, для сельских врачей. После этого к нам приходят анкеты от медицинских коллективов, профессиональных организаций и персональные заявки. Для их обработки у нас создана специальная система оценки, которая исключает любой подлог.
На мой взгляд, нужно давать людям возможность говорить врачам «спасибо», потому что средства массовой информации и интернет нас настолько «замордовали» и оклеветали, что иногда подходишь вечером к зеркалу, смотришь на свое отражение и думаешь: «Это вообще ты или кто?»..
Давайте все-таки не будем забывать, что подавляющее большинство врачей и медицинских работников – это нормальные люди, которые очень честно работают в сложнейших условиях...
Более сложных, на ваш взгляд, чем в других странах?
Если сравнивать условия работы медиков в России и на Западе, сравнение, конечно, будет не в нашу пользу. И все равно даже в этих условиях мы пытаемся сделать так, чтобы пациенты были довольны. Должен вам сказать, что по статистике большинство пациентов поликлиник и стационаров удовлетворены качеством медицинских консультаций и помощи в целом.
Только в наш институт (НИИ неотложной детской хирургии и травматологии – прим. ред.) ежегодно обращаются 80 тысяч детей. Среди их родителей вы не найдете ни одного, кто заплатил бы за прием, а качество медицинских услуг, которые мы предоставляем детям, очень высокое. И я рад, что так происходит не только в нашем институте.
Проблемы, безусловно, есть. Профессиональное сообщество прекрасно это понимает. Но как в пословице про то, что ложка дегтя портит бочку меда, так и в обществе больше слышно тех, кто оказывается недоволен отечественными врачами. Таких людей меньше, но говорят они громче всех...
На конгрессе Национальной медицинской палаты в ноябре этого года много говорилось о кадровой проблеме. Какие еще системые трудности сказываются на состоянии медицины?
Да, кадры – это комплексный вопрос, который касается численности и квалификации медицинских работников.
Численность врачей – это не проблема Министерства здравоохранения. Это скоре скорее социальная проблема, которая возникла из-за того, что с 90-х годов у нас отменили обязательное распределение выпускников, обучающихся за государственный счет, и у отрасли за эти годы почти не было «подпитки».
В поликлиниках остаются вакантные места, нагрузка на существующий персонал вырастает...получается заколдованный круг. Я думаю, что без возвращения советской системы распределения выпускников-бюджетников нам эту проблему быстро не решить, а решать ее нужно как можно скорее...
Второй вопрос касается квалификации медицинских работников. Для всей сферы здравоохранения это больной вопрос, который не решается за один день. Национальная медицинская палата предлагает пересмотреть правила прохождения последипломной подготовки.
Лично я уверен, что доктор должен учиться непрерывно, ежегодно предоставляя отчеты о своей работе. Почему это трудно организовать в наших условиях? Потому что подобной системы в России раньше не было – медик, как и учитель, приходил раз в пять лет подтвердить свою квалификацию и больше с него никто ничего не спрашивал. Он вполне мог работать по специальности без контроля со стороны других профессионалов.
Создать систему непрерывного обучения и контроля непросто, потому что как для врачей, так и для всех медицинских сотрудников она должна быть удобной, продуманной и бесплатной.
Понимаете, сейчас почти каждый среднестатистический врач в России работает на полторы-две ставки. Его нагрузка такова, что после рабочего дня он приходит домой, закинув язык на плечо, и тут же садится записывать истории болезни пациентов, разбирать бумаги, оформлять документы и делать еще кучу дел, которые он просто физически не успевает сделать в рабочее время. Ему в таких условиях явно не до учебы.
Третье направление нашей работы – это разработка профессиональных стандартов: что конкретно должен знать, уметь и делать доктор на своем рабочем месте. Постепенно мы вводим аккредитацию специалистов и систему допуска к профессии.
Такого в России тоже раньше не было, ведь высшие учебные заведения только учат медиков, а принимать их в профессию должны профессиональные сообщества. Это заставляет вузы лучше учить, а студентов – лучше учиться...
Все это только первые шаги для создания государственно-общественной формы управления профессиональной деятельностью. В мировой практике - я говорю о странах с высоким уровнем медицинского обслуживания – обязательно членство врачей в единой профессиональной организации. Если ты нарушает этические нормы профессии, тебя исключают из нее и запрещают заниматься лечением пациентов.
Леонид Михайлович, вопрос как раз касается этики: за последний год в СМИ обсуждались несколько громких случаев, когда врачи не доезжали до пациентов, в том числе по вине сотрудников «скорой помощи». С чем это связано и как решается эта проблема?
Я внимательно слежу за прессой и не читал о тех случаях, когда врачи или фельдшеры сами отказались бы выехать к больному пациенту. Разумеется, отказ совершенно недопустим, но я соглашусь с тем, что сотрудники «скорых» оказываются незащищены на своем рабочем месте, в том числе от грубости и физического насилия.
Мне кажется, что решать проблему надо со стороны законодательства, например, усилить уголовную ответственность за нападение на медицинского сотрудника. Эта мера гарантированно окажется эффективной прежде всего потому, что когда мы выводим врача из строя, мы ставим под угрозу жизни десятков пациентов.
Особенно тяжело обстоит дело в маленьких городах или селах, где врач может быть вообще один на дежурстве, где не хватает оборудованных машин и нет полноценной бригады «скорой». Что делать людям, если на такого врача нападут по пути к пациенту?
Согласно новым нормам приема пациентов, терапевты, эндокринологи и педиатры могут тратить на прием одного больного по 15 минут, акушеры-гинекологи – 22 минуты, лор-врачи – 16 минут. Этого времени явно недостаточно ни для больного, ни для врача. Разве эта мера положительно сказывается на показателе удовлетворенности медициной?
Когда-то у нас был ЦК Коммунистической партии и 4-е Главное управление при Минздраве СССР. По тогдашним нормативам, которые это управление рассчитывало, на одного педиатра приходилось 300 – 400 детей. У нас в системе сейчас 800 детей на одного врача, а при недостатке медиков, который во многих регионах очень остро ощущается, иногда доходит и до полутора тысяч.
Я сам работал в поликлинике и знаю, что иногда для осмотра пациента нужно и полчаса, и час, и может понадобиться больше. Конечно, 15 минут во многих случаях недостаточно, но если мы увеличим время первичного осмотра до 30 минут, как это было раньше в коммерческих структурах, то количество врачей нужно будет увеличить как минимум в два раза. А их и так не хватает.
При этом у нас продолжается программа оптимизации здравоохранения, которая по сути сокращает количесто поликлиник и амбулаторий...
К инициативам, которые касаются оптимизации здравоохранения, я отношусь очень осторожно. Сокращать количество врачей в поликлиниках невозможно, потому что там и так с кадрами сложнее всего. Мне очень нравилась старая советская система: в каждой поликлинике пациент мог получить и рентген, и узи, и обслуживание, и анализы сдать. Сейчас пациентам приходится ездить по городу, чтобы получить все нужные услуги.
В прошлом году эксперты американского агентства Bloomberg выпустили рейтинг эффективности системы здравоохранения стран мира (Health-Care Efficiency Index), согласно которому Россия оказалась на последней строчке, а лидерство досталось Сингапуру, Гонконгу, Испании и Южной Корее. В чем же проблема? В качестве медицинского оборудования, в оплате труда медиков или в чем-то еще?
Я тоже читаю рейтинги. Их ежегодно появляется большое количество. По мировым авторитетным данным, мы находимся далеко не в самом конце – примерно в середине, а хотелось бы быть выше. Дело в том, что существуют такие статистические области, в которых состояние сферы здравоохранения не решающее.
Например, есть работы, доказывающие корреляцию доли здравоохранения в ВВП со смертностью: уменьшается доля – повышается смертность.
Или возьмем вопрос увеличения продолжительности жизни: она, к примеру, зависит не только от качества медицинской помощи, но и от уровня жизни, питания населения, экологии, профилактики инфекций, психологического здоровья народа. Одно здравоохранение не может сделать счастливыми 145 миллионов человек в России, но нужно сделать так, чтобы удовлетворенность людей состоянием медицины была выше.
К примеру, несколько лет подряд доля здравоохранения в ВВП в России постепенно снижалась и достигла где-то 3,4% к 2016 году, а некоторые научно-исследовательские институты вообще считают, что этот показатель можно еще сильнее опустить до 2,8%. Вы понимаете, что это значит? Коллапс для сферы медицины...
Если взять российские вложения в сферу здравоохранения и результат, который мы от этих вложений получаем, и сравнить это все с аналогичными вложениями в западных странах, то наше здравоохранение будет одним из лучших. Во многих европейских странах доля здравоохранения в ВВП доходит до 10% (во Франции этот показатель составляет 9% от ВВП, в Германии – 8,6%, в США – 8,1% – прим. ред.), а у нас в районе 3,3%. Вопрос о повышении этой цифры хотя бы до 5% выносит на обсуждение не только Медицинская палата, но и ОНФ: на последней встрече с Владимиром Путиным мы это обсуждали. Тенденция к повышению намечена уже на следующий год.
Хватит ли этих денег на закупку медицинского оборудования не только для крупных центров, таких, как ваш НИИ, но и для региональных больниц?
Вы знаете, российские больницы в целом оснащены неплохо: за последние годы программа модернизации здравоохранения помогла сделать большой шаг вперед, оснастить больницы качественным КТ-, МРТ-, УЗИ-, лабораторным оборудованием.
На состоянии технического обеспечения больниц сильно сказывается другое. Речь идет снова об экономическом показателе – уровне инфляции и падения курса рубля по отношению к европейской валюте. Для технического обслуживания, закупок и ремонта оборудования это негативные факторы.
Вы ведете аккаунт в Twitter и в одной из публикаций написали: «Не торопитесь закапывать гомеопатию». Стоит ли прибегать к нетрадиционной медицине или лучше сразу идти к врачу?
Я по этому поводу изучил китайский опыт, когда был в Китае. То, что вы называете нетрадиционной медициной – это на самом деле традиционная китайская медицина. Она имеет свои положительные качества, но применяется в тех случаях, когда заболевание не из категории серьезных. Если заболевание серьезное, прибегают к помощи европейской медицины.
На мой взгляд, в таком лечении должно быть умное сочетание. Нужно опасаться шарлатанов. Даже когда вы идете, например, на иглоукалывание, это должен делать только опытный специалист. Сейчас Национальная Медицинская палата договорилась с университетом Пекина о том, что китайские врачи будут проводит аттестацию своих специалистов, которые работают в России по методам традиционной китайской медицины.
У нас с 2014 года действуют санкции, которые в том числе распространяются и на ввоз медикаментов. Из списка госзакупок исключили лекарства, которые имеют хотя бы два отечественных аналога. Как это сказалось на качестве лекарств, не стало ли больше подделок?
Я думаю, что санкции не повлияли непросредственно на производство медикаментов. Но не забывайте, что и за рубежом бывают недоброкачественные лекарства, поэтому контроль с маркировкой, который сейчас собираются ввести, поможет бороться с подделками.
Этот вопрос очень важный: когда ты приходишь в аптеку, ты должен быть уверен, что покупаешь антибиотик, а не мел. На фоне санкций действительно стала развиваться отечественная лекарственная промышленность, но полностью она наши нужды пока покрыть не может.
Подробнее в сюжете: Большое интервью