«Гой ты, Русь, моя родная, хаты – в ризах образа...», – читает по памяти молодой человек напротив. Его имя – Дэниэл Барнс. По паспорту он американец, родившийся и выросший в Индианаполисе, городе на Среднем Западе Соединенных Штатов, но его нынешняя профессия и призвание – российский актер, исполнитель одной из главных ролей в московском театре имени М. Н. Ермоловой.
Корреспондент редакции «МИР 24» встретилась с Дэниэлом, чтобы выяснить, каковы шансы у иностранца на успешную творческую карьеру в России, с какой привычкой русских людей американцу смириться тяжелее всего и почему селедку под шубой не понимают в других странах мира.
Я приехал в Москву четыре года назад, в марте 2013-го, когда мне только исполнилось 23.
Переезд стал неожиданностью для меня самого: в первом университете Butler University, который я окончил в 2012 году, у меня была преподаватель сценического мастерства из России, открывшая американский курс в ГИТИСе. Она предложила: «Давай попробуем вместе поработать в России?».
Я, конечно, ответил: «Зачем мне это нужно, ведь я могу отправиться сразу в Нью-Йорк или Голливуд». Она убедила меня, что опыт может быть интересен и отправила в Москву. С первого раза меня взяли в труппу театра имени М. Н. Ермоловой, и скоро театр на Тверской стал для меня вторым домом.
Изначально я планировал переехать в Россию только на время учебы, на полтора года. Но курс был закрыт, и я, чтобы не терять время, приехал к театральному режиссеру и педагогу Леониду Ефимовичу Хейфецу. Он взял меня как стажера, но я остался с этим курсом до конца обучения.
До приезда я читал ту русскую литературу, которую мы обычно проходим в американских школах: Федора Достоевского, Антона Чехова, Льва Толстого, Михаила Булгакова.
Тогда я и не подозревал, что в будущем приеду в Россию. Перед поступлением на курс я начал уже более активно готовиться, изучил алфавит, и самой удивительной буквой для меня оказалась ваша русская «Ж». Я долго не мог понять, как она произносится и что это за маленькая лягушка или человечек на бумаге? С языком было сложно: много не спал, даже плакал, но не от жалости, а от злости к себе: «Почему я не могу это выучить?»
Сейчас мне удобно говорить и играть на русском, хотя иногда акцент мешает зрителям меня понимать. Правда, я сам думаю, что акцент – это круто, потому что в США у половины жителей страны есть какой-нибудь акцент, который выделяет их из толпы. В этом есть своя прелесть.
Из театральных ролей мне больше всего хотелось бы сыграть Константина Треплева, героя чеховской «Чайки», это было бы интересно. Мне безумно симпатичен образ Пьера Безухова, и я вижу в себе как внешнее, так и внутреннее сходство с ним. Мне интересен князь Мышкин у Достоевского, Илья Телегин из «Дяди Вани» у Чехова.
Театр – это очень интересно, театр – это мой дом, как бы пафосно это ни звучало. Моя любимая работа в родном театре – пьеса «Ранчо» по повести Джона Стейнбека «О мышах и людях». Она была нашим дипломным проектом, в котором режиссер поставил сценарий специально под американца.
Узнав о том, что я хочу переехать в Москву, родители были в шоке: «Боже, Дэнни, ты сошел с ума!». Но я думаю, что если бы я сказал отцу, что планирую уехать, например, на Кипр или в Испанию, реакция была бы примерно такой же.
Я хорошо помню свое первое впечатление после приезда в Россию. Это был абсолютный восторг! И хотя стоял март и повсюду лежал толстый слой снега, мне казалось, что здесь и сейчас - лучшее время для путешествия.
Толком не зная, чего ожидать от вашей страны, я не верил распространенным стереотипам про медведей и балалайки на улицах. Но даже без них для иностранца облик Москвы кажется экзотичным, и первые дни я просто гулял по городу, пытался читать вывески на домах, хотя не знал ни слова по-русски.
Есть стереотип о том, что все русские люди закрытые и ходят по улицам наспуленные с каменными лицами, но это не совсем так.
Я думаю, что я более закрыт, чем большинство моих друзей в России. Когда я только приехал и первый раз спустился в метро, я улыбался, и в ответ на меня смотрели с такими лицами, мол: «Ты для кого тут играешь?», «Ты кого нам показываешь?».
Сейчас я уже не обращаю внимания на чужих людей, но в русских меня до сих пор смущает, когда мужчины начинают говорить о том, что надо быть мужчинами, а женщины лезут из кожи вон, чтобы подчеркнуть, что они женщины. Я часто слышу фразы от знакомых девушек: «Нет, я не буду двигать сама стул, я же женщина, мне еще рожать» или от парней: «Я же мужик, я не буду проявлять эмоции».
К русской кухне я более или менее адаптировался, правда, мне очень не хватает здесь мексиканских специй – такоса и фахитоса, которые я привожу с собой из Америки.
Что касается местных блюд, я никак не могу понять, почему русские всюду кладут укроп, иногда хочется сказать: «Но ведь бывают и другие специи!». Мне нравится сельдь под шубой, и когда я рассказываю папе в Америке про этот салат, он не верит, что такое сочетание – соленая рыба, свекла и вареные овощи – может быть вкусным.
Единственное, что я ненавижу – так это холодец (произнося это слово, Дэниэл кладет руку на сердце и прикрывает глаза). Простите меня, все бабушки, которые вкусно его готовят, но я правда много раз пытался его попробовать и каждый раз у меня от ужаса дрожали руки!
Других вещей, кроме мексиканских пряностей, я не беру – мне не столько важны какие-то предметы, сколько эмоции. И я мечтаю о том, чтобы мои родные смогли увидеть мою жизнь здесь, в России. Правда, перелет очень дорогой и получить туристическую визу непросто.
Из невещественных предметов мне невероятно не хватает солнца. Москва серая, не хватает света, что сказывается на самочувствии, настроении, состоянии кожи и тела. Я как-то прочитал в статье факт: на Аляске люди спасаются от депрессии тем, что носят на шее специальные ультрафиолетовые лампочки. Если это работает, я прямо завтра закажу себе на Amazon такую же из Америки! (смеется)
Да, кстати, мне очень не хватает оперативной почты в вашей стране. Помню, как отправил из Москвы какие-то документы в свой бывший институт, и там получили их только через два месяца. Наверное, все очень строго проверяют на границе.
О, прежде чем отвечать на такой вопрос, мне нужно выпить американо (смеется).
Я не историк, не дипломат и давно не разговаривал с нашим президентом (смеется), но я не думаю, что у нас совсем провальные или наоборот очень хорошие отношения – что-то посередине.
Дэниэл в роли Ленни в спектакле Григория Южакова «Ранчо», фотограф Евгения Сирина.
Иногда я читаю новости на английском и на русском про одно и то же событие, и поражаюсь тому, насколько по-разному оно интерпретируется. Всех друзей призываю делать так же, как я и формировать свое мнение, потому что иначе все искажается.
Я попал в вашу страну в очень молодом возрасте, и этот статус иностранца сильно отпечатался на моем становлении. Мне пришлось быстро показать себя самоуверенным, освоить язык, стать более смелым и напористым, несмотря на то, что я многого в жизни боюсь.
Пока я не планирую возвращаться домой из России, только если меня позовет какой-то американский режиссер. Идеально было бы жить на две страны, но это план жизни на десять лет, а не на этот год.
Редакция благодарит участников интернет-проекта «Пора Валить обратно» за помощь в организации интервью. Подробнее о жизни американцев, французов, итальянцев и других иностранцев в России можно ознакомиться на официальной странице проекта в сети YouTube.
Подробнее в сюжете: Театр