Знаете ли вы что-нибудь о национальной программе борьбы с сиротством? Кто они, приемные родители, которые решаются однажды перешагнуть порог детского дома и взять в семью приемного ребенка. Часто больного ребенка, инвалида или с особенностями в развитии. Почему они это делают? Как справляются? Попытаемся разобраться.
Юлия и Артем Ставровы-Скрипник женаты семь лет. И уже пять из них они – многодетные приемные родители: у них двое родных и восемь приемных детей. Отец семейства, 42-летний Артем говорит, что даже не представлял себе, что они обзаведутся такой огромной семьей. «Это не каждому дано, – говорит он. – Но я очень рад, что все так вышло. Сперва мы хотели только одну маленькую девочку, и никто не ожидал, что все дойдет до таких размахов. Но я считаю, что с детьми нам очень повезло».
Давате познакомимся. Вот они, их дети
Никита, 21 год. Он художник, поступал в высшую школу экономики на дизайнерский факультет, но не добрал одного балла. Работает в кафе «Три правила», всё свободное время тратит на разные дизайнерские курсы. Мечтает поступить Британскую высшую школу дизайна.
Иван, 20 лет. Учится в школе для слабослышащих детей. Собирается учиться иконописи, или стать автослесарем: еще не решил.
Федор, 19 лет. Учится в школе для слабослышащих детей. Мечтает о переезде в загородный дом, чтобы заняться растениеводством.
Наташа, 18 лет. Учится в школе для слабослышащих детей. Темпераментная и веселая. Очень любит готовить. Мечтает научиться делать торты и другие вкусности, как одна из маминых подруг.
Матвей, 16 лет. Учится в частной школе, увлекается съемками Вайнов. Осваивает интернет-предпринимательство. Умеет создавать короткие, до минуты, видеоролики, и с их помощью увеличивает просмотры своей странички в Инстаграмм.
Ангелина, 16 лет. У нее талант к шахматам и рисованию. Всерьез занимается и тем, и другим. А ещё Ангелина очень любит лошадей, мечтает что когда семья переедет в загородный дом, сможет больше времени проводить с этими прекрасными животными.
Вика, 10 лет. Учится в частной монтессори-школе «Солнечный Город», которую открыла для неё и других детей её мама. Занимается айкибудо и учится играть на фортепиано.
Вова, 7 лет. «Солнечный» малыш с синдромом Дауна. Радует всю семью своей открытостью, лаской и любовью. Посещает монтессори-группу в детском саду своей мамы, а так же индивидуальные занятия музыкой.
Рома 2 года и Есения 1 год 10 месяцев. «Солнечные» малыши с синдромом Дауна. Пока только привыкают и знакомятся со своей новой семьей и всеми братьями и сестрами, поскольку их забрали из детского дома меньше месяца назад.
«Я думаю, что это, возможно, еще не все наши дети, – говорит Артем. – Я практически уверен, что мы с Юлей возьмем еще. Хотя мы ничего специально не делаем для этого. Только первую нашу приемную дочку, Ангелину мы искали. Другие нашли нас сами».
Вот что написала об их семье дочь Ангелина: «В этой семье ярко и солнечно. А ещё в этой солнечной семье очень-очень добрые родители и много братьев и сестер. В детском доме я не знала, каково в настоящей, хорошей, непьющей семье, а не в той, которой плевать на тебя. Эта семья заботится обо мне и любит меня, хотя я подросток, и со мной сложно. Сейчас у меня есть мечты. Например, заниматься индивидуально с тренером по конному спорту, переехать в загородный дом с фермой. И мне нравится, что мои мечты сбудутся с минуты на минуту».
О том, что было до этого, и как семь лет назад родилась эта замечательная семья, рассказывает мама Юлия. «До встречи с Артемом я успела дважды стать одинокой мамой, – говорит она.— В то время я работала тележурналистом, потом в PR-агентстве по раскрутке звёзд, пиарила разные издательства, была заместителем директора в агентстве «Социальные сети». Первого сына, Никиту, я родила в 20 лет, второго, Матвея – в 25. Дело в том, что я всегда очень хотела детей, но до определенного момента я не была готова выйти замуж».
Причём встречались ей и во всех отношениях успешные мужчины, и готовые жениться. Но к тому моменту она была уже пять раз сбежавшей невестой, уверенной в том, что если и существуют на Земле хорошие мужчины, то все они где-то далеко. По словам Юлии, виной тому была, видимо, подростковая травма, связанная с разводом родителей, и воспитанная ее мамой твердая уверенность, что все мужики – ко... Ну, вы знаете! Всё изменилось после психологических тренингов, куда ее заманила подруга.
По всей видимости, тренинг изменил Юлию и ее отношение к жизни – в ее судьбе появился Артем. Они поженились в 2012 году, Артему было 36 лет, Юлии 34, а ее сыновьям в тот момент было 14 и 9 лет. Еще задолго до свадьбы она рассказала мужу о том, что у нее всегда была мечта – взять девочку из детского дома. «Еще тогда, когда я думала, что никогда не выйду замуж, я решила, что в 35 лет я возьму из детского дома маленькую девочку – говорит Юлия. – И Артем это горячо поддержал. Тем более, что в тот момент нам не давали Кристину, его дочку от первого брака, и мы через суд добивались права с ней видеться. Я считаю, что мой муж отличный отец, и это было очень несправедливо».
По словам Юлии, наступил такой момент, что ей буквально везде в интернете начинали попадаться анкеты детей-сирот. «Я постоянно об этом думала, – говорит она, – Я помню, что нашла двух рыженьких двойняшек где-то в Новосибирске. Но тогда я вообще ничего не знала про эту тему, и когда мне сказали, что их уже берут, я поверила. Если бы сейчас мне сказали об этом, я бы десять раз перепроверила! Потому что детские дома до последнего стараются не отдавать детей, это им не выгодно. У нас всё ещё существует подушное финансирование. А тогда я ничего этого еще не знала. И верила всему на слово».
Когда мне сказали, что их (детей) уже берут, я поверила. Если бы сейчас мне сказали об этом, я бы десять раз перепроверила! Потому что детские дома до последнего стараются не отдавать детей, это им не выгодно.
Потом Юлия нашла под Санкт-Петербургом маленькую голубоглазую девочку, но выяснилось, что у этой девочки есть ещё две сестры и брат. И брать, конечно, нужно всех четверых. «В 5:00 утра я уже мысленно распределила их всех по нашей квартире, растолкала мужа, сказала: вот они, наши дети! – вспоминает Юлия. – Он уже согласился, хотя до этого речь шла только об одном ребенке. Это было прямо наваждение! Утром я позвонила в их детский дом, и мне сказали, что за ними уже едут! Я была настолько неопытной, что и этому поверила. Я просто была в шоке! Вот так неопытным приемным родителям раз за разом и отбивают желание взять ребёнка!».
Их путь к приемному родительству занял почти два года. Юлия все время мониторила базы данных детей-сирот, подписалась на огромное количество интернет-сообществ по поиску детей, на правозащитника Александра Гезалова, эксперта по социальному сиротству. В ее окружении начали появляться родители с приемными детьми.
«Я посмотрела фильм Ольги Синяевой «Блеф, или с Новым годом», – говорит Юлия. – Этот тяжелый фильм стал для меня отправной точкой. Если ты новичок, то после просмотра этого фильма ты либо никогда не вернешься к теме приемных детей, либо просто не сможешь жить больше, не забрав хотя бы одного ребёнка из этой системы. Я поняла, что пора двигаться».
Юлия вспоминает, что три года назад, когда они с мужем оказались в Доме Малютки в Коньково, то на них толпами шли дети с синдромом Дауна. «И когда мой муж протянул руки к одной девочке, то я сказала: «Нет, пожалуйста, никогда!». А сейчас я счастливая мама самого прекраснейшего малыша с синдромом Дауна, и думаю, что дальше я, наверное, буду брать только таких детей. Это просто ангелы!».
Юля нашла Youtute ролик Ангелины перед самым отпуском, когда уже и билеты за рубеж были на руках. Это был контент фонда «Измени одну жизнь», который целенаправленно занимается тем, что создает базы данных детей-сирот, и снимают о них полутораминутные видеоролики.
«Этот фонд сделал детей более доступными, – говорит Юлия. – Теперь ты видишь не просто плоские ужасные фотографии, а ролики, в которых дети ходят, играют, говорят. И мне, с моим психологическим образованием, было сразу понятно, какие проблемы у ребёнка. Ангелина показалась мне просто супер-ребёнком! Было непонятно, что она делает в детском доме. Ей было 10 лет, она невероятно красивая девочка, и утром я уже звонила в Челябинск, где она жила».
Юлию не остановило ни то, что Ангелина – большая девочка, а не трехлетняя, как им с мужем хотелось. Ни даже то, что у девочки было что-то не так с сердцем. «Я подумала, если ребенку даже и осталось жить пять лет, почему он должен жить эти пять лет в детском доме? – говорит Юлия. – Мы с мужем срочно записались в школу приемных родителей, потому что тогда это было обязательным условием.
Ангелина до 7 лет жила в семье, но потом социальные службы изъяли ее оттуда, потому что в семье были алкоголизм и наркомания. А буквально за полгода до того, как появились Юлия и Артем, её на три месяца брала семья – на каникулы, присмотреться. «Но в итоге ее вернули. И это, конечно, наложило определенный отпечаток, – говорит Юля. – Дети, которых берут, а потом возвращают, перестают верить взрослым».
К тому моменту, когда в семье появилась Ангелина, старшему сыну Юлии Никите было уже почти 16 лет. Он пытался вырваться из-под ее гиперопеки, и поэтому ему было на руку, что ее любовь будет обращена к другому ребенку. Но вот второй ребёнок, – 10-летний Матвей перенес появление Ангелины очень тяжело. «Он абсолютно мамин сын, – говорит Юлия. – И вдруг бабушка, моя мама, сказала ему, что сейчас мама возьмёт девочку, а тебя перестанет любить... Когда она сказала моему сыну этот бред, у него на нервной почве даже пропал голос! А моя мама так и не приняла того факта, что мы стали приемными родителями, и все эти четыре года мы с ней не общаемся».
Прежде чем взять Ангелину, родители показали сыну то самое видео с ней. После разговора с бабушкой он сначала вовсе отказывался его смотреть. Потом посмотрел его восемь раз и сказал такую фразу: «Какая же она милая, ну почему я не могу её ненавидеть!».
Когда Юлия поехала к Ангелине, она взяла с собой Матвея. К ним на сутки вырвался и Артем. Он посмотрел и сказал: «Да, это наша девочка, забираем»! «С первым приемным ребенком у нас был просто безумный фанатизм! – вспоминает Юлия. – Пока оформлялись все документы, у нас включилась программа «Как же так, мы тут в Москве, а наш ребёнок там, в детском доме». Это бывает у многих начинающих приемных родителей – прямо паранойя! Кажется, что твой ребёнок ни секунды не должен там находиться!»
По словам Юлии, когда Ангелина наконец оказалась в семье, она при первом контакте производила впечатление абсолютно социализированного ребенка. Но из-за этой своей травмы она пыталась, да и до сих пор пытается все контролировать, и доминировать над любым взрослым. «Сначала тебе кажется, что все отлично, – говорит Юлия.— Но когда твой ребёнок начинает контролировать каждую мелочь, руководить всеми процессами, отдавать команды, зачастую противоположные тем, что отдали родители, то постепенно это начинает сильно раздражать».
Поначалу Ангелина с Матвеем подружилась, но потом она его начала подставлять, подсиживать и делать мелкие гадости. Начался довольно тяжелый период, и даже был момент, когда Матвей пришёл и сказал: «Возвращайте ее назад!». «Это было тяжело, – говорит Юлия. – Но мы разговаривали, объясняли. Ему – что это не кошечка и не собачка, что ее нельзя просто так вернуть назад. Ей – что это не детский дом, здесь не срабатывают доносы. Объяснили, что комната, в которую она переехала, была раньше комнатой Матвея, и он был вынужден поселиться со старшим братом. А потом был такой случай: Ангелина не захотела писать согласие на следующего ребенка. Есть такое правило, что каждый член семьи, которому исполнилось 10 лет, пишет свое согласие на то, чтобы в семье появился новый член. И вот Ангелина спросила: «А что будет, если я не напишу согласие?». И Матвей ей ответил: «Ну, тогда я пойду, и заберу свое согласие на тебя». И сразу всё нормализовалось.
Вторая приемная дочка, 6-летняя Вика, появилась в семье год спустя. Сперва – лишь как временная гостья. «Когда мы с Артемом посещали школу приемных родителей, Вику как раз изъяли из семьи, где пили и мама, и бабушка, – говорит Юлия. – Нам позвонили знакомые, и сказали, что есть абсолютно домашний ребёнок, но мама, скорее всего, будет восстанавливаться в правах. Поэтому давайте вы заберете ребёнка на полгода к себе, а потом надо будет его отдать. Мы с мужем посоветовались и решили девочку взять, чтобы она не попала в детский дом. И с тех пор она с нами».
Первое время каждую неделю Вику привозили в тот приют, в котором она содержалась, на встречу с мамой и бабушкой. Но в какой-то момент мама перестала приходить. Осталась одна бабушка, не всегда трезвая. Девочке она непрерывно врала: говорила, что мама лечится, и скоро приедет. А в сторону шептала, что «мама лежит в состоянии овоща». Теперь бабушка иногда появляется, но не слишком часто.
«Поначалу Вика меня мамой не называла, – говорит Юлия. – Она рисовала рисунки, и говорила, что это для мамы Ани. А когда она в какой-то момент нарисовала рисунок и сказала «Это для мамы Юли», то это было просто до слёз!».
«У Вики каждый год новые мечты, рассказывает Артем. – В первый год она мечтала стать полицейским, сейчас хочет быть монтессори-педагогом, как мама. Чего она захочет потом – жизнь покажет».
«Сейчас Вика нами уже гордиться, – говорит Юлия. – Когда Кристина, дочь Артёма от первого брака, попробовала похвастаться тем, что для неё делает мама, то Вика ответила: «А для меня мама школу открыла!». И это правда! Когда Вике было пора идти в школу, то Юлия, которая все это время продолжала развивать свой бизнес, открыла в детском центре частный класс по методике Монтессори, в котором и учится Вика.
Будучи постоянно в контакте с приемными родителями, общаясь с сотрудниками благотворительных фондов, Юлия так или иначе все время находилась внутри их деятельности. В какой-то момент она в качестве эксперта от фонда «Арифметика добра» поехала в Казань. Туда на экскурсию отправлялась смешанная группа кандидатов в приемные родители и детей-подростков из интерната для глухих и слабослышащих детей.
«Вечером мы сели в поезд, а на утро в моём купе уже ехал мальчик Федя. – рассказывает Юлия. – Я сначала посмеялась, отправила домашним его фотографию, и написала, мол, будете себя плохо вести – привезу вам еще и Федю». Этот мальчик не отходил от меня все три дня, и в какой-то момент я поняла, что я уже не шучу, и Федю я заберу. Но потом получилось, что из этих пятерых слабослышащих детей я забрала в семью троих!.
Сперва девочка Наташа, пробегая мимо меня в поезде, увидела, как Юлия обнимает Федю на ночь, и прокричала на своем странно-гортанном наречии: «Я тоже маму хочу!». А потом, когда они с мужем уже забирали их обоих, то оказалось, что не срослось что-то с усыновлением Вани, самого старшего из группы мальчика. Его обещали забрать, да так и не смогли. Тут уж Артем сказал, что и Ваню они заберут тоже.
Чтобы убедить опеку отдать им подростков, Юлия и Артем вынуждены были срочно сделать перепланировку квартиры, присоединить и утеплить балконы, вынести туда рабочие зоны. И таким образом комнаты стали спальнями, а балконы – рабочими пространствами.
«Конечно трудностей хватало, – говорит Юлия. – Приемным детям очень важно быть исключительными, избранными. Сперва Федя кричал «Зачем вы берете Наташу, она плохая, она ябеда, она не будет вас любить!». Потом Ангелина ко всем последующим детям относилась, как к понаехавшим. Мол, я первая, а вы все понаехали на мою территорию. И довольно долго у неё это сквозило».
Через месяц у Феди началась очень тяжелая адаптация. Правда, в такой тяжелой форме она происходила только у него одного. Он хватался за нож, бился головой о стены, всячески пробовал родителей на излом. После того, как Феде уже сказали, что его берут, Юля и Артем увидели его медицинские документы. Оказалось, что у него олигофрения в легкой степени дебильности. Его биологическая мама была ограничена в правах по психиатрическому диагнозу. Она бродяжничала, просила милостыню, а он сидел взаперти. Опека выявила, что он не ходит в школу, когда ему было уже 10 лет.
Адаптация в довольно агрессивной форме происходит не так уж и редко, особенно у мальчиков, – говорит Юлия. – Дело в том, что у детей из детских домов есть свои представления о том, что такое приемная семья. С их точки зрения, это означает, что им все должны.
«Адаптация в довольно агрессивной форме происходит не так уж и редко, особенно у мальчиков, – говорит Юлия. – Дело в том, что у детей из детских домов есть свои представления о том, что такое приемная семья. С их точки зрения, это означает, что им все должны. Что им тут же подарят последнюю модель Айфона, будут везде водить и развлекать, и утешать, и гладить. А то, что семья – это еще и границы, и ответственность, и правила, к этому они не готовы. Как-то в торговом комплексе, когда мы всем им покупали одежду, Федю «переклинило» и он в качестве протеста вынул из ушей и порвал слуховые аппараты по 70 000 рублей каждый».
Сейчас Федя хорошо учится, если его попросить выполнит без каких либо протестов несложные поручения. Сходить в магазин, вынести мусор, убрать в своём шкафу. «Конечно иногда возникают конфликтные ситуации, как и любой подросток, Федор может протестовать, но это уже совсем иной протест. Конфликты обычно на почве сделай – не сделал, не сделал – до завтра без телефона. Бурчит, но телефон отдаёт», – рассказывает Юля.
Малыш Вова с синдромом Дауна, вошел в эту семью чуть больше года назад. Юлия узнала о нем, когда волонтер Ольга Шелест, которая размещает фотографии сложных деток в соцсетях, выложила его фотографию с подписю: «Ребята, SOS: есть cолнечный малыш в Самаре, от которого отказываются родители. Он пять лет прожил в хорошем доме малютки, но сейчас его переводят в детский дом. В детском доме он погибнет».
Кода Юле на глаза попала фотография Вовы, она почти на автопилоте отправила фотографию мужу и попросила разрешения позвонить. «Если тебя это сделает счастливой, звони!», – ответил Артем, и Юлия позвонила.
«Когда я связалась с опекой Самары, началась невероятно длинная волокита с органами опеки, которые требовали новых и новых документов. А пока это все продолжалось, несколько месяцев подряд, Юлия волонтёром прорвалась к мальчику в Самару, в его детский дом. «Меня пускают на 15 минут, ко мне выводят Вову, я сгребаю в его в охапку и понимаю, что это мой ребёнок!», – рассказывает Юлия.
Возвратившись, Юля за сутки сделала все медицинские справки, семья прошла тест на ресурность, за которым люди стоят в очереди по три месяца. И… опять препоны со стороны опеки. Тут уж за дело взялись друзья и знакомые. Директор фонда «Измени одну жизнь» написала письмо лично заместителю руководителя Департамента социальной защиты населения Правительства Москвы Алле Дзугаевой, прислала ей информацию про семью, сертификаты о пройденном Юлей обучение по работе с особенными детьми. И Алла Зауровна дала зелёную улицу! Вову после этого отдали в семью течение пяти дней!
«И вот как только я взяла Вову, так у меня каждое утро стало светлым и прекрасным, – говорит Юлия. – Я просыпаюсь, прихожу за Вовкой в его комнату. Он тянет ко мне руки, я беру его в охапку, и мы абсолютно счастливы! Он безумно радуется, смеётся, запрокидывает голову, и это время абсолютного счастья компенсируют нам всё, что было до того. Ну правда, он прекрасный!». За минувший год Вова уже научился читать. Он знает все буквы и все цифры. И это ребенок, который год назад даже не разговаривал!
Вскоре после появления в семье Вовы, Юлия познакомилась с педагогом одного из детских домов, которая реализовывала в своей группе программу развития детей на основе монтессори-метода. Время от времени она делилась успехами своими малышней, среди которых были Рома и Есения. Через какое-то время выяснилось, что их собирается забрать приемная семья. Но у той семьи что-то не получилось, ведь для того, чтобы забрать детей, приемные родители сейчас должны пройти массу комиссий. «И тогда мы с мужем решили познакомиться с этими детьми. А познакомившись, не смогли с ними расстаться и начали оформлять документы сразу на обоих,– говорит Юлия.– В итоге 8 мая нам отдали Есению, а 14 мая Рому. Конечно, косых взглядов в наш адрес прибавилось, но скептикам я могу только сказать, что солнечные дети – это огромная, радость! Когда-то мне рассказывали, что синдромом Дауна может заболеть вся семья. Я думала, что это пиар таких детей. Но это реально так! Солнечный малыш в семье – это всепоглощающая счастье для всех. Они дарят огромную любовь и свет!».