Российскому художнику и скульптору Михаилу Шемякину исполняется 75 лет. На пути к признанию автору пришлось пройти через психбольницу и принудительные работы. Как ему удалось пережить эти испытания, почему однажды художник подрался с американским байкером и где обязательно стоит побывать каждому человеку? Об этом Михаил Шемякин рассказал в программе «Культ личности» на телеканале «МИР».
Михаил Шемякин родился 4 мая 1943 года в Москве. В 1956 году поступил в школу при Институте живописи имени Репина, но был из нее исключен. Несколько лет работал разнорабочим, подвергался принудительному психиатрическому лечению. В 1962 году в редакции журнала «Звезда» открылась первая выставка Шемякина. В 1968 году он основал группу художников «Санкт-Петербург». В 1971 году был выслан из СССР. Переехал сначала в Париж, а через два года – в Нью-Йорк. Позже Шемякин сделал свой вариант памятника Петру Первому в Петербурге и скульптурный ансамбль в Москве «Дети – жертвы пороков взрослых».
Мишель. Майкл. Мухаммед. Это ведь все тоже ваши имена – французское, английское и кавказское, потому что вы тоже из известного кавказского рода. Насколько они для вас благозвучны?
Шемякин: Вы знаете, я больше всего привык к российскому. Обыкновенное, русское имя в честь архангела Михаила. Когда я в Америке, то я Майкл, к этому тоже привыкаешь за 30 лет. Во Франции я Мишель, там я 20 лет, поэтому тоже привыкаешь. Ну и на Кавказе, когда моя многочисленная родня гудит и называет меня Мохаммедом, конечно, к тому тоже привыкаешь.
В Советском Союзе вас посадили в психбольницу с диагнозом «вяло текущая шизофрения». Понятно, что в международной классификации этого диагноза нет и это была чисто репрессивная мера, которая выпала на долю очень многим талантливым людям. Меня вот что интересует. Якобы над вами там проводили эксперименты и якобы вызывали оторожение и отвращение к запаху краски. Так ли это? Потому что это безумно похоже на «Заводной апельсин» Берджесса…
Шемякин: Совершенно верно, да. Потому что, когда я приехал во Францию, то мои друзья, и в то время как раз с шумом проходила презентация фильма на сюжет Энтони Берджесса моего любимого Стенли Кубрика, зная мою биографию, некоторые французы очень отговаривали смотреть меня этот фильм. Ну действительно, похожее было. Я должен был лежать в запертой комнате, с подключенными электродами, прикрученный ремнями. А перед физиономией был такой полированный прожектор громадный с лампочками цветными, с различными схемами цветными из проволоки, которые загорались – синие, красные, оранжевые, и это в полной темноте и на несколько секунд. И там выкрикивали различные патриотические лозунги вперемешку с именами запрещенных художников. Но ошибки делали, поэтому это где-то, в общем, снижало уровень воздействия на мою психику.
С запахом краски работали?
Шемякин: Нет, не работал. Это все строилось только на одном – на цветовых пересечениях, на уколах, потому что в этот момент, конечно, я «плыл».
Есть такое мнение, может быть, оно вам не нравится, что психбольница дала нам того Шемякина, который у нас сейчас есть…
Шемякин: Мнений много. Когда я раньше читал книги отзывов, то обычно некоторые люди, посмотрев мои работы, пишут: «Почему его выпустили из дурдома?» Сколько людей, столько и мнений. Я думаю, можно было бы обойтись и без этого, потому что проблем хватало. Я ведь не только, так сказать, в психиатрической больнице лежал, еще обыски пошли, принудительные работы, на которых я трудился, постоянные слежки.
Но у вас еще была раз перспектива «загреметь» или уйти в лагеря, как было сказано, на всю жизнь, но вам полковник КГБ сказал, что есть возможность покинуть срочно Родину. Нужно уезжать мгновенно, без вещей и не предупредив родных, что страшно, конечно, и только через два месяца якобы можно будет связаться с семьей. Как прошли эти два месяца? Когда вы позвонили маме (вы ведь маме, полагаю, позвонили?), что сказали, как разговор с ней состоялся?
Шемякин: Да, я позвонил маме. Разговор состоялся очень просто. Я сказал: «Мама, я во Франции!» Она спросила, как это произошло, она искала меня. Я сказал, что она, видимо, догадывалась, куда я уехал. Она ответила, что думала, будто я уехал совсем в другом направлении. Вот и все, утешил ее. А отец, в общем, мало мной интересовался. Я помню, когда я вышел из психушки, то мы встретились с ним на улице. «Привет» – «Привет». «Я слышал, что ты был в сумасшедшем доме?» – спросил он. Я ответил: «Да, пап, полгода, было ужасно, мама иногда приходила». Он постоял, полминуты подумал, потом помахал башкой в фуражке. Сказал: «Да, куда только Шемякиных не забросит! Ну пока» – и ушел.
Если изучить вашу биографию даже коротко, становится понятно, что человек вы очень смелый и никогда не избегали хорошей драки. И меня один случай заинтересовал. Вы описывали, что в Америке, в Сохо, у вас случилась драка с представителями байкерской группировки «Ангелы ада». Это очень опасные люди, это не просто мотоциклисты. Как это было и как удалось вообще живым-то уйти?
Шемякин: Ну в общем, это малоинтересная история. Просто я выпивал в этом баре, рядом был один из байкеров. И чем-то я ему не понравился, что-то он во мне почувствовал, какое-то соперничество, он все время задевал меня. Мне это не понравилось, я сказал: «Ладно!» и выложил из карманов 100 долларов. А надо сказать, что в то время я занимался очень упорно каратэ, довольно был серьезный спортсмен. А он здоровенный, конечно, как обычно, но немного жирноватый. И я предложил ему прямо в баре на 100 долларов сразиться. «Иди обойди, кто на тебя поставит деньги?» – сказал я ему. На меня, между прочим, стали выкладывать солидные суммы, а на него почти никто не выложил. И его это так разозлило. А я ему говорю: «Вот видишь, в тебя никто не верит, а верят в меня!» В этот момент я получил удар по уху, а это уже было нарушение всяких правил.
Накостыляли ему?
Шемякин: Нет, я схватил бутылку, нужно было сражаться серьезно. Он ушел, может быть, чуть-чуть я его оцарапал, и через некоторое время мне моя приятельница говорит: «Посмотри, что за окном творится!» Я посмотрел, а там он уже байкеров собрал. Они с цепями, намотанными на руку, пытались вломиться в заведение. Что мне оставалось делать? Я перепрыгнул через стойку и начал атаковать этих людей бутылками. Они появятся – я мечу туда бутылки. Потом я попросил свою приятельницу вызвать такси, чтобы машина встала напротив. И они так ошалели, что мне удалось вскочить в такси и уехать, к тому же я успел метнуть в них бутылку.
Я знаю, что вы уважаете тяжелый физический труд, вам приходилось много работать физически. На ваш взгляд, каждому человеку нужно знать, что это такое?
Шемякин: Я думаю, что почти каждому человеку стоит побывать в армии, послужить там, особенно мужскому полу. Потому что армия закаляет так же, как и физический труд. Потому что сейчас приходится видеть молодежь, которая в юношеском возрасте страдает геморроем, потому что только сидит в кресле, уставившись лбом в экран. Конечно, это, мне кажется, пагубное явление.
Вы говорили, что страшнее всего не успеть сделать то, что хочется и задумано. Что вам конкретно сейчас хочется сделать, что задумано, что необходимо завершить?
Шемякин: Необходимо воспитать группу студентов, которых я начал воспитывать, но их очень мало. Сейчас у меня воспитаны две девочки, которые способны заниматься аналитикой искусства, которой я занимаюсь в течение 50 лет. И главное – чтобы все осталось, наработанное мною, не было разбазарено. Все, что я наработал, это все я хочу оставить России. Но я чувствую, что пока никакого интереса к этому не проявлено. Но это все зависит от того, как на это посмотрит власть имущие, поскольку на сегодняшний день ведь больше всего пекутся о физкультуре, чем о культуре, тем самым рождая у меня не очень веселые мысли.
Подробнее в сюжете: Гости эфира
Читайте также: