На территории Российской Арктики, Дальнего Востока и Сибири проживает около 40 коренных малочисленных народов. Среди них чукчи, эвенки, нанайцы, ульчи и ительмены. Их образ жизни и суровые климатические условия не могли не повлиять на семейные отношения и обряды. Как празднуются свадьбы у северных народов? Об этом – в нашем материале.
Современные чукчи живут в основном в Чукотском автономном округе. Сегодня их около 15 тысяч. «Чукча» – от слова «чаучу», значит «богатый оленями». Олень для чукчи – главное животное. Сначала, правда, чукчи на них охотились, а потом приручили и стали использовать в домашнем хозяйстве. В чукотской свадьбе олень играл важную, но, правда, жертвенную, роль. В наши дни чукотские пары не соблюдают весь церемониал, принятый у предков, и сокращают его, приближая к современным реалиям. К тому же, современные чукчи в основном живут в отапливаемых домиках, а не в ярангах (шалашах, покрытых шкурами), поэтому не всегда могут играть свадьбы так, как это делали их предки.
Что необычного было в свадебных обрядах чукчей? Во-первых, не было калыма. Чтобы получить возможность сватать невесту, парень должен отработать в доме отца невесты год-полтора, помогая по хозяйству, или работая пастухом оленей. Причем, тесть зорко за ним следил и мог прогнать за любую оплошность. Тот, кто выдерживал испытание, имел право сватать девушку.
Свадебные обряды «уавынрагтатгыргын» («увоз жены к себе домой») у чукчей проходили незадолго до рассвета. Согласно традициям, первым на стойбище приезжал друг жениха, чтобы «разведать, есть ли там невесты на выданье». Узнав от друга, что невесты есть, жених ехал в упряжке к дому невесты. Там он должен был показать, как он умеет петь и плясать – это игровой момент. После них мать невесты снаряжает дочь в новую ярангу, где она станет хозяйкой. Причем, в руки дает ей куклу – символ продолжения рода. У яранги жениха уже ждет свекровь, которая хочет проверить, насколько невеста умеет поддержать огонь. Жених и его друзья поджигают от этого огня наконечники стрел и запускают их в сторону стада оленей. Этот обряд нужен для того, чтобы поголовье оленей увеличилось, и жизнь новой семьи была изобильной.
В древности оленьей кровью помазывали лицо невесты – в знак ее принадлежности к новому роду. Сегодня эта традиция отошла.
Затем молодоженам завязывают глаза и перевязывают запястье кожаным шнуром. По чукотским обычаям перевязанные руки означают обручение. После него молодых водили вокруг яранги с завязанными глазами, что символизирует, что они смогут найти дорогу к своему жилищу даже в темноте. На чукотской свадьбе не обходится без игр и конкурсов. Например, невесте нужно было найти по звону меховую шапку с бубенчиками. Юноши соревновались с девушками в скорости, а также играли в ловлю «оленей», которых изображали все желающие.
Через несколько дней после того, как невеста переселялась в жилище жениха, молодые могли поехать в «скучное путешествие» – в гости к родственникам жены. Им везли подарки: оленей, угощения.
Эвенки, или, как их называли в старину, тунгусы – коренной народ Восточной Сибири. Сегодня этот народ – один из самых многочисленных среди малочисленных, и насчитывает чуть более 38 тысяч человек, около половины которых живут в Якутии. Поскольку эвенкийский народ был малочисленным, то в жены полагалось брать девушку из любого рода, кроме своего. Лучше – из рода матери. Вопросы брака обычно решали за них родители. Родители мальчика и девочки могли заранее договориться между собой о будущей свадьбе детей уже сразу после их рождения. Впрочем, у детей все же спрашивали согласия. Насильно почти никого не выдавали.
Сватовство происходило по особому сценарию. Родственник жениха приходил в дом к невесте и усаживался на место против входной двери. Он вынимал мешочек с табаком и предлагал его отцу невесты. Если тот брал табак и закуривал, то предложение свата было почти принято, если нет – то сват понимал, что оно отклонено. В случае благоприятного ответа, начиналось обсуждение калыма (тори).
В середине ХХ века у эвенов самый большой калым составлял до 300 оленей, а самый маленький – до 5. Отец невесты иногда мог потребовать добавить калым, и в свою очередь, называл размер приданого. Этнографы отмечают, что эвенки не придавали большого значения размерам калыма и приданого – большее значение имели отношения между людьми – поэтому торги завершались быстро.
Умыкание, или похищение невесты встречалось у эвенков редко. Хотя почти до конца XVIII века захваты женщин и детей были в порядке вещей тунгусов из разных родов. И эти отголоски повлияли на современные свадебные обряды. Например, сваты приходили в дом невесты с уздой и пальмой – символами насильственного увода девушки в чужой дом. Этим же объясняется и то, что лицо девушки закрывали тканью, когда она переезжала в чум жениха – чтобы не смогла найти дорогу обратно.
Сама свадьба игралась в месте, которое сваты заранее оговаривали. Время торжества рассчитывали так, чтобы подгадать или к появлению зеленой травы и рождению оленят – к весне-началу лета, или к началу гона оленей и охотничьего сезона – осенью.
После того, как дата была определена, две общины начинали кочевать навстречу друг другу. Семья жениха должна была первой прибыть на условленное место. Община невесты разворачивала стан неподалеку. Невесте готовили верхового оленя: покрывали расписными кумаланами небольшое женское седло (лочоко), уздечку украшали бисером.
Позже подъезжала вся родня, а затем – все остальные члены родовых общин. Начинался праздник. Невеста три раза объезжала вокруг чума по ходу солнца, и родители вручали её жениху. Свадебные обряды сопровождались песнями, хороводом икэвун, который мог длиться с вечера до утра, состязанием певцов, рассказчиков из различных родов, охотничьими играми: скачками на оленях, борьбой, стрельбой. В свадьбе участвовал и шаман – он камлал и окуривал помещения. Его задачей было не дать злым духам войти туда, где шла брачная церемония.
Нанайцев сегодня около 16 тысяч человек. Большая их часть живет в Хабаровском крае. «Нанай» – значит, «человек земли». Сам себя этот народ называет «нани». Так же себя называют и ульчи – соседи нанайцев. Предки нанайцев и ульчей пришли на Дальний Восток около 5 тысяч лет назад. Каждый мужчина в нанайских и ульчских селениях искусный охотник. Самый известный нанаец, которого, наверное, все знают, это охотник и проводник путешественника Арсеньева, Дерсу Узала. А еще этот малый народ знаменит благодаря певцу Кола Бельды, нанайцу по происхождению.
Свадьбы у нанайцев были общественными праздниками. Поэтому к событию готовились тщательно и заранее. Девушка с бабушкой или матерью уже в детстве начинала шить себе приданое. Работы было много, так как свадебный наряд состоял из пяти халатов! Они надевались один на другой, и каждый был украшен множеством вышивок. Одни из орнаментов – родовое древо с птичками, которые олицетворяли души еще не родившихся детей. Он должен был обеспечить молодой семье многодетность. Поверх халата надевался передник с тяжелыми подвесками-оберегами. На голове у невесты была шапочка, и на ногах – расшитые унты. В день отъезда в новый дом невесте заплетали волосы, и в косу вплетали три черные и одну красную ленты.
Не менее богато украшалось свадебное одеяние жениха. Мать и сестры прилагали все свои старания, чтобы расшить халат жениха, широкий пояс, шапку и унты. Это одеяние мужчина сможет потом еще не раз надевать, а вот невеста свое платье вынимает из сундука только один раз в жизни.
У нанайцев было принято, чтобы родители заранее, пока их дети взрослели, выбирали им пары. Причем, большее внимание в этом вопросе уделялось богатству будущих родственников. Иногда размер калыма имел решающее значение. Поэтому встречались неравные браки, где муж или жена была на 20-25 лет старше супруга. Были и такие случаи, когда, девочку забирали в дом ее будущего мужа в возрасте 4-6 лет и там воспитывали до достижения брачного возраста (для жениха это 17-19 лет, для невесты 16-17 лет).
Нанайский свадебный обряд включал в себя сватовство, праздничное застолье и переезд невесты в дом жениха. Считалось неприличным быстро соглашаться на предложение сватов, и иногда переговоры затягивались на неделю. Когда согласие было получено, определяли дату свадьбы. Обычно свадьбы игрались три дня. Сначала гости собирались в доме невесты, а потом – жениха. В обоих домах делали обряды жертвоприношения духам – покровителям рода и высшим божествам. Например, невеста должна была наступить в котел, стоявший у входа в дом мужа. Затем котлы менялись, что означало обмен счастьем.
Церемония завершалась обрядом очищения, когда молодые проходили всех через тоннель из папоротника. После свадьбы новобрачная обычно возвращалась к своим родителям, и могла там жить от трех дней до года, прежде чем окончательно переезжала в дом мужа.
«Местный житель» – так переводится с ительменского название их народа. Ительменов сегодня в России около трех тысяч. Они компактно проживают на Камчатке и в Магаданской области. Главное их занятие – рыболовство. Сегодня многие из них живут в Петропавловске-Камчатском, но почти половина, как и раньше, рассредоточилась по поселкам Корякского автономного округа. Современные ительменцы стараются не утратить древние традиции предков – например, устраивают ежегодный праздник очищения «Алхалалалай», на котором танцуют часами. Свадебные традиции у ительменов также хранятся – но, возможно, с некоторыми поправками на XXI век. Сейчас вы поймете, о чем речь.
Надо сразу сказать, что к морали у ительменов своеобразное отношение. Например, никто не требовал, чтобы девушка до замужества была девственницей. Даже наоборот, поощрялось обратное. К тому же в понятие «дружба» вкладывалась желание поделиться своей женой – ради друга ничего не жалко. К тому же, были разрешены браки между родственниками.
А сватовства, как такового, вообще не существовало. Все было очень по-простому. Молодой человек, которому нравилась девушка, просто приходил в ее дом и «устраивался на работу» – помогал ее отцу и матери по хозяйству, и старался услужить самой избраннице – даже мог спать у ее ног. Все это он делал для того, чтобы через какое-то время ему разрешили «хватать» невесту.
Надо сказать, что ительменские девушки знали об этом, и конечно догадывались, зачем в их доме поселился молодой человек. Если он ей нравился, то она старалась одеться получше. Согласно ительменской моде, «одеяние модной дамы должно быть максимально пушистым и лохматым». Для этого на голову надевались травяные парики и волосяные накладки, а рукава, воротники и подол оторачивались собачьим мехом. На кафтан могли нашить кисти из тюленьей шкуры, и они колыхались при движении. Но если молодой человек девушке был не мил, то она старалась одеться похуже, и притом тщательно завязывала панталоны на множество ремешков и узлов. Почему?
Дело в том, что, когда приходило время, отец девушки произносил: «гватей» (хватай), как бы говоря: «Я умываю руки и больше ни во что не вмешиваюсь», и парень приступал к осаде. Его задачей было поймать девушку, разрезать каменным ножом ее многочисленные шнурки и ремешки на панталонах, и дотронуться до ее половых органов. Девушка, конечно, отбивалась – с разной силой в зависимости от того, нравился ей парень или нет, и иногда в потасовку включались и ее родственники – тогда парень мог поучить реальные травмы. Если все для него заканчивалось успехом, он в знак победы снимал со своей шеи ожерелье, называемое «ачасанг», и впихивал его в панталоны невесты. Но если он потерпел неудачу, он имел возможность продолжать осаду и дальше. Такой способ «ухаживания» вел к доминированию женщин и подчинению мужчин. Об этом говорит и тот факт, что шаманами у ительменов были женщины. Впрочем, в период между попытками «хватания» жениху и невесте ничего не мешало предаваться любовным утехам, ведь целомудрие никогда не было сильной стороной ительменов.
Когда жених все же овладевал невестою, то именно ему (а не ей) приходилось покидать свой родной дом и селиться в доме тестя. Если его жена потом умирала, зять (если он подружился с тестем) мог получить в жены другую дочь, и уже без обязательства служить за нее. Это, впрочем, не избавляло его от необходимости вновь «хватать» свою невесту. Состоятельные ительмены могли себе позволить иметь несколько жен, если им удалось сделать так, чтобы женщины подружились и могли ужиться в одном доме. Но если первая жена препятствовала желанию своего мужа взять еще одну женщину замуж, он мог ее запросто бросить – к этому ительмены также относились легко.
Продолжение следует...
Подробнее в сюжете: Культура и искусство