Премьер балета Большого театра Владислав Лантратов в эксклюзивном интервью для программы «Культ личности» на телеканале «МИР 24» рассказал о главном новогоднем спектакле – «Щелкунчик».
- Для вас участие в этом спектакле – тяжелый труд или праздник?
Владислав Лантратов: Для меня это совмещение труда с праздничным настроением во всей стране, во всем городе, во всех семьях. В «Щелкунчике» мы танцуем только две недели до Нового года и 10 дней после Нового года.
- А в течение года его вообще нет?
Владислав Лантратов: Нет. Большой театр не дает этот спектакль.
- Как же тогда вы входите? Должны быть репетиции, забывают же ноги и руки.
Владислав Лантратов: Нет. Спектакль настолько в ногах, в тебе, что большого труда не составляет. Плюс спектакль Григоровича настолько музыкальный, красивый, настолько волшебный, что одно удовольствие его танцевать.
- С Юрием Николаевичем вам довелось поработать?
Владислав Лантратов: В «Щелкунчике», к сожалению, нет.
- Вы танцуете партию Принца с 2011 года. Это огромный срок. За это время ваш Принц повзрослел, помудрел? Что в нем изменилось?
Владислав Лантратов: Мой Принц стал более естественным, более органичным. Может быть, в чем-то более сказочным, но точно откуда-то из той истории, какой-то волшебной.
- У других людей считается, что в новогоднюю ночь или 31 декабря работают молодые, те, кого не жалко назначить на работу. А в Большом театре наоборот, самый ответственный спектакль – это семичасовой вечерний 31 декабря. Вы как относитесь к этому?
Владислав Лантратов: Я сам много лет танцевал не партию Принца Щелкунчика в этом спектакле, а участвовал в сольных партиях этого балета, и все «двойники», все спектакли 31 числа в семь часов вечера я всегда исполнял, будучи солистом и артистом кордебалета.
- Что происходит, когда спектакль заканчивается?
Владислав Лантратов: Потом бегом домой, к столу.
- Не празднуете в Большом?
Владислав Лантратов: Нет. Сейчас нет.
- А раньше?
Владислав Лантратов: Раньше – я слышал истории, что труппа, артисты, кто танцевал «Щелкунчика», вместе оставались после спектакля, накрывали стол в театре и вместе праздновали такой большой дружной семьей.
- Это спектакль, на который ходят дети. То, что в балете они не очень разбираются, и можно танцевать в полноги, как влияет на вашу работу?
Владислав Лантратов: Первый раз слышу, что можно танцевать в полноги и обманывать детей.
- Они же не поймут.
Владислав Лантратов: Нет. Дети – самые честные зрители. Очень сложно «зацепить» ребенка, у которого внимание, конечно, рассеяно. Необходимо настолько выложиться, показать эту сказку, в данном случае образ моего Щелкунчика, чтобы ребенок заразился тобой. Чтобы ему было интересно за тобой наблюдать, смотреть эту сказку, этот невероятный спектакль. Тем более, на такой сцене Большого театра и в таком потрясающем балете Юрия Николаевича Григоровича.
- Балеты Григоровича, помимо прочего, знамениты еще и тем, что, как спектакли Сергея Владимировича Образцова идут по 70 лет, так и они идут десятилетиями. В связи с этим у вас в партии Принца есть немало не менее великих предшественников, чем вы. Есть ли кто-то, кто для вас являлся источником наибольшего вдохновения, чье исполнение вам близко, и вы отталкиваетесь от его интерпретации партии? Или, наоборот, что-то развиваете в своем танце.
Владислав Лантратов: Я старался соединить в своем Щелкунчике образ
Владимира Васильева и Михаила Лавровского. Это первые Щелкунчики. Во Владимире Викторовиче – его певучесть, его непрекращающееся движение, его руки, как он дает руку Марии – Екатерине Сергеевне Максимовой. Как он смотрит, какой нежный у него взгляд. Какие у него движения – нет никаких разделительных линий, нет пунктира, у него одна линия, она течет от движения к движению. А Михаил Леонидович Лавровский – конечно, это совершенно другой Щелкунчик. Он воин. В нем присутствует мужское начало, очень сильное. Он благородный рыцарь в этой партии.
- Поскольку и тот, и другой, слава богу, живы, они видели вас?
Владислав Лантратов: Михаил Леонидович, конечно, видел.
- Что сказал?
Владислав Лантратов: Мы даже готовили эту партию вместе с ним и моим основным педагогом Валерием Степановичем Лагуновым, тоже в прошлом танцовщиком Большого театра. Он очень много в меня вкладывал. Очень много давал каких-то мыслей, каким должен быть именно образ – про технику не говорю. Именно состояние этого героя.
- У меня всегда вызывает восхищение, что солист балета, премьер, прима-балерина Большого театра, каким бы ни был известным и знаменитым, все равно у него есть педагог-репетитор. Я всегда переживаю, что у драматических артистов ничего подобного нет. Они говорят, режиссер есть. Но хореограф есть и у солистов балета. Тем не менее, всегда есть кто-то, кто скажет: ногу не дотянул полсантиметра. Почему в балете это есть?
Владислав Лантратов: Это невероятно каторжный труд. Мы каждое утро начинаем с урока, со станка, с середины, с прыжков. Мы каждый день повторяем практически одни и те же элементы в уроке. Это не репетиция, а до этого – как почистить зубы. Каждый день, всю неделю, каждый месяц, весь год, на протяжении всей карьеры, с детства мы делаем это. И без педагога это невозможно. Потому что только педагог может сказать, что ты здесь не поставил пятку, неправильно сделал позицию…
- Но вы же сами все давно прекрасно понимаете.
Владислав Лантратов: Но нужны глаза, конечно, глаза со стороны. Мы можем чувствовать, но все равно, может быть, локоть поднят не на тот градус. Вроде бы мы чувствуем, но все равно чуть-чуть нужно, чтобы взялось плечо, локоть был правильно поднят, кисть не висела. Глаза нужны обязательно. Даже сегодня я могу сказать, что с годами – я уже многое прошел в Большом театре, много спектаклей станцевал – еще больше и больше требуется помощи педагога. Ты постоянно растешь, ты не должен останавливаться, и кто как не твой педагог может тебе в этом помочь.
Подробнее в сюжете: Большое интервью