Легендарная Петровка, 38 – гроза всех представителей криминального мира. От этих слов в свое время содрогались многие недобросовестные граждане, боясь попасться на крючок доблестным «муровцам». О работниках Московского уголовного розыска создано немало фильмов и книг. Захватывающие и опасные приключения Глеба Жеглова и Володи Шарапова, расследования «Знатоков» и героев фильма «Петровка, 38» поглощали внимание телезрителей на протяжении многих лет.
Сегодня в знаменитом доме №38 по улице Петровка располагается Главное Управление МВД России по Москве. Но в истории этого здания по-прежнему есть масса страниц, которые скрыты от взгляда обывателя.
Почему ни одна съемочная группа ни разу не ступила за порог «святая святых» уголовного розыска? Какие личные вещи преступников и агентов сыска хранятся в стенах «Петровки» уже около века? Об этом и многом другом «МИР 24» расспросил хранителя Музея истории Московского уголовного розыска Олесю Скудареву.
– Олеся, у Петровки, 38 очень богатая история, и некоторые детали хотелось бы прояснить. Прежде всего, каков точный год окончания строительства? И кто все-таки был архитектором? Пишут, что «предположительно» этот дом спроектировал Осип Бове.
– Здание было построено в 1800 году Осипом Бове по заказу князей Щербатовых – это точные данные. Изначально оно было двухэтажным. После Отечественной войны 1812 года он продал здание на Петровке городу и его стали использовать для размещения солдатских казарм. Впоследствии у здания появились четыре дополнительных этажа. Могу сказать, что третий этаж был надстроен, вероятно, уже после войны с Наполеоном.
– А когда в последний раз была реконструкция здания?
– Последняя реконструкция нашего здания закончилась примерно в 1954 году. Тогда были надстроены еще три этажа, и этот облик 50-х годов сохранился до наших дней. К сожалению, от той двухэтажной усадьбы князей Щербатовых почти ничего не осталось – только два этажа основного корпуса. Хотя были попытки возродить тот классический стиль, который вложил в эту постройку Бове. К примеру, во время последней реконструкции здесь появились портики с колоннами, и этот стиль стал визитной карточкой Петровки, 38 – благодаря ему она очень узнаваема.
– Я читала, что в какой-то период это помещение занимали жандармы, это так?
– Верно, в 1842 году в Петровских казармах было размещено Управление 2-го округа Корпуса жандармов и прикомандированный к нему жандармский батальон. Жандармерия находилась у нас до начала Октябрьской революции.
– Кстати, а вы знаете, откуда произошло это название – Петровка?
– Такое название улица получила из-за Высоко-Петровского монастыря, который был основан здесь в конце XIV века. В нем хранятся мощи святителя Петра, митрополита Московского. В его честь названы и вся улица, и Петровские казармы.
– Расскажите про советский период. Когда на Петровку переехал Московский угрозыск?
– После революции здание было передано московской милиции, а МУР переехал сюда только в 1931 году. До этого он располагался в здании Московской сыскной полиции по адресу Большой Гнездниковский переулок, дом 3. К сожалению, сейчас это здание разрушено, на его месте построили жилой дом. Мы сидели там до 1931 года, там же находилась дореволюционная сыскная полиция.
– С чего началась история вашего музея? Какими были первые экспонаты?
– Музей истории МУРа открылся в 1925 году. У нас раньше была газета, которая называлась «Красный милиционер и пожарный» (по сути, предшественник нынешнего еженедельника московской полиции «Петровка, 38»). И в ней есть заметка от апреля 1925 года о том, что в МУРе открылся музей. Поначалу это была совсем небольшая комнатка и в ней всего одна витрина, а сейчас у нас 500 квадратных метров площади. Музей сначала работал в здании в Большом Гнездниковском переулке, впоследствии его перевезли сюда, на Петровку, 38.
– В сети есть информация о том, что в 1979 году ваш музей закрыли, и возобновил работу он якобы только в 2015 году. Почему так вышло?
– Нет, дело вот в чем. В 1979 году Москва готовилась к Олимпиаде, и на Петровке создавался штаб по охране общественного порядка в ходе этого мероприятия. У музея была большая по тем временам площадь – тогда еще 250 квадратных метров. И это помещение очень подходило для того, чтобы там разместить штаб. И вот, один из руководителей просто дал рекомендации: освободить музей от экспонатов. Представляете, от экспонатов 1925 года! И рьяные исполнители, не подумав, просто вывезли на трех хлебовозках и в буквальном смысле выбрасывали раритеты на помойку.
– С ума сойти! И что же, вся коллекция была утеряна?
– К счастью, и в уголовном розыске, и вообще, среди сотрудников милиции тогда все-таки были люди, неравнодушные к музею. И некоторые вещи они просто разнесли по кабинетам. Они в буквальном смысле спасли многие экспонаты. И потом, когда Олимпиада прошла и музей опять стал возрождаться, они эти экспонаты вернули – они чудом сохранились! Очень многое из того, что у нас есть из раритетных вещей, это именно экспонаты музея 1925 года. Таким образом, музей закрыт не был и после окончания Олимпиады музей спокойно продолжал свою работу. А в 2015 году нам просто оказали большую помощь – во-первых, дали вдвое бо́льшую площадь. Кроме того, изменился стиль нашего музея. Раньше здесь было более классическое оформление, какое мы обычно видим в старых музеях. А сейчас здесь присутствует стиль хай-тек: большое помещение, высокие потолки, светлые стены, минимализм.
– Какие-то современные, интерактивные инсталляции у вас присутствуют?
– У нас есть очень большой проект, который мы готовили около двух лет и запустили в прошлом году. Мы собрали всех наших ветеранов, старейшему из них сейчас 93 года – это Евгений Гургенович Паталов. Он последний из «муровцев» участник Великой Отечественной войны, участник Парада Победы 1945 года. С 1974 по 1983 год был министром внутренних дел Армянской ССР. И вот, он и другие ветераны приходили к нам и рассказывали о делах, в раскрытии которых они принимали участие. Мы эти воспоминания зафиксировали, смонтировали и теперь у нас есть такой интерактив. На стене висит большой экран, на нем изображена карта Москвы, где отмечено, на каких конкретных улицах были совершены те или иные преступления. Посетитель подходит, надевает наушники, нажимает на экран и слушает рассказ.
– А кто занимается пополнением музейной коллекции?
– Раньше у нас была такая служба – научно-технический отдел (это как сейчас Экспертно-криминалистический центр). В те годы сотрудники этого отдела по большей части занимались отбором экспонатов для музея. После раскрытия преступлений в распоряжении экспертов-криминалистов всегда оказывались и фотографии, и какие-то вещественные доказательства.
– У вас очень обширная коллекция приспособлений для взлома замков и дверей. Это действительно те предметы, которыми орудовали реальные грабители?
– Да. Кстати, эти отмычки, ломы, долото и коловороты – это экспонаты музея 1925 года. Но больше всего мы гордимся коллекцией оружия: там есть не только старинные, но и современные виды оружия. Это вещественные доказательства по разным делам, некоторые из них были изъяты с мест происшествия. У нас более 100 единиц оружия, как старинного, так и современного. И коллекция регулярно пополняется.
– В музее есть очень необычный уголок, который я не ожидала здесь увидеть – он посвящен работе со служебными собаками. Они тоже были на службе МУРа?
– Видите ли, структура уголовного розыска раньше была совсем другая. Это сейчас у нас есть кинологическая служба, где несколько десятков собак, огромный штат сотрудников, и это самостоятельное подразделение. А в те далекие годы кинологи входили в состав Московского уголовного розыска. То есть не было экспертно-криминалистической службы, кинологической – все это был МУР.
– О сотрудниках Московского угрозыска снято довольно много фильмов и сериалов. К примеру, в 70-е годы прошлого века здание Петровки, 38 впервые показали по телевидению во время показа сериала «Следствие ведут ЗнаТоКи». Затем, уже в 1980 году здесь снимали фильм «Петровка, 38». Есть и известный современный сериал «Петровка, 38. Команда Петровского», который, правда, снимался в декорациях киностудии, но они, по словам создателей, были максимально приближены к оригинальному внешнему виду помещений Петровки. Расскажите, а была ли хоть одна съемочная группа, которую пропустили внутрь здания? Или все-таки здесь все засекречено?
– Нет, снимать можно только снаружи. Вообще, в те годы, когда на экраны выходили все эти фильмы – «Место встречи изменить нельзя», «Следствие ведут ЗнаТоКи», «Петровка, 38» – деятельность уголовного розыска была засекречена и нигде не афишировалась. И даже в газетах, если какое-то преступление было раскрыто силами сотрудников Московского уголовного розыска, то никогда об этом не говорилось. Писали просто: «Силами московской милиции...» и так далее. И даже наш музей до 1967 года был секретным. Его могли посетить только сотрудники оперативных подразделений.
Сейчас мы, конечно, делаем исключения: к нам приходят кадеты, курсанты, представители СМИ, блогеры. Но тогда это все не допускалось. Поэтому все фильмы, где фигурировала Петровка, 38, и даже знаменитый «Место встречи изменить нельзя», который снимали по инициативе министра внутренних дел СССР Николая Щелокова, снимать внутри здания не разрешили – только рядышком. В том же «Место встречи изменить нельзя» есть буквально несколько кадров со зданием: когда Высоцкий идет вдоль стены и в сцене, где герои собираются ехать на «картошку» – она снималась там, где у нас сейчас находится изолятор временного содержания. А все остальное снимали в павильонах.
– Скажите, а у вас на стендах о ком больше интересных сведений – о нарушителях закона или все-таки об операх? Ведь сейчас их имена уже можно предавать огласке.
– Конечно, изначально наш музей был музеем криминалистики. В основном здесь рассказывали о преступниках и преступлениях, которые они совершали, о методах раскрытия того или иного преступления. То есть это было что-то вроде учебно-методического кабинета для оперативников. Понятное дело, о сотрудниках, которые принимали участие в расследованиях и задержаниях, тоже рассказывали, но очень скупо и сухо. А сейчас это именно музей истории МУРа: я, наоборот, больше рассказываю о сотрудниках уголовного розыска, об их судьбах. То есть акцент мы ставим уже на другое – на людей, которые ежедневно борются со злом и ставят под удар свои жизни. И это не громкие фразы, это правда.
– А у вас есть какое-то возрастное ограничение для посетителей? Я имею в виду, что не всякий школьник, мне кажется, готов узнать кровавые подробности некоторых дел – это ведь зачастую очень страшные истории...
– Маленьких мы, конечно, сюда не пускаем. Самая младшая категория, которая у нас была – это подшефные нашего Главного управления. По-моему, им было лет 13. Как показывает практика, возраст, с которого нужно начинать рассказывать об этом подразделении – не раньше 15-16 лет. Потому что некоторые дети приходят и даже не знают, что такое уголовный розыск – приходится начинать с азов...
– Какой из ваших экспонатов привлекает наибольшее внимание посетителей? Знаете, какая-нибудь такая вещь, возле которой люди подолгу стоят, рассматривают, и которой вы особенно гордитесь.
– Это наше недавнее приобретение – реконструкция рабочего места агента Московского уголовного розыска. Она действительно привлекает к себе большое внимание. Там вы видите предметы, которыми «муровцы» реально пользовались сто лет назад: дубовый стол (еще дореволюционный), колокольчик, который использовали в качестве внутренней связи, настольная лампа с зеленым абажуром, старинный телефон, графины, вешалки... Недавно частью этой реконструкции стал сейф 1905 года, изготовленный в Париже. Он стоял у нас еще со времен жандармерии, в кабинете одного из руководителей нашего Управления. И буквально пару лет назад он любезно согласился этот сейф отдать нам в музей. Очевидно, что с 1905 года сейф отсюда никуда не вывозился, просто кочевал по кабинетам основного здания, потому что он очень тяжелый – трое наших сотрудников еле дотащили его до музея. Кстати, несколько лет назад к нам приезжала делегация французских полицейских, они тут же углядели этот сейф. Обратив внимание на этикетку, где указан производитель, они сказали, что эта фирма до сих пор существует в Париже и пользуется большим спросом.
– У вас еще есть очень любопытные миниатюры, в деталях изображающие различные места преступлений. Наверное, тоже пользуются популярностью?
– Да! К нам приезжают со всей России и говорят: такого не видели! Это макеты по реальным уголовным делам. Их делали театральные художники в конце 1940-х годов, закончили изготавливать, я думаю, где-то в 1953-55 году. Они сделаны очень качественно. Там в мельчайших подробностях показана вся обстановка тех времен, интерьеры квартир переданы невероятно точно. Там даже есть движущиеся детали, которые можно активировать.
– А дети у вас на что больше обращают внимание?
– Они обычно с любопытством рассматривают нашу экспозицию отмычек. Причем, даже многие 15-летние подростки не знают, что это такое. Они часто спрашивают: «А что это – орудия убийства или пыток?» Но это и неудивительно: одна «гусиная лапа» (специальный воровской инструмент для вскрытия металлических предметов – сейфов, железных ящиков и т. п. – прим. ред.) килограммов семь весит. Я иногда в шутку говорю: «Вот такие «идейные» у нас воры были: захотел совершить ограбление – взял подмышку семь килограммов железа и пошел квартиры вскрывать».