Не стало режиссера Марлена Хуциева. Это был любимый режиссер первого президента Казахстана. После «Весны на Заречной улице» он уже мог вообще ничего не снимать. Этот фильм сразу стал любимым и навсегда вошел в Золотой фонд советского кинематографа. Но были и другие работы у большого мастера.
Война, встречи, люди и герои. Марлен Хуциев случайно подловил фронтовиков на Красной площади. Зато теперь именно по этой сцене узнают фильм «Июльский дождь».
«Он всегда разговаривал со зрителем на категории души, что сейчас, конечно, редкость большая. Он меня учил терпению, безотчетной отдаче тому, что ты делаешь, серьезному отношению к делу, неторопливому», – рассказал заслуженный артист России Владислав Ветров.
А Хуциев и не торопился. За всю жизнь снял 10 картин. Его «Весну на Заречной улице» разобрали на цитаты, а песни оттуда поют до сих пор.
Во ВГИК Хуциев поступил в год Победы. Мысли о том, какой ценой она далась, его уже не оставляли, но Хуциев никогда не показывал в лоб. В драме «Два Федора» нет баталий и смерти. Вся горечь войны в сплетении двух судеб: потерявшего родных солдата и его тезки-сироты.
Хуциев был по-своему влюблен в Беллу Ахмадуллину.
«Он безумно любил ее творчество, очень любил стихи эти. Он ценил тот эффект, который эта поэзия производила на людей. Потому что в то время поэзия была сродни религии. Смешно это звучит, но это так», – отметил муж Беллы Ахмадулиной, президент Ассоциации художников театра, кино и телевидения Москвы Борис Мессер.
С экранов заговорили Рождественский и Окуджава, Евтушенко и Вознесенский. Фильм «Застава Ильича» стал неким продолжением «Весны на Заречной улице». Хуциев пытался рассказать правду об эпохе, но фильм кромсали и кромсали. Чиновники разглядели там конфликт поколений.
«Советская власть интуитивно чувствовала опасность этих картин, ведь Хрущев чутьем хряка ощущал опасность, говорил об этом фильме как об опасном для советской системы», – говорит режиссер, киножурналист Давид Шнейдеров.
А для Хуциева в «Заставе» много личного. Встреча во сне героя с отцом – это почти про него. Когда ему было двенадцать, Мартына Левановича Хуцишвили – его отца – арестовали. Наяву они больше не виделись.
Он показывал жизнь, но не ругал власть и всех вокруг. Даже, когда недолго пробыл председателем Союза кинематографистов России, даже, когда все ругали российское кино.
Своим именем Марлен обязан Марксу и Ленину. А его карьера началась в тбилисском районе Сололаки. Здесь он ходил в школу №43. Ее называли тбилисским Хогвардсом. Отсюда выпускался Таривердиев и Окуджава, а в Тбилисской киностудии Хуциев сделал первые шаги: с самых низов работал ассистентом, дорисовывал декорации к фильмам.
«Безусловно, он великий, и память о нем будет хранить всегда этот теплый город, подаривший человечеству гениального режиссера, деятеля и абсолютно честного и бескомпромиссного человека», – отметил директор Тбилисского русского драматического театра имени Грибоедова Николай Свентицкий.
Хуциев сумел поработать по обе стороны экрана. И даже в фильме Александра Митты «Гори, гори, моя звезда» в роли князя. Чиновники жаловались – Хуциев затягивает фильмы. А он пытался вдохнуть в картинку побольше жизни. Приходилось потом защищаться перед комиссиями. Жизнь на экране цензура не принимала.
«Бывают камеры, которые подглядывают, а у него камера очень живая. И даже Бертолуччи, когда увидел первые кадры Хуциева, спросил: «Где этот парень, кто так делает?». Хуциев первый снял камеру со штатива, она стала более живой», – рассказал режиссер Юрий Грымов.
Работа над последней картиной – диалогом Чехова и Толстова – затянулась на 17 лет. Хуциев указал ориентиры современникам и будущим поколениям и захотел дать слово классикам. Они заговорят с экранов без Хуциева, но на его киноязыке.
Подробнее в сюжете: Программа Вместе