Российский писатель, филолог и заместитель художественного руководителя по литературной части МХАТа им. М. Горького Захар Прилепин презентовал новую книгу «Некоторые не попадут в ад», посвященную боевым действиям в Донбассе. Что в наши дни можно сказать нового о войне? Опыт какого писателя был важен для Прилепина при создании книги? Каким писатель видит будущее МХАТа имени Горького? Обо всем он рассказал в эксклюзивном интервью телеканалу «МИР».
- У вас вышла книга «Некоторые не попадут в ад» о боевых действиях в Донбассе. В истории русской литературы были «Севастопольские рассказы» Толстого, лейтенантская проза, нелейтенантская проза... Что сегодня о войне можно сказать нового?
А о чем вообще можно сказать что-то нового? В мировой литературе семь сюжетов или, по другим данным, 23 сюжета. Любовный треугольник, побег, поиск сокровищ и т.д. Тем не менее мы всякий раз помещаем привычные коллизии в новейшую временную консистенцию и опознаем так или иначе себя в новых обстоятельствах. Поэтому, конечно, все уже сказано в «Илиаде» и «Одиссее», других классических текстах, и это не мешает нам раз за разом воспроизводить уже знакомые вещи. Потому что у нас по-прежнему новая кровь, новая боль, новая смерть. И все это мы раз за разом для себя открываем.
- Чей опыт для вас в итоге оказался важен?
Это похоже на ситуацию после Гражданской войны в России. Именно та литература и тот опыт восприятия тех событий лучше всего рифмуется. Как это ни парадоксально, но, только написав книгу, я обнаружил, что у нас много текстов ключевых, посвященных итогам Гражданской войны, написаны о событиях на Украине. Скажем, две главные поэмы Сергея Есенина послереволюционного времени «Страна негодяев» и «Гуляй-поле» – там события происходят на Украине. «Пархоменко» Всеволода Иванова, «Конармия» Бабеля. Плюс-минус и вся одесская школа либо оттуда происходила, либо писала напрямую об этом. И эти гоголевские краски, и южные ветры, и украинская симптоматика вскормили революционную прозу. И именно к ней я внутренне апеллировал, а не к прозе, написанной после Великой Отечественной войны. Когда текст появился, я стал смотреть на него со стороны и вдруг понял, что там лежит в основании.
- Для вас эта книга в определенном смысле прощание с этим сюжетом, подведение итогов или продолжение?
Никакого прощания нет, я напишу (если будем живы, как говорил Солженицын) еще какие-то тексты. Роман касается событий, связанных лично со мной. И за эти годы было такое количество разнообразных историй, подвигов, трагедий, предательств. В голове много чего хранится, я уже составил себе такой сборничек – ополченский роман из 12 рассказов. Возможно, его напишу.
- Мы беседуем в МХАТе им. Горького, где вы теперь работаете. Для писателя важно, чтобы был письменный стол. У вас есть здесь письменный стол?
Пока даже нет кабинета. Я когда прихожу на работу сюда, мы сидим с главой театра Эдуардом Бояковым, и мне не нужен кабинет, по большому счету. Хотя сейчас появится общий кабинет с Сергеем Пускепалисом. Просто, чтобы он был – гостей принять, переговоры вести. Так, по большому счету, меня эта атрибутика мало волнует – эти кабинеты, и секретари, и секретарши. Я могу без этого обходиться. Потому что план, спектр работ, который я для себя обозначил, не предполагает наличие письменного стола, а предполагает совсем другой функционал.
- Из того плана работ, который вы наметили, что-то уже сделано?
Три месяца – это несерьезно для театра. Что я могу сделать за три месяца, чтобы уже отчитаться? Есть придумываемые, разрабатываемые, запускаемые в жизнь планы. Во-первых, я пришел и сразу объявил о том, что постараюсь привести в театр современную русскую литературу и буду отвечать за контакты между современными крупнейшими прозаиками и возможностью ставить их прозу. Мы уже заключили договор с Евгением Водолазкиным, ведем переговоры с Алексеем Ивановым, с Алексеем Варламовым. Только что был в гостях Сергей Шаргунов. Вот эта деятельность касается меня напрямую. Кроме прочего, запускается проект, не напрямую театральный, связанный с театром опосредованно: это проект «40 поэтов», «40 музыкантов» и «40 философов». Будут поэтические чтения, большие концерты, философские дискуссии. МХАТ будет восприниматься как точка циркуляции разнообразных интеллектуальных идей. Это сфера моей работы, которую я для себя обозначил. Сейчас заканчиваю биографию Сергея Есенина, хочу открыть спецкурс, театральную мастерскую под условным названием «Есенин», где я буду выступать не в качестве учителя и преподавателя актеров, а где будет обратная ситуация: я буду работать с артистами и пытаться понять, как все эти механизмы работают, как все происходит. У меня есть текст, я хочу сделать из него что-то вроде спектакля, постановки. То есть я продюсер, который приходит на обучение к артистам и режиссерам. Мы будем так или иначе взаимодействовать. Вот эти три-четыре проекта (это не единственные мои проекты), разработкой которых я занимаюсь.
- Татьяна Доронина, пожалуй, одна из величайших артистов, кто умеет читать Есенина без истерик, надломов. У вас предполагается какое-то сотрудничество?
Конечно, предполагается. Тот спектакль «Есенин», который я собираюсь готовить, будет касаться жизни и быта Сергея Есенина через его тексты, стихи, биографию. Его упрощенное название «Семь женщин Есенина». В этом нет никакой «клубники». Тем не менее Анна Изряднова, Зинаида Райх, Айседора Дункан – все эти женщины так или иначе связаны с его творчеством. Их будут играть семь актрис, а может, и 14 актрис (кто-то в одном возрасте, кто-то в другом). И я хотел бы, чтобы Татьяна Доронина участвовала в этой постановке. Потому что она, как никто другой, знает, любит, понимает Есенина. Я видел, как она читает, это поразительно. Мне кажется, это очень нужно.
- По вашим произведениям идет немало спектаклей уже много лет. Тексты Булгакова, который работал в художественном театре, тоже ставили в этом театре. Наверняка Эдуард Бояков хотел бы, чтобы ваши тексты звучали со сцены театра. Есть такие планы?
Мы сразу на берегу договорились, что и так слишком много толков вызвал наш приход. Пришли и тут же премьеры – пять романов Прилепина и пять спектаклей Боякова – это будет глупо. Я спокойно ко всему этому отношусь, мне точно «не зудит», что в МХАТе нет моих спектаклей. Возможно, если кто-то предложит необычайные варианты, которые нам покажутся любопытными, мы примем их во внимание – исключительно во благо театра. Если это привлечет людей, будет интересно с точки зрения постановочного процесса. У меня нет такой цели. 10-12 спектаклей сделаны по моим текстам, шли в Италии, Германии, режиссеры ставили. Кирилл Серебренников ставил и получал «Золотую маску». Мои амбиции в этом смысле удовлетворены.