Родильное отделение Тосненской межрайонной клинической больницы в Ленинградской области перепрофилировали под ковидный стационар. Семь часов утра. Настя уже на полпути из Санкт-Петербурга в небольшой город Тосно в Ленинградской области. В багажнике несколько пакетов с едой. Настя едет заступать на очередные сутки, она главный врач-психотерапевт Тосненского района Ленинградской области, но с начала апреля еще и инфекционист. Когда началась пандемия, не смогла оставаться в стороне: прошла курсы и добровольцем отправилась работать в клинику.
Анастасия Трещевская уверяет, что долго не раздумывала: «Потому что я врач. Если ты врач, ты не должен бояться любой болезни, любого пациента, какой бы он ни был. Хорошему доктору неважно, что лечить, просто в этом надо разобраться».
Хотя и признается – поначалу приходилось непросто: «Непредсказуемость болезни меня напугала. Получается, что ты приходишь к пациенту, который стабильный, в нормальной сатурации, не лихорадящий. И вдруг резко за двое суток он ухудшается, сатурация падает, он начинает лихорадить, и ты, естественно, начинаешь судорожно соображать, как бы ему помочь. И вот этот страх в начале надо было преодолеть».
Преодолела. И достаточно быстро. Сейчас Анастасия работает наравне с остальными врачами и даже больше. Выяснилось, что, кроме физического состояния, COVID-19 влияет на психику.
ФОТО: Автора
«Нарушается сон, комок в горле – классическая картина тревожного расстройства. Поэтому здесь большое подспорье любому доктору терапевту в тактике ведения больного с COVID-19 – это включение консультации психотерапевта и ведение таких пациентов вместе. Приведу конкретный пример, чтобы было понятно. К нам попал дедушка, бывший военный инженер. Ему недавно ампутировали ногу, и к нам его привезли с коронавирусом. Мне медсестры говорят: он не ест, не пьет, причем агрессивно отталкивает тарелку, выдергивает кислородный баллончик. Он, видите ли, решил, что он такой никому не нужен и пора бы умереть. Я с ним начала разговаривать, заходила каждые полчаса, нашла его родственников. Оказалось, что у него прекрасный сын, который за отца очень переживает, внуки. Так потихоньку, помаленьку мы его вытащили. Сейчас ест, пьет, хочет как можно скорее выписаться», – рассказывает Анастасия.
В китайских протоколах лечения коронавируса прописана обязательная помощь психотерапевта, российский Минздрав тоже ее рекомендует. Но на практике таких случаев, по словам Анастасии Трещевской, единицы. «Я не знаю больше ни одной больницы в Петербурге или Ленинградской области, где параллельно с инфекционистом с пациентами бы работали еще и психотерапевты», – говорит врач.
В 8:45 Настя доехала до работы. Тосненская межрайонная клиническая больница – это комплекс зданий, одно из которых превратили в инфекционное отделение, раньше там находился родильный дом. Поэтому и над входом огромная надпись: «Здесь рождается счастье». До утренней пятиминутки – короткого совещания врачей перед началом смены – есть время выпить кофе. Здесь предпочитают обычный заварной, добавляют сгущенное молоко. Так, с кружкой в руках, и проходит обсуждение: на третьем этаже нужно проверить девушку, ночью лихорадила, в соседней палате – молодого человека – он уже идет на поправку. Но Настя в первую очередь пойдет к «своему» деду – военному инженеру.
ФОТО: Автора
Собрание ведет исполняющий обязанности главного врача Павел Евгеньевич Сурмиевич. Он бывший военный врач, служил в Афганистане, участвовал в двух чеченский кампаниях. Его опыт помог быстро сориентироваться в непростой ситуации – стационар на 150 коек здесь организовали всего за 10 дней.
ФОТО: Автора
«Естественно роддом был не готов к такой ситуации. Мы все это прекрасно понимали, мы понимали, что пройдет какое-то время, которое необходимо для того, чтобы перепрофилироваться. У нас не было тех же самых шлюзов, через которые надо выходить. У нас много чего не было, не было маршрутизации внутри самой больницы. С помощью наших эпидемиологов, с помощью сотрудников Роспотребнадзора, нашей хозяйственной службы мы все это проходили, делали. Очень большая проблема у нас была с протяжкой кислорода. Потому что не менее 70 коек должно было быть с кислородом. Мы сделали немного побольше. Но это все занимает время: когда начали перепрофилировать все больницы, раскупили махом медные трубки, клапаны и все то оборудования, что необходимо для лечения», – рассказывает Павел Сурмиевич, и.о. главврача Тосненской межрайонной клинической больницы.
Первого инфицированного больного в Тосно приняли 8 апреля, сейчас заполнены все 150 коек. Больница разделена на две зоны: «чистую», или «зеленую», и «грязную», то есть «красную». Пять этажей тоже разделены: чем ниже пациент, тем ближе он к выписке. На втором этаже – те, кого скоро отпустят домой. На третьем – больные с легкой формой коронавируса. На четвертом – с тяжелой. Пятый этаж – реанимация. С тяжелыми пациентами постоянно находятся врачи и медсестры, в «красной» зоне они проводят по восемь часов за смену. Чтобы попасть к пациентам, они надевают костюм СИЗ – средство индивидуальной защиты. Он состоит из халата, двух пар бахил, двух пар перчаток, шапочки и респиратора. В нем жарко, неудобно передвигаться и разговаривать, но это единственный безопасный способ для работы с коронавирусом.
ФОТО: Автора
Еще одной проблемой, с которой столкнулся стационар на первом этапе, был дефицит кадров. Медперсонал в эту больницу набирают исключительно добровольно.
«У нас отсеялось много и докторов, и средних медработников, которые не захотели работать в таких условиях. И даже зная о том, что будут определенные доплаты со стороны региона и федерального правительства, все равно люди не согласились работать. Поэтому мы были вынуждены приглашать не только своих людей, но и со стороны. Сейчас сложилась боеспособная команда, которая понимает друг друга с полуслова. Некоторых пациентов ведут вместе», – рассказывает Сурмиевич.
Женщине нужно поставить капельницу, молодому человеку – поставить укол. Пенсионерку перевернуть на живот – так пораженные легкие лучше дышат. Утренний обход продолжается больше четырех часов. И как только одни врачи выходят из «красной» зоны, туда сразу идут другие.
ФОТО: Автора
Врач-терапевт Юлия Юдина работает в Тосно со дня открытия стационара. У нее самые сложные пациенты. Она говорит, что лечат не коронавирус: «Мы лечим осложнения вот этой коронавирусной инфекции. Мы даже ее саму не лечим. У нас просто нету противовирусных препаратов, которые бы действовали на коронавирус. Не изобрели».
Сейчас стало полегче, в Ленинградской области открылись еще несколько стационаров, и пациентов распределяют равномерно. В первые недели апреля приходилось работать сверхурочно.
ФОТО: Автора
«У нас действительно, как в Москве, стояла очередь, – рассказывает Юлия. – И на этот день, когда было такое большое поступление, у нас просто не было смены. Мы созвонились с медсестрами, они вышли даже не по графику. Мы остались на вторую смену, на вторые сутки, всех приняли. Сейчас уже все нормально. Мне вообще кажется, что на сегодняшний день работают не за деньги, а за идею».
За идею, а точнее за опытом, сюда пришла работать и дочка Юлии Аня. Ей 22 года, она учится на четвертом курсе медицинского университета. Занятия проходят онлайн, поэтому времени остается много. Аня и решила потратить его с пользой.
«У меня не было никаких страхов, было, наверное, просто интересно самой посмотреть, как там все происходит. Насколько это все серьезно, насколько это вообще правда. Потому что большинство людей говорят, что нет никакого ковида. А так-то он есть», – делится впечатлениями Анна Куценко, медсестра Тосненской межрайонной клинической больницы.
ФОТО: Автора
При разговоре с Аней сразу бросается в глаза следы от маски и респиратора на лице. «Первые смены было больно, особенно сильно болел нос. А потом привыкла. Единственное – когда только пришла и выходила с этажа отдыхать, все время казалось, что я до сих пор в костюме. Я уже была без маски, а ощущения никуда не уходили».
ФОТО: Автора
Аня не единственная из группы, кто пошел работать в ковидный стационар. У них не принято этим хвастаться, но практически каждый третий – борется с инфекцией. За два месяца врачи и медсестры Тосненской больницы вылечили и выписали больше ста пациентов. Был и уникальный случай.
«У нас была беременная, которой поставили диагноз COVID-19. Здесь ее довольно-таки удачно родоразрешили, ребенка успешно передали в детское отделение Всеволожской больницы, а сама роженица осталась у нас до излечения. У ребенка тест оказался отрицательным», – вспоминает Павел Сурмиевич.
Здесь вообще большинство пациентов вылечивают, смертность минимальна – всего три человека. Два от COVID-19, еще один от туберкулеза. Здесь не удивлены низкой статистикой смертности в России. Анастасия Трещевская уверяет, что статистика не занижена. В перерывах между походами в «красную» зону врачи и медсестры отдыхают. Палаты, где раньше лежали мамочки с новорожденными детьми, теперь – комфортная зона отдыха.
Настя спускается с третьего этажа в приподнятом настроении: ее любимый пациент – военный инженер – идет на поправку. Сегодня шутил и даже поговорил по телефону с сыном. Тот обещал приехать и помахать в окно. Настя быстро достает привезенную с собой еду, ставит в микроволновку и зовет коллег. Обедать стараются вместе, как семья. Одними из последних в кабинет заходят два заместителя главного врача Алексей и Армен, у них полно работы, иногда даже перекусить некогда. Они отвечают за логистику пациентов, наличие аппаратуры, средств защиты, лекарств.
ФОТО: Автора
Армен Спартакович Фарсиян не был дома с начала апреля. С женой и маленькой дочкой общается по видеосвязи. Созванивается каждый вечер. «Здесь применяют препараты, которые обычно не широко применяются, поэтому были проблемы с закупкой, с дефицитом препаратов. Начиная с главврача, заканчивая всеми сотрудниками, буквально садились в машины, ездили по фирмам и организациям, закупали все, что возможно было», – делится врач.
ФОТО: Автора
Супруга Армена Спартаковича – Юлия – медсестра. Они и познакомились на работе, точнее, во время операции. Он анестезиолог, она ассистент хирурга. Роман завертелся быстро. Женаты уже 10 лет, за которые это самое долгое расставание.
«6 апреля он уехал на работу, потом позвонил, сказал: «Не приеду, останусь там, так как поступает много пациентов с ковидом». Мы ему передали какие-то вещи сменные. Это было его решение, все же у нас дома маленький ребенок, с нами еще живет бабушка, и Армен решил не рисковать. Мы по нему очень скучаем», – говорит Юлия.
Врачи шутят – за два месяца у них появилась новая семья. Анастасия Тещевская строит совместные планы с Юлией Юдиной: «Мы с Юлией Николаевной сначала поедем и накупим себе кучу платьев, наведем красоту, поспим, поедим, а потом поедем отдыхать. А после этого вернемся к больным. Как же они без нас?!»
Врачи точно знают – родильный дом рано или поздно перестанет быть ковидным стационаром.
«Мечта одна. Когда многие люди, сидящие на самоизоляции, говорят о том, что им все надоело и они готовы идти туда-сюда, мы мечтаем выспаться», – делится Павел Сурмиевич. Проведя целый день в больнице и наблюдая за работой команды врачей, надпись «Здесь рождается счастье» воспринимаешь уже по-другому. В бывшем родильном отделении, ставшим теперь инфекционным, действительно рождается счастье. Счастье жить.