В рамках Года российской науки мы продолжаем освещать достижения наших ученых в различных областях. В эпоху пандемии было бы преступным не отметить заслуги российских медиков: как тех, кто работал и продолжает трудиться «на передовой», так и сотрудников лабораторий, где тоже ведется борьба со смертельным вирусом. Впрочем, в последние годы отечественные ученые отметились не только разработкой противовирусных препаратов: большие успехи достигнуты в лечении онкологии, сердечно-сосудистых заболеваний, болезней нервной системы и т.д.
О последних достижениях российской медицины «МИР 24» поговорил с директором НИИФиРМ им. Е.Д. Гольдберга, доктором медицинских наук, профессором, членом-корреспондентом РАН Вадимом Ждановым.
– Вадим Вадимович, можно ли сказать, что в российской медицине за последние годы произошли кардинальные изменения? В частности, если говорить о вашей специализации – регенеративной медицине.
– Я считаю, что в области регенеративной медицины пока самые заметные изменения произошли на законодательном уровне. Несколько лет назад был принят закон о клеточных технологиях. Пока он, к сожалению, практически не работает, поскольку некоторых подзаконных актов не хватает и не вполне разработаны нормативы исследования клеточных продуктов. Поэтому сейчас, на мой взгляд, самое перспективное направление в этой области – это развитие фармакологических методов в регенеративной медицине. То есть применение не клеток, изолированных из организма, а лекарств, которые позволяют воздействовать на стволовые клетки непосредственно в организме.
– Какое влияние, как вам кажется, на медицину в России оказал коронавирус? Пандемия подтолкнула нас к какому-то развитию?
– Что касается влияния коронавируса, то как раз инструментальные методы, которые применяются в восстановительной медицине, достаточно активно развиваются. Это, в частности, методы, которые применяются при реабилитации больных, перенесших коронавирус. С точки зрения регенеративно-восстановительной медицины, вот это наиболее интересное достижение. Это методы, которые позволяют быстрее восстанавливать дыхательную систему после перенесенных пневмоний. Нашими учеными разработано множество тренажеров и аппаратов, которые позволяют улучшить функцию внешнего дыхания, восстановить функционирование легких.
– В последнее время большая ставка делается на превентивную медицину. То есть мы движемся к тому будущему, где первостепенной задачей будет не излечить, а предотвратить болезнь. И здесь важную роль играют генетические исследования. Так, уже совсем скоро нам обещают ввести генетические паспорта, а это значит, что у каждого человека будет свой индивидуальный ДНК-профиль, благодаря которому он сможет получить максимум информации о своем организме и заболеваниях, к которым он предрасположен. Как вы думаете: это пока лишь слова или уже вполне четко поставленные цели?
– Не то что слова, но в плане практического применения пока что это вопрос будущего. Конечно, сейчас достигнуты значительные успехи в расшифровке генома, существуют очень современные, продвинутые методы секвенирования, которые позволяют составить генетический паспорт человека, выявить его предрасположенность к определенным болезням, которые еще не проявились, но могут проявиться. Речь идет о так называемых мультифакторных заболеваниях, это достаточно распространенные вещи: гипертоническая болезнь, ишемическая болезнь сердца, сахарный диабет и так далее.
Но пока эти достижения не реализовались в каких-то конкретных технологиях, которые позволяют прицельно осуществлять эффективные меры по профилактике этих болезней. То есть человеку могут сказать, что у него может развиться сахарный диабет 2-го типа, поэтому ему надо соблюдать диету. Но сейчас и так все стараются вести здоровый образ жизни и не употреблять избыточное количество сахара; или, например, люди знают, что хронический стресс может привести к гипертонии – то есть это такие очевидные вещи. А какие-то конкретные средства профилактики этих болезней в зависимости от генотипа того или иного человека – такого еще нет. Но в последние годы разрабатывается много лекарств для лечения редких и в том числе наследственно обусловленных болезней, их еще называют орфанными. Это, конечно, успех. Но это такие средства, которые коммерчески непривлекательны для фармкомпаний.
– Почему?
– Они не могут дать им прибыли. Отсюда появляются вот эти многочисленные призывы: «Соберем 20 миллионов рублей для лечения Алеши» и так далее. Такие лекарства очень дорогие, поскольку в больших масштабах они неприменимы. Когда лекарства разрабатывают для лечения большого количества людей, там все понятно: есть маркетинговые исследования, и понятно, что данный конкретный препарат будет приносить прибыль. А когда заболевает один человек на несколько сотен тысяч или миллионов, это сразу же делает производство невыгодным и очень дорогим. К тому же, речь идет не только о производстве: нужны сначала доклинические, потом клинические исследования, затем регистрация, внедрение в производство – это все дорого и оправдывается, только когда лекарство потом производится в большом масштабе.
– Президент России Владимир Путин еще в 2018 году говорил о том, что к 2030-му году Россия должна войти в так называемый «клуб 80+», то есть продолжительность жизни в стране должна превысить 80 лет. Сейчас мы наблюдаем исторический максимум: по итогам прошлого года средняя продолжительность жизни составляет 72,7 года, а уже к 2024-му поставлена задача достичь 76 лет. Как вы смотрите на такие прогнозы? И что для этого нужно сделать в первую очередь?
– Конечно, при большом желании и комплексном подходе все реально, почему нет? Тут большую роль играет и здоровый образ жизни, и правильное питание, и тотальное улучшение социальных условий, и доступность современных методов лечения (та же самая стоимость лекарств). Для России важное значение бы имело более широкое развитие собственного фармацевтического производства. Сейчас развитие фармацевтики идет преимущественно за счет производства воспроизведенных лекарств, то есть тех, которые потеряли патентную защиту (к ним, например, относятся дженерики – препараты, содержащие химическое вещество, идентичное запатентованному компанией-первоначальным разработчиком лекарства – прим. ред.).
Воспроизводить препараты гораздо дешевле, чем разрабатывать оригинальные средства. А для того, о чем мы с вами говорим, необходимы принципиально новые лекарства, в том числе лекарства для улучшения качества жизни пожилых людей, их не так много. Здесь уже необходимы оригинальные препараты, разработка которых очень дорога и длительна, поэтому они, конечно, не столь привлекательны для наших производителей. Ведь все производители лекарств у нас – это коммерческие компании. Это сейчас одна из главных проблем нашей фармакологии.
– Скажите, в каких отраслях медицины сейчас ведется наиболее активная работа? Опять же, если говорить о разработке лекарств – над препаратами для лечения каких болезней сейчас трудятся больше всего?
– Если говорить о том, что в общем сейчас преобладает в разработке фармацевтических средств, то, пожалуй, это средства для лечения болезней нервной системы. Сейчас большой акцент на этом делается, это направление поддерживается на государственном уровне. Потом, опять же, генетические исследования, о которых мы говорили. Существует такой класс препаратов, как генно-терапевтические лекарства. Это направление тоже активно развивается. Пожалуй, здесь достижения генетики больше всего реализуются на практике.
– Что такое генно-терапевтические лекарства?
– Это средства, при внесении которых в организме вырабатывается лекарство. То есть внедряется не готовое лекарство, а, например, фрагменты нуклеиновых кислот или целиком РНК/ДНК. Они на каком-нибудь носителе или вместе с какими-то клетками вживляются в организм и начинают продуцировать то вещество, которое нужно получить.
– В этом ключе не могу не вернуться к коронавирусу. У нас сейчас есть наши, отечественные препараты, которые направлены именно на лечение COVID-19?
– Конечно, последние события подтолкнули всех к более активной разработке противомикробных и противовирусных препаратов. Когда началась эпидемия, сначала большое внимание уделяли так называемому репозиционированию существующих средств. Оказалось, что есть уже зарегистрированные лекарства, которые можно использовать для лечения коронавирусной инфекции. Стали активно применять препараты интерферона, хлорохина и другие. Но это все не новые лекарства: хлорохин – это противомалярийное средство, интерферон применяется против любой вирусной инфекции. А из новых лечебных препаратов стоит выделить фавипиравир и ремдесивир. Эти действующие вещества сейчас составляют основу многих лекарств, которые применяются при коронавирусной инфекции. Несколько таких отечественных средств уже выпускаются. Например, Авифавир – его разработала компания «ХимРар» в Химках. И сейчас существует еще целый ряд препаратов со всякими разными названиями, которые тоже содержат в основе фавипиравир.
– Можно ли сказать, что эти препараты действительно лечат коронавирус?
– Конечно, это не панацея. Эти лекарства принципиально на качество лечения не влияют. Они сокращают продолжительность болезни, уменьшают вероятность развития побочных эффектов, снижают тяжесть заболевания. Но нельзя сказать, что ты принял таблетку – и тут же вылечился. К сожалению, вообще, противовирусных средств очень мало, даже против банального гриппа, так как любые вирусы постоянно мутируют. Поэтому любую болезнь лучше предупредить, чем лечить: не зря повсеместно говорят о вакцинопрофилактике – я это полностью поддерживаю.