«Он побледнел, вытер лоб платком, подумал: «Что это со мной? Этого никогда не было... сердце шалит... я переутомился. Пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск...» И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида...» – в великом романе Булгакова Кисловодск никакой особой роли не играет кроме того, что всплывает в момент завязки сюжета. Но это уже говорит о том, что во времена написания «Мастера и Маргариты» Кисловодск был курортом, куда стремились попасть. Конечно, главное его богатство – это природа: горы, луга, леса и источники нарзана. В начале ХХ века Кисловодск представлял собой «русский Баден-Баден» – первосортный курорт, который привлекал сливки российского общества, блистал балами и бриллиантами...
В начале XIX века император Александр I повелел построить укрепление в месте, «где находятся у Кавказских гор кислые воды», крепость Кислые воды стала звеном системы Азово-Моздокской укрепленной линии. Со временем были построены каменные дома для офицеров и знатных гостей, каменная стена метровой толщины с бойницами и угловыми башнями. После окончания службы многие русские солдаты оставались жить в благодатном краю – так в четырех верстах от крепости появилась Кисловодская солдатская слобода. Считается, что первым курортный сезон в этих местах открыл граф Ираклий Иванович Морков, который еще в 1798 году расположился лагерем над источником на Крестовой горе и принимал ванны из подогретого нарзана, чтобы вылечиться от астмы. Постепенно курортников становилось все больше, в 1812 году появилась первая деревянная купальня на три ванны, в 1820-м нарзанный колодец.
С тех пор, как Кисловодская слобода стала востребована среди дворян и купцов, курорт начал активно застраиваться: открывались новые купальни, гостиницы, ресторации, появились Курортный бульвар и Нарзанная галерея, шло обустройство кисловодского парка, возводились частные особняки, которые затем сдавались отдыхающим. Уже к концу XIX века появились здания курзала и вокзала. Отдыхали на кислых водах Пушкин, Лермонтов, Толстой, Чехов, Мамин-Сибиряк, Горький, Станиславский, Рахманинов и другие выдающиеся люди. В Кисловодске у Пушкина родился замысел поэмы «Кавказский пленник», Лермонтов написал главу «Княжна Мери» («Герой нашего времени»), по легенде, пел бесплатно для всех желающих с балкона Федор Шаляпин и семь лет прожил известный художник-передвижник Николай Ярошенко. На сцене местной филармонии танцевала Айседора Дункан и читал стихи Игорь Северянин. Именно в Кисловодске Чехову пришел в голову замысел рассказа «Дама с собачкой».
Известно, что Антон Павлович, восхищаясь прозой Лермонтова, тянулся к тем местам, где он бывал. Писатель не раз был на Кавказе, причем Кисловодск сначала с пренебрежением пропускал, уделяя внимание таким местам, как Тифлис, Батум. Он собирался побывать на курорте летом 1889 года и в письме спрашивал своего знакомого по учебе на медицинском факультете Московского университета доктора Н.Н. Оболонского:
«Как вы живете? Существует ли «клуб благополучных идиотов?» Много ли в Кисловодске хорошеньких женщин? Есть ли театр? Вообще, как проводите лето? Напишите мне. Когда нет курицы, то довольствуются одним бульоном, когда нельзя ехать на Кавказ, нужно утолять слегка жажду письмами с Кавказа… Я приеду в Кисловодск, но не раньше августа…»
Однако побывать в Кисловодске Чехову было суждено только в 1896 году, он принимал ванны и даже как исследователь увлекся лечением минеральными водами, дважды в день ходил на концерты, ел шашлыки, общался со знакомыми и ездил на охоту. Тем не менее курорты все равно были ему не по душе – писатель не любил праздную жизнь. Прибыв 24 августа, 1 сентября он уже «почел за благо удрать», воспользовавшись как предлогом неотложными делами и внезапно испортившейся погодой. От того короткого пребывания в Кисловодске в его записной книжке осталась пометка: «Дама с мопсом» – видимо, сюжет Чехов «подсмотрел» среди курортной публики. Через три года Антон Павлович написал, пожалуй, свой самый известный рассказ – «Дама с собачкой».
А вот любитель красивой жизни Федор Иванович Шаляпин не раз приезжал в Кисловодск с гастролями. Впервые обладатель уникального баса побывал в нем в 1899 году и за месяц с 21 июля по 20 августа исполнил главные партии в операх «Русалка», «Жизнь за царя», «Борис Годунов», «Фауст», «Паяцы», «Псковитянка», «Ромео и Джульетта», «Севильский цирюльник», «Лючия ди Ламмермур» и «Сельская честь». Несмотря на то что в спектаклях пели многие оперные звезды, фурор производил именно Шаляпин. В дни его выступлений к началу и концу спектаклей подавались дополнительные поезда. «Таких сборов не было со дня открытия курзала. Публика неистовствовала, вызывая на бис любимого Шаляпина», – писала Владикавказская газета «Казбек».
«После обеда Шаляпин запел в гостиной... В открытые окна лился его голос такой крепости и силы, что проходившие мимо люди останавливались пораженные...», – вспоминала одна из участниц импровизированных вечеров на даче у вдовы Николая Ярошенко – Марии Павловны. На этих домашних концертах Федор Иванович исполнял оперные арии, романсы и русские народные песни.
В 1902 и 1904 годах Шаляпин снова побывал в Кисловодске с гастролями, в 1916 году участвовал в спектаклях Кисловодского театра и даже купил усадьбу на Хлудовской улице. В 1917 году, после Февральской революции, он приехал в последний раз и дал концерт в курзале, значительную часть сбора от которого он передал на постройку санатория для раненых.
Обстановку Кисловодска того периода, когда в город от революционных беспорядков съехалась столичная знать, живо описала в документальной книге «Перемена» писательница Мариэтта Шагинян:
«Кисловодский парк полон туалетов, немного отсталых, это правда, – парижские моды пришли с опозданьем. В курзале офицерство дает блестящий концерт в пользу Займа Свободы – и на афише чета Мережковских, модные публицисты, поэты, крупнейшие музыканты. Парадно звучит марсельеза, приподнятая из раковины курзала блестящим огромным симфоническим оркестром. Ночь кавказская тепла, душна, пахнет близким дождем, духами, сигарой, тонким гастрономическим запахом с веранды буфета и розами».
Анна Ахматова увидела Кисловодск совсем другим. Поэтесса с юности страдала от туберкулеза, от этой болезни умерли три ее сестры: Инна, Ирина и Ия. «АА очень не хочет ехать в Кисловодск, потому что не выносит санаторного режима («Я человек пустынный»), потому что там ей придется делить с кем-то комнату – а при ее бессоннице это вызовет недовольство соседки. Там, конечно, запрещено курить», – писал молодой литератор и секретарь Ахматовой Павел Лукницкий. Несмотря на нелюбовь к режиму, в июне и июле 1927 года поэтесса проходила лечение в санатории Центральной комиссии по улучшению быта ученых (ЦЕКУБУ), которому позже присвоили имя Максима Горького. Вот какое стихотворение она посвятила этим местам:
«Здесь Пушкина изгнанье началось
И Лермонтова кончилось изгнанье.
Здесь горных трав легко благоуханье,
И только раз мне видеть удалось
У озера, в густой тени чинары,
В тот предвечерний и жестокий час –
Сияние неутоленных глаз
Бессмертного любовника Тамары».
Театральный актер Василий Иванович Качалов был очень впечатлен гостившей в ЦЕКУБУ Ахматовой, он вспоминал: «Она была такая худенькая, бледная и вот с такими (показывал от брови до щеки) глазами». После внезапного отъезда поэтессы он посвятил ей шутливые строки:
«Скучно и грустно, что Вас с нами нет.
Грустно завял на окне мой букет,
Вам предназначенный. Тщетно я с ним
Всюду искал Вас, тоскою томим, –
В окна заглядывал двух поездов,
Но не нашел никакейших следов,
Весь кисловодский обрыскал вокзал,
Возле уборной я даже Вас ждал
(Дамской, конечно), но след Ваш простыл.
И восвояси, угрюм и уныл,
Вновь в Цекубу возвратился и там
Даже смотреть на оставшихся дам
Я не хотел, и не пил, и не ел,
Вот как меня Ваш поступок задел».
С Кисловодском связан один из моментов отношений Владимира Маяковского и Натальи Брюханенко, с которой он познакомился в Госиздате. Этот роман завязался в 1927 году. Брюханенко была на 13 лет младше, и поэт представлял ее друзьям: «Мой товарищ – девушка». Маяковский уже много лет был в отношениях с Лилей Брик, точнее с Бриками, и как-то шутливо заявил Брюханенко: «Хотите, буду вас любить на втором месте?» Роман вскоре угас, но отношения бывших любовников остались дружескими. Так вот, 5 сентября 1927 года поэт в рамках своего турне прибыл в Кисловодск с Натальей Брюханенко, прибыл больным и утомленным после украинского тура.
6 сентября он выступил в Пятигорске, 11-го – в Ессентуках, 13-го в Кисловодске, а запланированное выступление в Железноводске пришлось отменить. Читал стихи Маяковский на эстраде в Нижнем парке, и если предыдущие выступления были удачными, то в Кисловодске вышло плохо. Вот что писал об этом очевидец, журналист и писатель Александр Николаевич Тихонов:
«...Маяковский, заложив палец за жилет, шагал вдоль тусклой рампы и, глядя на публику, чугунным голосом читал стихи.
– Громче! – кричали ему из рядов.
– А вы потише! – отвечал он с эстрады.
Ему бросали записки. Записки были дурацкие. Он отвечал на них резко, «кулаком по башке». Одну спрятал в жилетный карман.
– Вам вместо меня ответит ГПУ.
– Не препятствуй! – заорал от забора пьяный курортник. – За тебя деньги плочены… Три рубли…
– А вам бы гражданин, лучше в пивную! Там дешевле! – ответил Маяковский под смех и аплодисменты.
Однако почему по три, ведь в Ялте билеты были по два рубля? Он строго взглянул на Лавута...»
После неудачного выступления сырым туманным вечером усталый Маяковский говорил Тихонову в шашлычной: «За каким чертом они ходят меня слушать? Из двадцати записок – половина ругательных… Что я им забор что ли, чтобы марать на мне матерщину? И откуда их столько сюда понаехало? Был буржуй, а теперь прет мещанин с канарейками».
В том же году очерк о Кисловодске написал Осип Мандельштам. Поэт восхищался местной природой, солнцем и нарзаном, сравнивая его с шампанским. А также местным воздухом, который «делает тела легкими»:
«Восьмипудовая какая-нибудь туша чувствует себя в Кисловодске пятипудовой, а пятипудовые гражданки носятся по горам, как перышки... Тот самый гражданин, который здесь, в Москве, хирел от жиру, разгуливает по кисловодскому парку с улыбающейся физиономией. Сам воздух так поддерживает его подмышки. Ноги сами ходят, точно к щиколоткам привязаны крылышки, как у крылатого бога Гермеса».
После революции из курорта, собиравшего цвет дворянского общества, Кисловодск превратился во всесоюзную здравницу. Здесь больше не пахло дорогими духами и сигарами, не тянуло тонкими ароматами из буфетов, зато строились и открывались в стенах пустующих гостиниц и особняков десятки новых санаториев. Если в 1897 году население Кисловодской слободы насчитывало 1800 человек, то к 1914-му оно составляло уже более 15 тысяч, а к 1960 году – почти 78 тысяч человек. Кисловодск до сих пор интересен архитектурой, памятными местами, связанными со многими замечательными людьми дореволюционной и советской России, а главное – удивительной природой.
Подробнее в сюжете: СНГ: история и векторы развития