В 1981 году на советский киноэкран вышла картина «Любимая женщина механика Гаврилова» Петра Тодоровского («Интердевочка», «Анкор, еще анкор!», «Военно-полевой роман») – трогательная история по сценарию Сергея Бодрова об эффектной и сильной, уже не очень молодой женщине, которая работает в фотомастерской, одна растит дочь и... ждет любовь всей жизни. Долгожданный день свадьбы настал, а жених, судомеханик Лев Гаврилов, не является в загс. Фильм вышел бы не таким ярким, не пригласи Тодоровский на главную роль Людмилу Гурченко, хотя отношения между режиссером и актрисой сразу не задались – слишком уж разным было мужское и женское представление о том, как должна вести себя и выглядеть Маргарита Сергеевна Соловьева.
«Сколько мы ни говорили «про нашу Риту», я еще и еще раз понимала, что режиссер сделал большую ошибку, пригласив на эту роль меня, – признается Гурченко в автобиографической книге «Аплодисменты». – Ему виделась другая женщина, «красивая и независимая, которая постоянно фонтанирует», чуть растрепанная и вибрирующая. По его рассказам мне представлялась женщина типа фильмов неореализма, что ли. Это монороль, и полтора часа на экране в одиночку «фонтанировать» – ой, как точно надо «распределить» струю. А ведь режиссер знал про героиню все. Он сам ее придумал, полюбил, и сыграй эту роль актриса, которая бы пошла по его видению, картина, получилась бы оригинальнее, теплее, темпераментнее. Но на роль он пригласил меня. Это была его ошибка и наше обоюдное несчастье».
В 1981-м Гурченко было уже 46 лет, ее героине Рите – 38. Разница в возрасте не бросается в глаза: Рита в прекрасной форме, стройна, элегантна – выглядеть хорошо Гурченко умела и передала это качество своей героине, хотя выбором нарядов Петр Тодоровский не был доволен. На тот момент Людмила Марковна уже давно звезда, позади «Сибириада», «Пять вечеров», «Соломенная шляпка» и, конечно, «Карнавальная ночь» – актерский дебют, который прославил актрису на весь Советский Союз. Видимо, поэтому режиссер все-таки соглашался на некоторые сюжетные изменения и даже модные золотые туфли, которые вряд ли могла добыть простая женщина из Одессы.
Гурченко видела свою героиню в день свадьбы в красивом летящем платье, туфлях на высоком каблуке, а Тодоровский сомневался – может ли Рита позволить себе такой наряд? По мнению актрисы, режиссер смотрел на ситуацию сугубо с мужской позиции, не понимая, что для женщины свадьба – «это такой день, когда к черту все бытовые подробности». К тому же надо понимать, что в начале 1980-х свадьба в 38 лет – это чуть ли не последний шанс.
«Надо знать женщину в счастье или в крайней степени отчаяния. Она тогда может все, все! – настаивала Людмила Марковна. – Потом она будет тихо плакать и называть себя дурой. Это потом она будет выплачивать долги и сидеть на сухомятке. Но в тот день! И я «дула свое». Мои костюмы вызывали раздражение режиссера: «Это не моя Рита. Это «Графиня из Гонконга».
Отчаявшись дождаться жениха и отдав платье другой невесте, Рита отправляется в парикмахерскую к подруге Люсе (Наталья Назарова). По сценарию, там в шкафчике должно было заваляться «простое, но элегантное» платье, в которое она переодевается, и женщины отправляются на променад. Откуда у простой советской парикмахерши вдруг возьмется элегантное платье в шкафчике на рабочем месте, если свое самое лучшее платье она и так надела на свадьбу? Гурченко предложила изменить сценарий, чтобы некая дама в парикмахерской предложила Люсе заграничный наряд, – все-таки портовый город, – но он оказался маловат. А вот Рите в пору. Этот эпизод снимался в начале съемочного процесса, когда отношения между режиссером и актрисой еще не стали совсем скверными, и Тодоровский согласился.
Но взаимное раздражение постепенно нарастало, оба считали дни до конца съемок. Режиссер скептически смотрел на наряды Риты, однако противоречия залегли глубже. Во-первых, Тодоровский хотел, чтобы актриса действовала по сценарию, а не оспаривала каждую вторую сцену. Во-вторых, он снимал комедию и считал, что Гурченко играет слишком драматично. А Людмила Марковна не могла так легко отнестись к своей героине, может быть, роль задела в ней личные струны:
«А мне ничего смешного в том, что женщина оказывается обманутой, не виделось. Вот когда ее боль перемежалась комедийными разрядками, жизнью, которая бурлит вокруг, и она, как человек жизнестойкий, веселый, вливалась в эти события – не задумываясь, даже забыв в это время о Гаврилове, – вот это мне было понятно и интересно».
Еще одним спорным моментом стал финал фильма – последние минуты, когда зритель наконец может посмотреть на того самого механика Гаврилова. По сценарию, герой-любовник заступается за женщину и вступает в драку, он должен был предстать закованным в гипс на инвалидном кресле с букетиком цветов и гусарскими усами в стиле Дениса Давыдова. Но Гурченко этот вариант категорически не устраивал. Это ради такого мужчины ее 38-летняя красотка так страдала и отвергла нескольких «вполне приличных» ухажеров? Разве это герой?
К тому моменту Тодоровский уже прилично подустал от строптивой актрисы, которая всем своим поведением на площадке напоминала о своей «звездности» и активно лезла в сценарий. Однажды он пришел домой и в сердцах заявил жене: «Я завтра возьму доску, дам ей по голове и сяду за это в тюрьму».
Режиссер обрадовался, когда в Одессу приехал Сергей Шакуров. Актеру предстояло сыграть Гаврилова, а еще решить, каким же будет финал картины. «Это значит, баба его ждет... можно сказать... мечется, – так Гурченко воспроизвела речь Шакурова во время обсуждения концовки. – Красивая баба... Это... нет, ребята, что-то это... тут должен быть... да нет, она ждет настоящего мужика, моряка, который сам черт, не дьявол... и что? Ей вывозят на тачке какое-то фуфло, замотанное в какую-то хламиду? Нет, ребята, не пойдет...»
Актер предложил свой вариант – сцену, как он сказал в одном из интервью, на несколько градусов выше. Этот вариант и вошел в фильм. Шакуров потом жалел лишь о том, что его герой не взял Риту за руку, даже если для этого нужно было разбить витрину – таков был накал чувств героев. Однако чувства накалялись не только между Маргаритой и Гавриловым, но и между Гурченко и Тодоровским. Катарсис случился во время съемки, казалось бы, простейшей сцены: прохода спиной от камеры. По рассказу Гурченко, Тодоровский хотел, чтобы актриса просто прошла от камеры в подъезд, а ей хотелось «сыграть спиной», как Рита убегает от одного, скрывается у ненужного второго, а ждет и любит третьего.
Съемки проходили холодным ноябрьским днем на Одесском бульваре. Гурченко предстояло пройтись в легком костюме с большим эмалированным тазом под мышкой. Во время обсуждения сцены между актрисой и режиссером началась перепалка, которая вылилась в бурное выяснение отношений в пустом автобусе, куда Людмила Марковна, бросив туфли и реквизит, убежала босиком... Выпустив пар, они успокоились и даже обнялись. Тодоровский впервые помог Гурченко спуститься с высокой ступеньки автобуса, снова таз под мышкой, золотые туфельки, «мотор» и сцена, все-таки сыгранная спиной. Вечером режиссер пригласил Гурченко с актером Анатолием Васильевым на «рюмку чая». Но после конца съемок от новых теплых отношений не осталось и следа. Хотя, как говорил Владимир Меньшов, снявший Людмилу Гурченко в фильме «Любовь и голуби», не все, что писала актриса в своих мемуарах, соответствовало действительности. В жизни отношения могли быть уважительными и достаточно теплыми, а потом из книги человек узнавал о том, что не здоровался, был сложным на съемках и т.п.
«После картины было много неприятных разговоров о моем зазнайстве, невыносимом характере, влезании в дела режиссера, – пишет Гурченко в «Аплодисментах». – «Хорошо бы ее поставить на место». «Что-то ты слишком режиссеров критикуешь. Смотри, а то они вообще перестанут тебя снимать». Это сказали мне там, куда приходит только готовая продукция. Значит, и туда донеслось. Что такое «перестанут снимать» – это я хорошо знаю. Но я сделала еще один для себя вывод. Если впереди монороль – у кого бы ты ни снималась – обязательно перед работой каким-нибудь образом ближе познакомься с режиссером...», – пишет Гурченко.
Долгие годы после съемок «Любимой женщины механика Гаврилова» режиссер и актриса не общались и помирились лишь на вечере в честь 80-летнего юбилея Петра Ефимовича. Его жена Мира уже после смерти обоих объяснила сложности, возникшие на съемочной площадке Одесской киностудии тем, что Людмила Марковна нуждалась в психологической встряске, чтобы выдать нужные эмоции:
«Она была тяжелым человеком, но Петр не пожалел, что взял ее на роль. Очень талантливая, но несчастная, потому что самоедка. Я вам ничего нового не открою – все же знают, какой у Гурченко был характер. Петр впервые с такой ситуацией столкнулся: он привык к тому, что актеры его обожали, а это была единственная актриса, с которой возникли трения. Есть такие люди, которые если не устроят скандал, то не могут взять нужную ноту, чтобы сыграть роль, – Люда была как раз такая. Надо было ей завести себя, чтобы выдать на экране результат».