Цена на газ в Европе бьет рекорды. Она превысила 1900 долларов за 1000 кубометров. Продолжится ли рост и кто от этого выиграет, телеканалу «МИР 24» рассказал заместитель генерального директора Института национальной энергетики Александр Фролов.
- С чем связан такой рост?
Начнем с более отдаленной перспективы – с 12-ти лет назад: ЕС готовится к тому, что у него резко вырастет потребление газа, при этом собственное производство сократится и вырастет зависимость от внешних поставок. ЕС решает заранее этот риск для себя снизить и не увеличивает собственную добычу, а увеличивает количество солнечных и ветровых электростанций, также они решают глубоко реформировать газовый рынок. Они представляют себя рынком покупателя, что сейчас к ним понабегут поставщики газа, и нужно сделать такие условия, чтобы поставщикам удобно было друг с другом конкурировать.
Был принят ряд решений, среди которых одно ключевое, которое касается дня сегодняшнего: это привязка всех контрактов к спотовым площадкам. Что такое спотовые площадки? Это биржевые площадки, на которых вы можете продавать свой товар, и покупатель этого товара становится собственником его в момент заключения сделки. Этим спотовые площадки отличаются от площадок фьючерсных, которые, как следует из названия, рассчитаны на то, что вы через какой-то промежуток времени можете стать собственником.
- Договор на поставку чего-то, чего еще в наличии нет?
Александр Фролов: Самое смешное, что там необязательно есть договор на поставку, но мы не будем углубляться, чтобы не перегружать. Бывают фьючерсы без поставки.
Спотовые площадки – то, как представляют себе биржевую торговлю. Вы приходите, за ваш товар начинают бороться покупатели или продавцы, цены за счет существующих механизмов либо растут, либо снижаются – довольный покупатель уходит с покупкой. Для чего привязываться к спотовой площадке? По мысли европейских чиновников, эти поставщики должны были иметь возможность конкурировать друг с другом настолько успешно, чтобы ни один из этих игроков не мог получить доминирующее положение.
Мы пришли к следующей ситуации: ЕС, который подразумевал, что он – рынок покупателя, глубоко ошибся. Он оказался не рынком покупателя, он оказался крайне заурядным рынком, уступающим по привлекательности рынку Азиатско-Тихоокеанского региона, то есть Китаю, Японии и Южной Корее.
По мере развития производства сжиженного природного газа, который можно вести (труба лежит и лежит – она соединяет продавца с покупателем, переложить ее нельзя в другое место)…
- А СПГ на танкерах едет туда, куда ему скажут...
Александр Фролов: Да, где выгоднее, он туда и плывет: вы можете купить дешевле, продать дороже, и начинает формироваться мировой рынок газа, который до сих пор не сформирован, но взаимное влияние региональных рынков растет, и европейский рынок оказался в глубокой зависимости от котировок на азиатских площадках. Эта зависимость радовала европейцев в 2019 году, когда цены падали из-за переизбытка предложения и из-за того, что Китай закрыл свой рынок для американских поставок, просто ввел заградительную пошлину, и американский газ потерял доступ к китайскому рынку, надо было этот газ где-то продавать, и процентов 40 производимого газа пришлось везти в Европу. Европейцы обрадовались и сказали: «Ну вот, мы ожидали наплыва поставщиков, вот они приплыли, и цены идут вниз, значит, мы были правы».
Нет, они приняли за выполнение своих прогнозов иные процессы, которые продолжаются и сейчас. Просто сейчас избытка предложения нет, Азия потребляет все больше энергоресурсов, потому что там и экономический рост наблюдался в последнее время, и погодные условия приводили к тому, что нужно было больше энергоресурсов, и это более емкие и более премиальные рынки, где покупатель готов платить за тот же газ заметно больше, и в Азию идет в мировом масштабе три четверти всего СПГ – сжиженного природного газа. Можно посчитать, что Европа – не четверть, а только часть четверти потребляет. Это настолько колоссальный рынок, что Европа – это задний дворик, куда приплывают остатки.
Почему нет избытка предложения? Во-первых, 2020 год подкосил ряд проектов, которые должны были вывести на рынок. Их должны были запустить, они должны были начать производство газа сжиженного, и его могли бы возить по миру. С другой стороны, есть повышенный спрос, который вымывает рост предложений, и цены в Европе начинают идти вверх вслед за азиатскими на спотовых площадках.
Многие потребители столкнулись с простым фактом: динамика закачки низкая. Действительно, возникает риск срыва, или энергетического кризиса разного масштаба, то есть газа может просто не хватить или его будет недостаточно, он будет дорогим. Что происходит? Люди начинают заключать фьючерсные контракты, прибегают туда в огромных количествах, количество потребителей, желающих купить, растет, и спрос растет, а предложение остается предыдущим. Предыдущее предложение не растет вслед за спросом, и мы наблюдаем эти цены. Ожидание коллапса зимой присутствует.
Другое дело, что нельзя однозначно сказать, что всем будет плохо зимой в Европе, потому что обостряется межтопливная конкуренция. Можно провести, начиная с подорожания газа, а можно взять начало года, когда резко сократилось производство электроэнергии из возобновляемых источников – компенсировать выпадающие объемы те страны, которые могли это сделать в Европе, стали за счет угля – начался ренессанс угля.
Лидером этого направления стала Германия, которая и без того – крупнейший потребитель угля на территории Европы. А к лету, когда цены на газ стали расти, доля угля стала прирастать еще и за счет газа: уголь стал вытеснять газ, потому что газ дорогой, а уголь дешевле, соответственно, имеет смысл производить электроэнергию из угля, выплачивать соответствующие штрафы. Там есть система квот на выбросы СО2 на электростанциях, и спрос на эти выбросы тоже вырос.
- Россия выиграет от этого или вслед за рекордным взлетом последует падение?
Александр Фролов: С позиции прибыли «Газпрома» в 2021 году, безусловно, текущие условия приводят к тому, что прибыль будет в рублях близка к рекордной – тут двух мнений быть не может. Однако проблема в том, что уже сейчас замедляется экономическая активность в ЕС. Некоторые компании просто разоряются на текущих ценах – как на энергоносители, так и на сырье. Проблема для европейских потребителей заключается не только в том, что цены на электричество высокие, но и в том, что цены на газ как на сырье высокие, а газ используется для производства высокомаржинальной продукции, например, для удобрений.
Если вы покупаете газ по 900 долларов, и из него пытаетесь сделать удобрение и продавать на мировом рынке, то на вас с интересом посмотрят страны, в которых газ стоит 100 долларов или, как у некоторых ближайших стран, которые хотели еще год назад перейти на торговлю по спотам, но резко передумали, как у этих стран газ стоит под 130 долларов. Можете ли вы конкурировать с удобрениями, которые производились из газа по такой цене? Нет, не можете. Вы с рынка уходите. А если ваш товар находит спрос, это значит, что есть недостаток предложений со стороны тех компаний, у которых себестоимость ниже и в целом затраты на производство сельхозпродукции будут расти. Будет расти и цена сельхозпродукции, вырастут цены и на продукты питания.
Это я только одну цепочку описал. А таких довольно много. Ряд компаний уже уходят с рынка, потому что они не могут конкурировать по таким ценам, и вернутся ли они на рынок, уже неясно. Насколько тонкая и ненадежная подушка безопасности у этих компаний – им хватает двух – трех месяцев, чтобы экономика кончилась. Это крайне не здоровая ситуация, она говорит о том, что жирок не успела европейская экономика в целом и европейские компании в частности нарастить за время условно межкризисного периода – с 2008 года. По-хорошему европейская экономика все это время находилась в предкризисном положении. Сейчас просто бьет по тем больным точкам, которые не успели прикрыть, потому что не было возможности их прикрывать.
Подробнее в сюжете: Гости эфира
Читайте также: