В Мастерской Петра Фоменко сезон завершили премьерой. Евгений Цыганов поставил «Комедию о трагедии» к 90-летию мастера. В основе – драма Пушкина «Борис Годунов», но главным действующим лицом все же является основатель театра. В 2011 году Петр Наумович приступил к читке, но так и не завершил спектакль. Однако сохранились записи его репетиций, составившие канву «Комедии о трагедии». В самом названии уже заложен смысл и ведущий принцип работы режиссера: «Если не будет комедийного оттенка в этой трагедии, не будет и трагедии».
На протяжении всей постановки голос Фоменко становится ремаркой ко всем словам и действиям артистов. Он направляет их своими комментариями, наполняя пушкинские строки дополнительными смыслами и подтекстами. И все это приоткрывает завесу тайны, как рождается искусство, дает зрителю почувствовать и осознать, сколько всего кроется за каждым словом и поступью актера, как важен свет, почему выбирается та или иная музыка, о чем мечтает режиссер…
Евгений Цыганов словно воплощает в реальность все мечты мастера. Здесь должны быть колокола, но денег нет. И вот уже на сцене – реальный колокольный звон вместо режиссерского «бом». Но главный завет основателя театра: «Не ставьте точку, пожалуйста. Точка – смерть для артиста». И вот оно – многоточие: через 10 лет на сцене родного театра «Борису Годунову» быть! Ученики и соратники продолжают дело жизни мастера, следуя главному требованию – не ставить точку. Это самое многоточие захватывает публику и затягивает все больше в фоменковский мир, давая возможность кому-то вспомнить, а кому-то почувствовать и открыть для себя энергетику Петра Наумовича.
В центре внимания совсем не суть драмы, которую написал Пушкин, а именно характеры, образы и сам процесс их создания – зритель видит, как рождается искусство. Здесь все пронизано иронией, не зря постановка так и называется – «Комедия о трагедии». Одно действительно, как замечал и сам Фоменко, невозможно без другого. Настоящую драму можно ощутить только после того, как вдоволь насмеялся.
Ирония порождает и удивительные образы. Так, например, знаменитая сцена у фонтана, где вместо декораций на сцене артисты сами становятся этим фонтаном, их точные оценки происходящего нарушают интимный характер действия, напоминая нам тем самым, что народ все видит и все слышит на самом деле. И коль садишься на трон – забудь про себя, думай о людях.
Но народ или население все-таки? Фоменко замечает, что у Пушкина написано «народ», а он все чаще видит население. Так в чем же разница? Население – это всего лишь совокупность людей, живущих на определенной территории. А народ – историческая общность людей. Это слово гораздо глубже и шире, здесь уже имеют значение и политический, и культурно-этнический аспекты. И вот все эти замечания неразрывно влияют на образы и характеры, на то, что увидит в итоге зритель, что почувствует. Осознает ли? Скорее всего да, но даже если и нет, то все равно после этой постановки уже будет чаще читать между строк и искать более глубокие смыслы в каждом спектакле, потому что это и есть театр, и в этом его отличие. А уж как будет интерпретировано, зависит, прежде всего, конечно, от жизненного опыта и создателей, и смотрящих.
Те ли, другие ли времена – неважно, во главе всегда страсть и любовь. «Сегодня надо говорить о чувствах, а не о политике», – говорил Петр Фоменко. И в этом случае даже самая, казалось бы, историко-политическая пьеса становится каким-то очень личным, близким каждому, немного интимным спекатклем, ведь так устроен человек, что любит власть, будь ты царь или ведущий экономист в банке. А еще мы любим друг друга – мужчины и женщины. И очень важно, чтобы в погоне за своими желаниями мы оставались людьми, которым не свойственен рак совести. Ведь это не только «Комедия o настоящей беде Московскому государству, o царе Борисе и о Гришке Отрепьеве», но и, прежде всего, трагедия власти и совести.