Приморье предоставит Казахстану амурских тигров для восстановления популяции. Соглашение об этом подписано между странами. Новость обсудили на телеканале «МИР 24» с руководителем программы по особо охраняемым природным территориям Greenpeace Михаилом Крейндлиным.
– По словам первого заместителя министра лесного и охотничьего хозяйства приморского края Алексея Сурового, сейчас в Приморье обитает около 70% всей популяции Амурского тигра. Потому и решили сделать регион «донором» полосатых хищников. А сколько тигров сейчас надо передать соседям для того, чтобы в Казахстане запустить процесс реинтродукции, как он по-научному называется, то есть восстановления популяции?
Михаил Крейндлин: Понимаете, то количество особей, которое можно отловить в природе и передать, ограничено. В любом случае, это только начало. Я не могу сказать, сколько планируется передавать. Я не видел этого соглашения, оно только подписано. Но, в любом случае, речь идет о начале.
Можно по аналогии говорить о реинтродукции азиатского леопарда на российском Кавказе. Там сначала выпускали три или пять особей. И постепенно этот процесс идет. Тигров больше, чем леопардов, но, я думаю, что все равно очень ограниченное количество, и нельзя сказать, что сразу какое-то большую популяцию там создадут. Это все равно процесс длительный. Начнется, я думаю, с нескольких особей, и это, конечно, еще не популяция. Их надо постоянно поддерживать, охранять и так далее.
– Для меня достаточно неожиданным был момент передачи амурских тигров. А какие тигры водились раньше в Казахстане, насколько они были похожими на амурских? И, во-вторых, если водились, то куда они делись?
Михаил Крейндлин: В Центральной Азии раньше водился подвид амурского тигра, так называемый туранский. Но они исчезли. По-моему, последние данные об их естественном обитании были в начале 90-х годов в Таджикистане. Но потом, в связи с не очень стабильной ситуацией – браконьерством, вырубанием лесов, где туранские тигры водились, они просто исчезли, сейчас их там нет. Еще серьезный момент – должно быть подходящим место обитания, кормовая база и так далее. То есть это не такой простой процесс.
– Вообще делиться с соседями – дело благородное, если, конечно, не делиться последним. Сейчас, возвращаясь в Россию, сколько амурских тигров в нашей стране обитает и насколько заметно за последние пять-семь лет удалось их численность нарастить?
Михаил Крейндлин: Я, к сожалению, не могу сказать однозначно. Официально вчера объявили на тигрином форуме, что их 750. Есть оценки независимых ученых, которые говорят, что их меньше.
– А вообще в таких случаях, когда делятся с соседями, как решают, каких особей отлавливать? Как тигры переносят такие переезды? Сколько он после этого будет в себя приходить, на новом месте осваиваться?
Михаил Крейндлин: Конечно, для любого дикого животного переезд – стресс. Как я понимаю, технология такая: сначала отлавливают, помещают в питомник, в центр реабилитации. Туда еще помещают тигров, у которых есть проблемы, – которые выходят к людям, больные и так далее. Либо вообще берут тигрят, которые родились в неволе. Тут разные есть технологии, не знаю, какая здесь будет применена. В любом случае, сначала акклиматизация проводится на месте, в Приморском крае. Но с очень важно задачей, чтобы они при этом они не привыкали к человеку. Потому что если тигр привыкнет к человеку, он уже не выживет на воле. При этом они все равно должны оставаться дикими или приучаться к дикой природе, если это тигрята. А потом их транспортируют и выпускают, они акклиматизируются там. Я думаю, там тоже будут сначала их помещать в какие-то питомники, а может сразу выпускать в природу.
– В 2012 году в Еврейской автономной области начали работу по восстановлению популяции тигра. Там как раз выращивали тигрят под наблюдением человека, а потом только выпускали в дикую природу. А как выращивают под присмотром человека? Он же к человеку привыкает в итоге?
Михаил Крейндлин: Там есть специальная методика, при которой для тигра, хотя он и в неволе, стараются максимально исключить контакт с человеком. Какое-то время они все еще обитают в неволе, но, тем не менее, к ним пускают животных в качестве пищи, чтобы они могли сами охотиться, сами добывать пищу. И если они проходят этот формальный экзамен, то только тогда их считают готовыми к выпуску. Но это я больше знаю по ситуации с леопардом на Кавказе.
– Да, я читал, что, когда выращивают для того, чтобы выпустить в дикую природу, их никогда не кормят мясом домашних животных – коров, свиней. Чтобы, оказавшись на воле, они не начали охотиться на домашних животных.
Михаил Крейндлин: Это еще должна быть и живая добыча, чтобы они привыкали именно охотиться, а не добывать пищу из рук человека. Там есть несколько разных стадий их подготовки. Казахстан ведь достаточно населенная территория. И иначе они будут просто выходить к людям.
Насколько я знаю, выпускают в Иле-Балхашский резерват, где озеро Балхаш. Там есть проблемы, связанные с местными жителями. Там есть проблемы с пожарами. Вот мои коллеги как раз занимались тем, что организовывали систему охраны территории от пожара. Потому что это не совсем заповедник, там есть совсем заповедные ядра, а есть территории, где хотя ограниченная, но хозяйственная деятельность идет, люди там где-то бывают. Я не знаю точно, как это будет обустроено, но об этом надо думать. Я надеюсь, коллеги, специалисты, которые занимаются этим, об этом думают.
– Надо учитывать, что любое экономическое развитие территории – это всегда конфликт с дикой природой. Это всегда какие-то изменения в природном и экологическом балансе. Ну и, опять же, не надо забывать, что амурский тигр для браконьеров – тоже желанная цель. Хватает ли кадров для борьбы с браконьерами?
Михаил Крейндлин: Не знаю, какая ситуация в Казахстане. Но в России совершенно точно не хватает. Потому что, опять же, вы совершенно правы, ареал тигра не ограничивается строго охраняемыми территориями. Это государственные природные заповедники и национальные парки, которые на Дальнем Востоке действительно более-менее охраняются. Там действительно есть система охраны. Но за их пределами ситуация намного хуже. Потому что там есть браконьерство, которое направлено и на самих тигров. Сейчас, в связи с ужесточением законодательства, такие случаи стали реже, но все равно они бывают. А самое главное – браконьерство в отношении его кормовой базы – кабаны, олени и так далее. С этим очень плохо, то есть она реально сокращается.
А еще одна очень серьезная проблема – это уничтожение места обитания. В первую очередь, вырубка лесов и добыча полезных ископаемых в местах обитания тигра. С этим, к сожалению, очень и очень плохо. Более того, в особо охраняемых природных территориях – не в заповедниках, а в заказниках и нацпарках, которые числятся как охраняемые территории для тигра.
Например, Бирский заказник в Хабаровском крае. Там практически вся территория заказника в аренде, там ведутся промышленные лесозаготовки. В основном они выборочные, но в первую очередь вырубаются наиболее ценные деревья – это кедр, дуб, где как раз обитает кормовая база тигра – копытные. Мы даже обращались в прокуратуру, а они сказали, что ничего сделать не могут, режим заказника это позволяет, все законно.
– На ваш взгляд, что можно и нужно сегодня делать, чтобы популяция амурского тигра продолжала расти и увеличиваться дальше?
Михаил Крейндлин: Я считаю, что там, где действительно территория является ключевыми местами его обитания, их не так много осталось, она сокращается. В первую очередь я сейчас говорю не про действующие заповедники и национальные парки, а про то, что за их пределами. Там должны быть очень строгие меры охраны и усилена борьба с браконьерством. И самое главное, должно быть очень сильно ограничено уничтожение мест обитания.
У нас это законодательством предусмотрено. Есть два закона – «О животном мире» и «Об охране окружающей среды», который предусматривает запрет на любые действия, которые могут привести к гибели, сокращению численности и разрушению мест обитания этих животных. Но, тем не менее, это происходит.
Конкретный пример – Хабаровский край, исток реки Дурмин. Там выдана лицензия на добычу золота. Хотя все, в том числе специалисты, говорят, что это ключевые места обитания. Там на небольшом участке обитает около 15 тигров, это очень высокая плотность. Тем не менее, лицензия выдана. Опять же, мы много раз обращались в органы власти и Хабаровскую прокуратура. И она сейчас по суду все-таки добилась запрета на эту деятельность, но лицензия не отозвана. Угроза разрушения ключевых мест обитания тигра сохраняется, к сожалению. И то же самое в других местах, кроме заповедников и национальных парков.
Подробнее в сюжете: Гости эфира