Иван Волков: Я с детства понимал, что буду артистом

Трудна ли роль российского императора и как из клоунады перейти в драму? Об этом в интервью программе «Культ личности» рассказал актер и композитор Иван Волков.

- Новый сезон в Александринском театре начался спектаклем «1881» режиссера Валерия Фокина. Эта постановка охватывает несколько дней из жизни России, когда завершилось правление Александра II. Как много там вымысла?

- Это театральная постановка, я не назвал бы это вымыслом. Скорее, речь о режиссерском решении, о какой-то метафоричности. Тем более, что сценическое пространство решено необычно. Валерий Владимирович Фокин и наш замечательный художник Алексей Трегубов придумали удивительное решение: в партере установлена цирковая арена, большой красный круг. Он лежит прямо над зрительскими местами партера. Также закольцованы ложи, которые образуют полукруг, и напротив царской ложи поставлена сделанная копия царской ложи.

- Это не отвлекало от игры?

- Здесь немного другой способ существования, потому что зритель не просто напротив сцены, как обычно, а он вокруг, как в цирке. Это требует определенных поправок, как говорится «на ветер». Также есть сложности в смешении жанров, так как это все-таки немного цирк, при этом спектакль – на исторической основе.

- Ваша роль далеко не веселая, вы играете Александра II. Что вам помогло понять императора?

- Поскольку фигура историческая, мне пришлось выйти за рамки пьесы в поисках дополнительной информации. Я смотрел записки учителя Карла Мердера, который был человек военный и воспитывал императора, взаимоотношения с поэтом Василием Жуковским и т.д. Но большую часть, которая нам помогла, мы нашли в книжке Екатерины Юрьевской «Роман в письмах». На основе этих писем ты видишь личность, ты читаешь реальную переписку этих людей – и человек начинает для тебя открываться многогранно, с совершенно разных сторон.

- Было ли что-то в характере, что вас удивило?

- В характере... В том-то и дело, что ничего удивительного нет в характере – очень человечный человек. Это был абсолютно живой, со своими слабостями человек, оказавшийся в невыносимых обстоятельствах. Не на своем месте и не в свое время, как я считаю, человек родился.

- Что вам близко в роли?

- Мне никогда особо не интересно, если роль абсолютно ложится, что называется, на мой характер. Мне интереснее рассмотреть человека, который ко мне мало имеет отношения. Особенно мало имеет отношения все, что касается управления.

- В 2020 году вы получили «Золотую маску» за роль Сирано де Бержерака в постановке Николая Рощина. Насколько вам легко дался переход от вымышленного театрального персонажа к реальной исторической личности?

- Это две совершенно разные, параллельные реальности. Их очень тяжело сравнивать. Сирано – это больше пробег внутри пьесы, это больше литературный персонаж, хоть и на реальной основе, и решения там другие, больше свободы для фантазии.

- Начинали вы с клоунады в «Лицедеях» Полунина. Пойти после ГИТИСа в клоуны – это был такой вызов?

- Для меня это было повышением квалификации. Я пытался после ГИТИСа найти какие-то дополнительные актерские средства выражения. Плюс ко всему я с детства был фанатом питерских «Лицедеев». Для меня было счастьем соприкоснуться с этим хоть как-то. Я же не сразу побежал в клоуны, я какое-то время работал в «Снежном шоу» осветителем. Это у Славы Полунина такая всегдашняя проверка «в поле», что называется, боем, когда ты начинаешь техником, а потом потихонечку перемещаешься на сцену. Это на самом деле для меня очень сильный, очень мощный актерский багаж.

- Полунин, получается, всю жизнь клоун, а вы почему ушли?

- В какой-то момент мне пришлось сделать выбор в сторону драматического театра. Это связано больше с семьей, потому что клоунская история – это кочевая история, это отшельническая история, в каком-то смысле цыганская.

- Скучаете?

- Да, конечно, скучаю.

- Иван, вы – Волков, сын актера Волкова-младшего и внук актера Волкова-старшего, которого многие знают по роли старика Хоттабыча. Не было ли у вас мысли, чтобы избежать путаницы, взять псевдоним или сменить фамилию.

- Мысли такой не было, хотя известная фамилия Волков по папиной линии – это фальшивая фамилия, а реальная фамилия у них Огуров. Так дедушка – старик Хоттабыч – они с его братом Евгением Николаевичем были Огуровы изначально. И оба были артистами, и они тянули жребий – кому брать псевдоним. И это выпало Николаю Николаевичу, и он, долго не думая, взял фамилию Волков, в честь артиста Федора Волкова. Оттуда и пошло. У меня, например, в почтовом адресе фигурирует фамилия Огуров. Я всерьез к этому не отношусь, но немного жалко фамилию Огуров. Потому что она достаточно редкая.

- Говорят, что вы выросли за кулисами. Интересно, были ли у вас другие варианты профессии?

- Боюсь, что нет, не было. Я с детства понимал, что буду артистом. Вырос я за кулисами Большого Драматического театра, буквально в костюмерке. Плюс образ жизни родителей очень многое определяет.

- В детстве у вас были какие-то роли?

- У меня был только один эпизод. Когда мне было лет девять, заболел мальчик в БДТ, который играл одну из ролей. И меня ввели. Я сыграл всего два-три спектакля. Мама говорила: «Я тебе завидую, потому что я всегда хотела попартнерствовать на сцене с Алисой Бруновной Фрейндлих, а ты меня обогнал». Мне действительно посчастливилось. Короткий эпизодик хулиганский, но я запомнил его на всю жизнь. И запомнил момент, как я вышел во двор БДТ, и вдруг остановилась машина, и из окна Евгений Александрович Товстоногов мне что-то поощрительное сказал, мол, молодец!

- На другие профессии вы вообще не обращали внимания?

- Я же учился в Ленинградской капелле, в хоровом училище. Мама меня мягко пыталась направить в сторону музыки, и это частично получилось, несмотря на то, что я занимался из рук вон плохо. Я попал туда сразу в третий класс. Помню, что ребята там в третьем классе занимались по учебникам музыкальной школы шестого класса, а я – по первому. Представляете разрыв? Естественно, с мотивацией было трудно. Я ушел после восьмого класса, перешел в музыкальное училище имени Римского-Корсакова, на эстрадное отделение. Это такой маленький театральный институт. Там я отучился два курса. И уже понимал, что у меня дорожка в театральный. Сопровождение всяких капустников, меня эксплуатировали как человека, умеющего чего-то играть на фортепиано. И таким странным образом я вернулся к театру.

- Вы же не перестали заниматься музыкой? У вас есть своя группа – «Спазм-оркестр «Корень из девяти».

- Это не группа, ее нет почти – это был такой хулиганский проект, импровизационная история. Мы с моим братом Дмитрием и нашим другом Мишей Шкловским участвовали в спектакле у Вадима Дубовицкого в Москве, и мы его сопровождали как музыканты. Три бомжа-музыканта. И у нас была такая традиция – мы в антракте себя заставляли записать и выложить в соцсеть хулиганское, шутливое видео на минуту. С музыкой я вернулся как композитор, потому что еще в институте меня заинтересовала возможность оформить студенческий спектакль и по звуку, и по музыке. Мне эта тема давно интересна, и это часть моей профессии.

- Вы себя называете больше артистом театра, нежели кино, хотя снялись в 30 картинах. Почему?

- Кино очень интересно мне, но я понимаю, что мне нужно как-то переключаться и прокачивать какие-то другие навыки в себе. Это требует времени. У меня были музыкальные проекты, в течение шести лет я вообще по профессии не работал – ушел из актерской профессии и работал как композитор: один проект, второй, третий. А для того, чтобы активно начать сниматься в кино, нужно полностью быть свободным и быть в режиме активного ожидания – соглашаться на все проекты, ходить и пробоваться везде. А поскольку у меня семья, у меня нет возможности находиться в режиме такого активного ожидания. Тем более когда работаешь в театре, где уже есть репертуар, и спектакли, и все сложно.