За 45 лет на дипломатической службе Ян Анастасьевич Бурляй успел поработать в Уругвае, Венесуэле, Аргентине, Парагвае и Эквадоре, руководил Управлением латиноамериканских стран МИД России, а с 2015 года является профессором Московского государственного лингвистического университета и директором Центра ибероамериканских программ МГЛУ. Одним словом, жизнь стран Латинской Америки дипломат знает не понаслышке.
В интервью MIR24.TV Ян Бурляй рассказал, что может Россия дать Латинской Америке и наоборот, как Китай захватывает регион, почему страны Южной Америки заинтересованы в БРИКС, а также – почему одни из самых перспективных языков для изучения – это испанский и португальский.
Ян Анастасьевич, начнем с лингвистики. Долгое время в России старались учить английский, немецкий, французский языки, на это настроена система школьного образования. Какие языки перспективно учить сейчас?
– Мне вспоминается старый анекдот о том, что оптимисты учат английский, пессимисты учат китайский, и только те, кто по-настоящему разбираются в международных делах, учат португальский с акцентом жителей Сан-Паулу – на тот момент крупнейшего города в мире. Это шутка, но в этой шутке есть доля истины, потому что к испанскому языку, на котором говорят народы 19 стран Латинской Америки, растет интерес во всем мире. Это связано в первую очередь с повышением роли латиноамериканских стран в мировой политике и международных экономических отношениях.
Когда мы говорим об испанском, мы должны не забывать и о португальском, потому что Бразилия – это крупнейшая страна в Латинской Америке, одна из самых густонаселенных стран в мире, занимающая 12-е место в мире по ВВП. Наряду с Бразилией нужно упомянуть Мексику, которая также имеет важное значение во внешнеторговых связях Латинской Америки.
В последнее время появился новый феномен – «транслатинос», это транснациональные корпорации, где ключевую роль играют представители латиноамериканского национального капитала. В первую очередь это явление характерно именно для Бразилии. Но и мексиканцы, не без помощи США, с которыми они составляют единое целое в рамках Североамериканской зоны свободной торговли (NAFTA), достаточно умело пользуются открывающимися в нынешнее время возможностями. Это все обуславливает рост внимания к испанскому и португальскому языкам во всем мире.
Как на сегодняшний день меняется ситуация в отношениях России со странами Южной Америки, что мы можем предложить им, а что они – нам?
– Еще с советских времен у нас есть несколько традиционных направлений сотрудничества, в первую очередь в сфере гидроэнергетики и теплоэнергетики. Например, в Аргентине около 30% всей электроэнергии вырабатывается благодаря гидротехническому и теплоэнергетическому оборудованию, представленному нашими отечественными фирмами. То есть крупнейшие гидроэлектростанции, в том числе международные вроде аргентинско-уругвайской «Сальто-Гранде», работают на турбинах и генераторах, поставленных такими фирмами, как «Энергомашэкспорт».
В Бразилии, Мексике, Колумбии электроэнергия вырабатывается на теплоэлектростанциях, в значительной части оборудованных с помощью наших предприятий. Это традиционное направление сохраняет свое значение благодаря тому, что наш ведущий представитель на мировом рынке энергооборудования – корпорация «Интер РАО» создала специальное предприятие «Интер РАО – Экспорт», которое занимается поставками энергетического оборудования для гидро- и теплоэлектростанций за рубежом. Удачные примеры такого взаимодействия есть с Эквадором, Аргентиной и другими странами.
В Латинской Америке широко представлены наши транспортные вертолеты, которые пользуются большим успехом в вооруженных силах стран региона. Это не боевые машины, а их транспортные варианты – вертолеты конструкторского бюро Миля, которые используются для перевозки вооруженных сил в труднодоступные районы джунглей и высокогорья. Дело в том, что у «Ми» есть высокогорные варианты, которые востребованы в Эквадоре, Боливии, Колумбии, Мексике, где высота отдельных районов превышает 2500 метров. Традиционно мы поставляем в Латинскую Америку удобрения и химикаты.
Для нас рынок Латинской Америки представляет интерес в том, что касается импорта сои из Бразилии и Аргентины в качестве корма для развития отечественного животноводства, а также тропических фруктов, вина, мяса и т.д. Однако внешнеэкономические связи не должны ограничиваться торговлей традиционными товарами. Убежден, что у нас есть огромные возможности для налаживания сотрудничества в научно-технической сфере путем продвижения инновационных технологий.
Какие это, например, технологии?
– К примеру, у нас есть разработки, которые позволяют точно указывать место для бурения скважин при разведке нефтяных и газовых запасов сырья в любой точке земного шара. Дело в том, что сами месторождения научились обнаруживать с помощью дистанционного зондирования земли (ДЗЗ), со спутников. Но встает вопрос: а где бурить скважину? Зачастую, зная примерное местонахождение ресурсов, при бурении не попадают в жилу.
Поскольку я пять лет проработал в Венесуэле и еще шесть лет в Эквадоре – в единственных странах Латинской Америки, которые являются членами ОПЕК, эта тема мне очень близка. Так вот наша технология «АНЧАР» (Акустическая низкочастотная разведка) дает 80% уверенности в локализации места, где необходимо бурить.
Три года мы вели переговоры с государственной нефтяной компанией «Petroecuador» и наконец заключили контракт. Такого рода примеры могут быть и в сфере искусственного интеллекта, цифровизации, биотехнологии и других.
Сегодня нередко можно встретить мнение, что эпоха доминирования США в Латинской Америке заканчивается, так ли это? Будут ли там сталкиваться интересы России, Китая, может быть, Индии?
– Я бы не стал так смело утверждать, что заканчивается эпоха доминирования США, но в любом случае китайские корпорации бросают серьезный вызов американским, в первую очередь в том, что касается импорта сырья. Китайцы готовы скупать практически весь объем сырьевых товаров: железной руды (это Бразилия), медной руды (Чили), олова и оловосодержащих руд (Боливия), нефти и газа (это Венесуэла, Мексика, Эквадор). Помимо этого, китайцы очень активно участвуют в торгах на строительство различного рода гражданских сооружений и инфраструктуры. Так, в Эквадоре компания из России участвовала в торгах на поставку машин и оборудования для гидроэлектростанции «Toachi-Pilaton». А строительство самой станции вели китайские корпорации. Они успешно конкурируют с американскими, испанскими и французскими компаниями, которые тоже достаточно активно действуют в Латинской Америке.
Китайцы не просто выходят на рынок оказания услуг, строительства, они предлагают финансирование. Они выиграли торги на разработку крупнейших месторождений золота и меди в Эквадоре и тут же дали кредит. Китайцы готовы инвестировать, но обставляют это, как правило, рядом условий: например, использование китайской рабочей силы. Это не всем нравится, потому что тем самым ограничиваются возможности применения местных трудовых ресурсов, не говоря уже о том, что часть китайских рабочих после завершения строительства получает право на ПМЖ.
КНР ведет активное наступление на латиноамериканские рынки, в первую очередь с точки зрения экспорта – Латинская Америка сейчас забита китайской продукцией: и электротехнической, и мобильными телефонами, и компьютерами, и товарами легкой промышленности: текстилем и пр. Индийские компании появляются на латиноамериканском рынке, но пока еще не столь масштабно, как китайские. Говорить о том, что они могут бросить какой-либо вызов США, пока не стоит.
В июле 2022 года Аргентина подала заявку на включение в БРИКС, ранее была одобрена заявка Уругвая, соискателями на членство в организации являются также Иран, Алжир, Саудовская Аравия. Уже сегодня страны БРИКС включают более 40% населения планеты, суммарно производят чуть ли не половину мирового объема пшеницы и свинины. Каковы перспективы БРИКС для Латинской Америки?
– Само функционирование БРИКС важно с точки зрения упрочения тенденций создания многополярного мироустройства. Конечно, пока речь не идет о политическом влиянии БРИКС, оно распространяется большей частью на торгово-экономические и валютно-финансовые сферы. Но это создает фундамент для роста политического влияния стран – участниц этого объединения, для появления нового полюса в формирующемся ныне многополярном мире. Думаю, что для Латинской Америки это не менее важно, чем для России, с учетом тех патриотических тенденций, которые проявляются во внешней политике ряда стран, в первую очередь Никарагуа, Венесуэлы, Кубы, Боливии, Бразилии.
В Бразилии к власти пришел известный политический деятель Лула да Силва, возглавляющий «Партию трудящихся», партнерством с которым отмечены предыдущие годы истории наших отношений. В Аргентине у власти также находятся дружественные нам силы в лице президента Альберто Фернандеса и нынешней Хустисиалистской партии. Сюда стоит добавить победу в Колумбии президента Густаво Петро, представляющего в своей стране патриотически настроенные силы. Не стоит сразу говорить об антиамериканской направленности такого рода политиков, но они стремятся защитить национальные интересы народов своих стран. И Россия готова поддержать их в этом, в том числе в рамках БРИКС.
В январе Financial Times сообщала, что Бразилия и Аргентина работают над созданием единой валюты, и другим странам Латинской Америки предложат присоединиться к проекту. Помнится, нечто подобное пытался сделать в Африке Муаммар Каддафи – чем это закончилось, известно. Как вы думаете, удастся ли Латинской Америке создать единую валюту, чем они рискуют?
– Это, конечно, очень опасное предприятие в том плане, что объективно оно направлено на ослабление доллара и связанного с ним евро. Хотя каких-либо перспектив к появлению валюты, которая могла бы реально угрожать доллару, я пока не вижу. Убежден, что такого рода проекты отвечают национальным интересам стран Латинской Америки, Южноамериканский общий рынок (MERCOSUR), учредителями которого были Бразилия и Аргентина вместе с Уругваем и Парагваем, предусматривает сотрудничество в валютно-финансовой сфере и возможность прихода к единой валюте. Правда, эгоистические интересы национальных предпринимателей до последнего времени препятствовали этому.
В рамках MERCOSUR неоднократно принимались решения о координации валютно-финансовой политики. Не то что о введении единой валюты, но хотя бы о координировании действий. Однако до последнего времени: как только по тем или иным причинам ухудшалось положение на мировом рынке бразильских экспортеров, бразильские власти тут же девальвировали свою валюту и облегчали доступ на рынки других стран экспортных товаров. То же самое проделывала и Аргентина. Дай Бог, чтобы им удалось договориться о единой валюте, но пока неплохо было бы хотя бы координировать валютно-финансовую политику и не огорошивать партнеров по Общему рынку такого рода сюрпризами. Надеюсь, в конечном счете патриотически настроенным правительствам этих стран удастся обуздать эгоистические устремления национальных предпринимателей.
По заявлению Лулы да Силва, «роль БРИКС заключается в создании более справедливого и надежного международного порядка и создании политического противовеса США в Латинской Америке». Что конкретно страны Южной Америки имеют против США?
– Американцы ведут себя в Латинской Америке нагло. История взаимоотношений США со странами региона полна примеров неприкрытого вмешательства во внутренние дела латиноамериканских народов, которые всегда помнят, что 40% территории Мексики было оккупировано США в XIX веке; что Никарагуа по крайней мере семь раз подвергалось интервенции со стороны США; что Фолклендская война, которая была развязана правящими кругами Великобритании против Аргентины, была поддержана США. Поэтому они всегда ищут противовес политике США, жертвой которой может стать в любой момент любая страна в Латинской Америке.
Латиноамериканцы возлагали большие надежды на ЕС, в первую очередь в торгово-экономической сфере. Можно вспомнить переговоры, которые велись между Сообществом латиноамериканских и карибских государств и Евросоюзом, между MERCOSUR и ЕС. Но в последние годы, к великому сожалению всех трезвомыслящих политиков в мире, Евросоюз превращается в интеграционное объединение, служащее в политической сфере интересам Вашингтона. Это факт, и это не может не тревожить латиноамериканцев, которые ищут партнера для противодействия агрессивной интервенционистской политике США, свидетелями которой они являются на протяжении последних 150 лет.
Вы 45 лет проработали на дипслужбе, жили и работали в Уругвае, Венесуэле, Аргентине, Парагвае, Эквадоре... Как относятся к России и русским в этих странах? Что у нас общего, а что, наоборот, совершенно по-разному?
– В Латинской Америке знают о лучших образцах российской культуры и искусства, даже в средней школе изучают произведения русских классиков. Однажды я ехал в такси в Эквадоре, где большая часть населения – это вообще-то метисы и индейцы, и таксист говорит: «У вас акцент, вы, наверное, не эквадорец». Я говорю: «Да, я из России». Он так спокойно отвечает: «О, Россия! Толстой, Достоевский…» Потом подумал и продолжает: «Больше всего мне нравится у Толстого рассказ «Смерть Ивана Ильича». Я уже не говорю о том, что в крупнейшем театре Аргентины «Колон» выступал Шаляпин, танцевала Надежда Павлова, гастроли Большого театра там вызывали сенсацию. Наши драматические театры приезжали в Аргентину – там знают, ценят и любят нашу литературу и искусство.
Евгений Евтушенко, которого мне довелось сопровождать в Венесуэле в ходе его командировки, говорил мне, что народы Латинской Америки и России – весьма близки по менталитету. Ближе, чем народы России и Европы. С точки зрения душевных качеств, открытости, гостеприимства, у нас много общего. С другой стороны, там, где доминирует индейское население, нужно учитывать их специфику. Это другая цивилизация.
Кроме того, не нужно забывать, что самая большая католическая страна в мире – это Бразилия. В свое время по инициативе Русской православной церкви мы проводили Дни духовной культуры России в Латинской Америке. Тогда нынешний патриарх Кирилл приезжал в качестве председателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата в Бразилию и Парагвай, где, как это ни удивительно, имеется влиятельная диаспора соотечественников, в первую очередь, это потомки белой эмиграции.
Русские военные помогли парагвайцам одержать победу в военном конфликте с Боливией, и Асунсьон, столица Парагвая, стал единственной столицей в мире, где четыре улицы носят имена российских офицеров. Вклад русских в развитие науки, культуры и военного дела в разных странах Латинской Америки весьма заметен и помнится многими.
В том числе имеется в виду генерал Иван Тимофеевич Беляев, составивший первые словари парагвайских индейцев?
– Генерал Беляев прибыл в Парагвай в 1924 году и затем пригласил туда своих соотечественников. Среди них были инженеры, врачи, преподаватели высших военных заведений, а жены открыли первое балетное училище в Парагвае. Когда я вручал верительную грамоту президенту Парагвая Хуану Васмоси, то он не без гордости упомянул, что физику и математику в университете Асунсьона ему преподавал русский офицер, генерал Степан Высоколян.
Беляев не просто изучал языки, но отстаивал права и интересы индейцев. Он получил имя Алебук («Сильная рука») и был выбран главой «клана тигров». В правительстве Парагвая у местных властей он пользовался огромным авторитетом, а индейцы после его кончины перенесли его прах к себе и захоронили в специальном саркофаге. Это интереснейшая история.
Если говорить про бытовой план, с чем ассоциируются русские у латиноамериканцев?
– В первую очередь с СССР и противовесом «гринго». С одной стороны, все латиноамериканцы знают, что США – это мощная экономика, средние слои предпочитают своих детей направлять на учебу в США, а наиболее обеспеченные люди летают в Майами за покупками и лечатся в Хьюстоне. Но что касается простого народа, то почитания американцев я не наблюдал.
В различных латиноамериканских странах появлялись откровенно антиамериканские лидеры, в первую очередь генерал Перон, главным трудом которого является книга «Сила – закон зверей». Она посвящена разоблачению агрессивной политики Вашингтона. Прошло много лет, но эти настроения по-прежнему преобладают в правящей перонистской партии. В Гватемалу в 1954 году американцы просто вторглись и свергли правительство, которое пыталось проводить независимую политику. В Панаме произошло то же самое в 1989 году. А что творили долгие годы представители американского Управления по борьбе с наркотиками в Колумбии – не сравнится ни с чем.
О чем в Латинской Америке вы скучаете, находясь в России? Что вызывает у вас наиболее приятные воспоминания?
– Трудно найти более благоприятные для нас условия в природном и климатическом смысле, чем в Уругвае. Это 700 километров пляжей, чистые воздух и вода, лучшее мясо в мире. В стране 97% грамотности населения, всеобщее обязательное бесплатное образование, в Республиканском университете Уругвая обучаются 75 тысяч студентов. За неуспеваемость не выгоняют. Экзамены на сессиях очень тяжелые, сдать их не так просто, не знаешь что-то – значит, остаешься на второй год. Там учатся шесть, восемь, десять лет, человек уже работает, у него семья – и получает наконец диплом. Но это настоящий специалист! То есть люди грамотные, образованные, культурные, и это всегда приятно.
А в Аргентине невероятные чудеса природы. Игуасу – это 275 водопадов в одном месте, такое трудно представить. Или лежбища морских слонов в Патагонии на полуострове Вальдес. Морской слон весит порядка трех тонн, а самка еще больше, они лежат на пляжах, и самец время от времени орет – звуком метит свою территорию, чтобы другие самцы не подходили. Удивительное зрелище.
Таких впечатлений, как от Галапагосских островов в Эквадоре, больше вы не получите нигде. Это уникальный природный национальный парк имени Дарвина, который первым описал его во время плавания на судне «Бигль». Одни гигантские черепахи чего стоят! В пустой панцирь одной из них я забирался. Население относится к природе бережно. Без гида перемещаться по Галапагоссам нельзя, вы идете по экотропе и видите, что впереди сидят птицы – голубоногие олуши, их лапы раскрашены в ярко-голубой цвет. Гид говорит: «Так, сходим с тропы и обходим». И птицы никого не боятся!
Самое чудное – это водоплавающие морские игуаны. Как раз наблюдения за морскими игуанами и натолкнули Дарвина на мысль об изменчивости видов. А ведь мы еще не говорили о цивилизации майя. Я бывал в Гватемале в городе пирамид Тикаль и в городище Копан в Гондурасе – это впечатляет.
Водопад Анхель в Венесуэле – это самый высокий водопад в мире, 1050 метров падающей воды. К примеру, высота Ниагарского водопада – 57 метров. Иногда вершину закрывают облака и кажется, что река течет с неба. Но это необитаемое место, туда идти от ближайшего населенного пункта сутки. Много еще можно рассказывать о красотах Латинской Америки.