Петербург открывается совершенно по-новому, если гулять по городу и представлять себя писателем. Мы решили пройтись по самым литературным местам Северной столицы и узнали, где искал вдохновение Корней Чуковский, какую память о Михаиле Зощенко хранит пятиэтажка на Малой Конюшенной, кто посещал «писательские дачи» в поселке Комарово и многое другое. Итак, раскрываем пять причин приехать в Санкт-Петербург любителям классики.
Петроградская сторона сегодня считается центром города, однако в начале прошлого века здесь была окраина, которая активно застраивалась. Именно в этих местах любил прогуливаться Николай Корнейчуков, он же – Корней Чуковский. Его сказки, кстати, даже называют «петроградскими». Нередко автор находил в этом районе героев своих произведений.
Жил когда-то на этой улице домовладелец. Человек тихий и законопослушный. Владел здесь недвижимостью. Фамилия у него была Бармалеев. Звучит сказочно – решил Чуковский – и «забрал» себе в книгу. Так и появился разбойник, злодей и людоед по имени Бармалей.
Недалеко от улицы Бармалеева находится зоопарк. Он вдохновил Корнея Ивановича на поэму. По сюжету звери взбунтовались, сломали клетки и сбежали, а подговорил их на это крокодил. Житель экзотариума по имени Тотоша недавно отметил тридцатилетие. Это имя тоже встречается у Чуковского. Характер у живого Тотоши не революционный: круглосуточно терпит соседок – красноухих черепах.
«Их испортил квартирный вопрос! С жилплощадью всегда напряженно, поэтому черепахам, как и любым другим животным, тоже нужно много места. Они себя так лучше чувствуют. Поэтому было принято решение попробовать подсадить – и решение оказалось разумным», – рассказывает начальник отдела «Экзотариум» Ленинградского зоопарка Анна Багатурова.
У Чуковского звери с Петроградской стороны смогли добраться аж до Таврического сада. Сюда же бросились граждане прочь от зверей. Всех спас доблестный петроградец Ваня Васильчиков. Он пообещал разрушить железные клетки, но взамен велел животным перейти на «чай, простоквашу и гречневую кашу». Современные дети, гуляющие в Таврическом саду, слона здесь не встречали. Но Чуковского читали точно!
Пятиэтажку на Малой Конюшенной улице в начале прошлого века называли «Небоскребом», потому что в ней жили около сотни ленинградских писателей. Среди них был и Михаил Зощенко, который провел в этом доме 25 лет. Зайти к нему в гости стоит, чтобы увидеть самый маленький «писательский» музей Петербурга. Но вот парадокс: заезжал автор совсем в другую квартиру.
«На 1934 год Зощенко – один из самых популярных, самых читаемых авторов. Его тиражи достигают двух миллионов экземпляров в год. И, конечно, он может позволить себе самую роскошную четырехкомнатную квартиру», – говорит научный сотрудник Государственного литературного музея «ХХ век» Анна Зотина.
Все, что Зощенко сочинял в этом доме, повторяла вся страна. Строчки превращались в поговорки. Над рассказами хохотали даже в типографиях – пока набирали книгу. Эпоху того триумфа музей сегодня передает через ароматы.
«Здесь через запах рисуется образ писательского кабинета. Здесь можно услышать и дерево, и кожаный портфель, и ноты грейпфрута – которые, по мнению парфюмера, должны передавать вот этот легкий искрометный юмор», – поясняет старший научный сотрудник Государственного литературного музея «ХХ век» Татьяна Раншакова.
Легенды ходили и о внешности писателя. Корней Чуковский вспоминал: «Это был один из самых красивых людей, которых я когда-либо видел. Смуглый, чернобровый, с артистическими пальцами маленьких рук…» Его туфли 38-го размера и сейчас стоят у кровати. Рядом – трость, на которую Зощенко опирался до конца жизни: в юности он прошел Первую мировую.
В 1946 году на него обрушилась пресса, сатирик стал «чужд советской литературе». Из «небоскреба», правда, писателя не выселили – он только переезжал, пока квартира не сжалась до «двушки». А когда перестали печатать – Зощенко все равно продолжал писать.
Пятьдесят минут на электричке – и вы в поселке, о котором сложили песню. Комарово. «На недельку, до второго» – это сюда. Причина приехать – увидеть «писательские дачи». Шестьдесят лет назад местечко Келомяки переименовали в честь академика Комарова. Тогда же возвели дома для ученых и артистов. Для писателей тоже выделили шесть одноэтажек.
На «писательских дачах» провела последние десять лет жизни Анна Ахматова. Свой дом она называла «будкой». Юный Бродский приезжал сюда с букетом роз, а потом таскал воду из колодца. Но к «будке» совершали паломничество не только поэты.
«Когда она шла на прогулку, то все старались с ней поздороваться. Если прошла и с кем-то не поздоровалась, то бывали случаи – забегали лесом и старались попасться ей навстречу и поздороваться», – комментирует председатель Союза писателей Санкт-Петербурга Валерий Попов.
Он часто бывал здесь в юности и хорошо помнит, как все Комарово трепетало перед Ахматовой.
«Я видел ее издалека, но подойти, конечно, не решался. Она некоторым академикам отказывала во встрече, потому что ей «не интересно». Поэтому издалека, конечно, несколько раз ей поклонился», – говорит писатель.
Анна Ахматова так и осталась в Комарово: сегодня ее могила – в центре местного кладбища. К памятнику, как когда-то к «будке», по-прежнему едут поклонники творчества.
А найти тишину и спокойствие, за которыми едут в Комарово, легко: место силы – озеро Щучье. Экотропа вдоль него тянется на 10 километров, а водная гладь – до горизонта. И, кажется, невероятным, что большой город совсем близко.
«Архитектурное чудо» на Литейном проспекте – так в газетах писали об этом доме в прошлом веке. После революции элитное, как бы сказали сегодня, жилье, раздробили на коммунальные квартиры. В одной из них – на втором этаже – вырос поэт Иосиф Бродский. Сегодня в его коммуналку можно зайти в гости.
В квартире все подчинялось маме: она требовала, чтобы и домашние, и гости оставались либо в ботинках, либо в тапочках. Иначе – дурная примета. Из-за этого, вспоминал Бродский, даже прокрасться ночью на кухню было невозможно: так сильно скрипел пол.
Когда поэт покинул страну, здесь жили его родители. А потом комнаты переходили из рук в руки. Так от Бродских осталась лишь форточка для кота.
«В семье Бродских был культ котов. Бродский себя называл котом, своих родителей называл тоже кошачьими именами. И их кота звали Ося – это домашнее имя Иосифа Бродского», – рассказывает куратор Музея «Полторы комнаты» Юлия Сенина.
В семье на троих было 40 метров. Чтобы отгородиться от родителей, Иосиф за арками из шкафа, чемоданов и книг соорудил себе комнатку. Когда приходили друзья или девушки, громко включал музыку. Так и получились знаменитые «полторы комнаты». В 1987 году парнишка с Литейного получил Нобелевскую премию по литературе. И в какой бы стране ни жил – очень скучал по дому.
Набережная реки Мойки, дом 12 – самая знаменитая «писательская» квартира Петербурга. Здесь жил А.С. Пушкин, правда, всего четыре месяца – последние в его жизни. Поэт погиб на дуэли, а его жена исчезла из столицы. Но забыла туфельки, они до сих пор хранятся в квартире на Мойке.
Пушкины переехали сюда в сентябре 1836 года. Быстро переняли петербургские привычки – даже обедать стали по-столичному.
«В шесть-семь вечера. Потому что после этого нужно было отправиться обычно на раут, прием, в гости, на бал. Вся ночь проходила там – поэтому пообедать, конечно, требовалось плотненько и ближе к вечеру», – отмечает заведующая Мемориальным музеем-квартирой А.С. Пушкина Галина Седова.
Блистать на балах мечтала жена Александра Сергеевича – Наталья Николаевна. Посещать их в одиночку замужней даме было неприлично. А для супруга действовало правило: иметь военный чин. «Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры, что довольно неприлично моим летам», – писал Пушкин в дневнике. Ему было 34. А в среднем в России этот чин получали в 17 лет. Впрочем, сегодня историки не винят в этом супругу Пушкина. Говорят, воинское звание дали Александру Сергеевичу не для балов.
«Здесь, конечно, причина не в Наталье Николаевне. Царю было очень важно, чтобы Пушкин – поэт такого ранга – всегда был близко к нему. Чтобы за ним можно было наблюдать исподтишка, скажем», – говорит Галина Седова.
А эти туфельки, утверждают в музее, не танцевальные, потому что целые. Семья жила шумно и дружно. Спали до часу дня, и только Пушкин вставал едва ли не в шесть утра. Говорили, его вывести из себя невозможно, разве что – ворваться в кабинет, пока он работает, без спроса.
За пушкинскими окнами по-прежнему шумит Петербург – сам герой романов. Вот уже три века.
Подробнее в сюжете: Пять причин
Читайте также: