Человек-эпоха: выставка к 100-летию Юрия Любимова в Музее Москвы

Поражать зрителей современностью звучания, не бояться экспериментировать и искать новые формы, лишиться советского гражданства и наблюдать гибель собственного театра – все это о Юрии Любимове, режиссере, реформаторе театрально искусства, превратившем Театр на Таганке в легенду. В Музее Москвы открылась выставка, посвященная 100-летнему юбилею Юрия Любимова. Корреспондент «МИР 24» убедился, что любимовский театр не зря называют символом безвозвратно ушедшей эпохи.

Экспозицию выставки условно можно поделить на две части – историческую и интерактивную. Первая обрамляет вторую: стенды с хронологией событий из жизни страны и режиссера расположены вдоль инсталляций театральных сцен из самых знакомых постановок Любимова. Приглушенный свет и деревянный пол намекают на то, что посетители выставки – это еще и зрители спектаклей, увиденных в прошлом или тех, о которых лишь слышал восторженные отзывы.

История Театра на Таганке началась со спектакля «Добрый человек из Сезуана» по мотивам притчи-пьесы Бертольда Брехта. Тогда же, в 1963 году, театр сразу стал, как говорил Андрей Вознесенский, эпицентром свободолюбивой интеллигенции. В учебном спектакле участвовали студенты Щукинского училища. Любимов понимал, что взялся ставить нетипичное для русского театра произведение, которое полностью перечеркнет традиции системы Станиславского. Видимо, поэтому он и решил сделать предусмотрительный жест – сказал, что спектакль будет сыграл лишь раз. В итоге, как принято говорить в таких случаях, зрители висели на люстрах.

Отказ от избыточности декораций, уменьшение расстояния между зрителем и актером – новаторские приемы были непривычны советскому зрителю, но со временем стали узнаваемым почерком мастера. К Любимову действительно шли за новым театром – это и есть одно из объяснений бешеной популярности «Таганки», когда житель Москвы был готов отдать взамен на билет ордер на квартиру. Актер театра Валерий Золотухин вспоминал однажды, что такое действительно случалось.

«Доброму человеку» посвящен один из залов выставки, где на барабаны проецируются видеозаписи с отрывками спектакля. В барабаны можно бить, параллельно слушая «идут бараны и бьют в барабаны, а кожу для них дают сами бараны». Этими строчками Брехт обличал фашистскую идеологию, а Любимов критиковал советскую власть.

«Я давно не видел спектакля, в котором бы так непримиримо, в лоб, именно в лоб…били по капиталистической идеологии и морали и делали бы это с таким талантом», – так отозвался о любимовском спектакле в главной советской газете «Правда» писатель Константин Симонов.

В одном из интервью Любимов сказал, что без Высоцкого никогда бы не поставил «Гамлета». Режиссер сразу разглядел в Высоцком актера и не ошибся: критики отмечали, что Высоцкий играет принца Датского «на разрыв аорты». Надо понимать, что критики к Любимову были благосклонны далеко не всегда. Спектакль был удостоен Гран-при на крупном театральном фестивале «БИТЕФ» в Югославии – тогда на «Таганку» обрушилась мировая слава.

Вязаный занавес медленно подталкивает нас к могиле Йорика, в которую вот-вот можно упасть. Из нее доносится раскатистый рык Высоцкого – звучит монолог «Быть иль не быть». Так выглядит инсталляция по мотивам любимовского «Гамлета».

За воссоздание атмосферы любимовских спектаклей во всей экспозиции отвечал театральный художник, куратор выставки Алексей Трегубов. По его словам, было непросто передать в работах впечатления, которые получали зрители постановок Любимова:

«Самое сложное с чем я сталкиваюсь как художник, создающий выставочное пространство – это театральные выставки. Это реальная проблема, потому что театр – это то, что здесь и сейчас, это синтез разных искусств: визуального, актерского, аудио, светового. Настоящий театр – это, когда ты выходишь и не понимаешь, что на тебя произвело впечатление. Вот это самое впечатление от постановок Юрия Петровича я и старался передать через инсталляции на тему его творчества».

Далее – пространство на все тех же деревянных подмостках. Над ним висят кумачовые транспаранты с коммунистическими лозунгами. Такой была сценография спектакля «Десять дней, которые потрясли мир» об Октябрьской революции. В нем Любимов использовал метод площадного театра – постановка начинается в фойе, где зрителей встречали не билетерши, а сами актеры в образах матросов и солдатов с винтовками. На штыки они накалывали отрывные части входных билетов – тех самых, которые молниеносно раскупались.

Этими штыками в 70-е, когда популярность «Таганки» была на пике, обернулись для Любимова отношения с властями. Они внушали режиссеру, что с ними нужно считаться, маэстро отвечал свойственной ему несговорчивостью и гнул жесткую линию – в личных письмах добивался встреч с чиновниками, чтобы защищать свои постановки. Иногда Любимов слышал в ответ: «Он же художник, надо простить», но гораздо чаще – «Он нам уже надоел», и все равно работал дальше.

Вслед за постановкой памяти Высоцкого запретили «Бориса Годунова». Позже, уже будучи в эмиграции, Любимов писал Андропову, что условием его возвращения в СССР может стать только возможность играть на сцене «Таганки» эти два спектакля. В итоге добровольное изгнание затянулось на семь лет. «Оставлю как сувенир, а потом посмотрим, что будет через год-два» – так писал о своем паспорте Любимов в письме сыну, когда его лишили советского гражданства. 

После лишения гражданства Любимов работал в Израиле, США, Англии, Скандинавии, Франции, Италии, Германии. В эмиграции он особенно активно работал над оперными постановками – фрагменты из них можно послушать через наушники.

Говорят, что одно время рабочий кабинет Юрия Любимова был столь же модным и дорогим местом, как ресторан Дома литераторов. Создатели выставки «Любимов и время» учли этот момент и разместили копию знаменитой белой стены с автографами в пространстве музея. Известно, что первую надпись сделал Андрей Вознесенский. «Все богини как поганки перед бабами с Таганки» – крупно и размашисто написал поэт.

Пространство экспозиции органично украсили личные вещи режиссера. Здесь можно увидеть фонарик, которым Любимов давал оценку игре актеров, его очки, чашку, из которой пил кофе по утрам, а также макеты спектаклей. Выставка продлится до 26 октября.