Если в семье работают оба родителя, то порой на ребенка уже не хватает времени, а иногда и энтузиазма. Родители с деньгами стараются загрузить детей секциями, нанимают нянь, в противном случае ребенок может быть предоставлен сам себе. Может ли подросток не чувствовать себя одиноким в семье, если большую часть времени почти не видит родителей? Об этом рассказывают психолог-консультант, семейный психолог центра «Счастливая семья» Наталья Панфилова, социальный психолог Андрей Пентин и детский психолог Александр Покрышкин.
Семнадцатилетний Тристан – избалованный подросток. Однажды, поссорившись с отцом, он сбегает из дома. Его мать Кристина обращается за помощью к двум бывшим знакомым, с которыми она встречалась в юности. Чтобы заинтересовать их в поисках, каждому из них Кристина сообщает, что именно он отец ребенка. Смотрите французскую комедию с Пьером Ришаром и Жераром Депардье в субботу, 29 мая, в 22.10 на телеканале «МИР».
Как и почему ребенок замыкается
Андрей Пентин: Проблема одиночества на сегодняшний день более чем распространена, и мне лично приходится сталкиваться с ней в контексте финансово благополучных семей очень часто. В каждом отдельном случае причины одиночества индивидуальны, и эта индивидуальная специфика во многих случаях и является путем к выходу из этого одиночества. Причины могут быть самые разные: и что-то важное для подростка, о чем стыдно рассказывать, и отсутствие понимания и достаточного уважения со стороны значимых взрослых (то есть признания важности субъективного опыта ребенка, его сегодняшнего мнения, сегодняшней «ошибки», предпочтения, выбора или хотя бы его попытки). Не соглашаясь, взрослый часто не выказывает даже понимания, признания права ребенка на то, чтобы иметь свою позицию, такую зыбкую и только формирующуюся. И вместо доброго отношения, вне зависимости от согласия или несогласия, проявляют пренебрежение, «строгость», негодование по поводу того, что ребенок думает не о том, делает не то и не вовремя.
Наталья Панфилова: Обычно все начинается с того, что подросток отдаляется. На какие-то вопросы, например, как дела, он отвечает, как чужим людям: все нормально, все хорошо. Или, хуже того, иногда звучит фраза: «А почему вы меня об этом спрашиваете?». В семье, конечно, не должно быть таких ответов. Понятно, что подросток необязательно должен быть на 100% прозрачен для своих родителей, но время от времени ребенок все-таки хочет что-то рассказать родителям, поделиться с ними. Если этого вообще не происходит на протяжении месяца, то уже пора настораживаться. А если к этому еще добавляются односложные ответы, то это означает, что на самом деле происходит что-то такое, что ребенка очень волнует, но по каким-то причинам он родителям этого рассказывать не хочет – это может быть какая-то личная «трагедия» (влюбился, поссорился с подружкой). Либо происходит что-то такое, к чему родители должны подключиться или во всяком случае быть в курсе.
Здесь очень важно набраться терпения и спокойно спрашивать: я вижу, что с тобой что-то не так, давай мы с тобой поговорим – если я смогу тебе помочь, я тебе помогу. Не надо реагировать аффективно, как бывает у родителей, если ребенок грубо ответил. Если в один день не получилось разговора, стоит предложить – если ты все-таки захочешь поговорить, то ты мне скажи. Если этого опять не происходит, надо взять ситуацию под контроль. Посмотреть, что происходит с настроением, потому что если оно нормальное, то это могла быть ситуация, к которой родителям не обязательно подключаться. Если есть состояние угнетенности, напряженности, это легко заметить – у подростка все процессы происходят очень быстро и сразу видны.
Напряженная спина, сжатые руки, поджатые губы говорят о том, что нет расслабленности ни в теле, ни во взгляде, ни в ответах. Может быть, даже пропадает аппетит – это все говорит о том, что ребенок испытывает какой-то стресс. А вот почему он его испытывает, что его вызвало, об этом родителям желательно узнать. Хотя бы в каком направлении. Может быть, стоит задать вопрос – ты мне скажи, это касается твоих друзей, школы? С этого начать и потихоньку подбираться к истине. Ни в коем случае не надо пытаться шпионить, идти сразу в школу выяснять – на это точно будет аффективная реакция. Даже если подросток до этого думал, сказать или не сказать, после этого сомнения отпадут. И опасны карающие фразы: «А я все равно выясню, что у тебя там происходит».
Александр Покрышкин: С ситуациями, когда ребенку по его собственным ощущениям не хватает общения со взрослыми, не хватает эмоционального контакта, понимания со стороны близких – приходится сталкиваться часто. Подросток, который чувствует себя одиноким и не понятым, может вести себя по-разному, например, замыкаться в себе или становиться агрессивным и раздражительным, может избегать общения или вовлекаться в конфликты. Принципиальные вопросы здесь: как мы вместе общаемся, как мы вместе проводим время, с каким настроением мы вообще дома находимся? Что мы чувствуем, когда знаем, что сейчас придем домой, а там будет ребенок, как у нас меняется настроение? Вот эти ощущения являются очень показательными и могут многое сказать.
Ребенок и общество
Андрей Пентин: Являясь практиком, я в большей степени ориентирован на работу с последствиями, так как не имею возможности решать проблемы на системном, глобальном уровне. И это достаточно важный момент – все занимаются поиском причин, спекулируют, интерпретируют и, докопавшись до «истины», испытывают удовлетворение, как будто бы проблема решена. Если же пробовать выделять системные причины, то они всегда социально-экономические: на сегодняшний день вся российская действительность построена на разделении и сегрегации – не только по политическому признаку или каким-то субкультурным факторам, но и внутри семейных сообществ. Общественная роль ребенка все больше сводится к получению знаний, впитыванию информации, роль взрослого – обеспечивать эту возможность и, по возможности, самореализовываться.
Неприоритетность ценности признания и празднования человеческого достоинства в себе, в другом, в ребенке приводит к постоянной неуверенности, недостаточности себя, социальной напряженности, взаимному раздражению при малейшей степени стресса. Если раньше человек был винтиком в социалистической системе достижения всеобщего блага, то теперь появилась еще и роль гайки, а цель как бы индивидуальна – капитализм призывает к самореализации, которая в нашем случае еще и идет рука об руку с потребностью выживания, как социального, так и биологического. Дети, которых мы рожаем, зачастую оказываются всего лишь проектом, возможности заниматься которым у взрослого человека ограничены. А уж выстраивание уважительного личностного контакта и вовсе требует большого ресурса. Это могут себе позволить в достаточной степени только привилегированные слои общества, но и они чаще всего этого не делают, пытаясь обеспечить ребенку полный «рабочий день», забитый всевозможными секциями и репетиторами.
Двора как такового, в котором мы осваивали навыки и проводили свое детство, практически больше нет – в регионах есть «улица», где тебе нужно выживать, если дома – «жесть», или секции по музыке, английскому языку, физике и так далее, если ты из «привилегированного» слоя. И гаджеты тоже играют свою роль, съедая огромную часть эмоциональной энергии как взрослых, так и детей. А на общение, на чувственный и понимающий контакт просто-напросто нужна энергия, которой не остается.
Может ли быть слишком мало времени на детей
Наталья Панфилова: Понятия «много» и «мало» относительны. В предподростковом возрасте нельзя ребенка надолго оставлять без внимания. Если говорим про подростков, то количество общения с родителями им уже не важно. Важно качество, чтобы родитель в любой момент мог подставить плечо. Если надо, просто сказать что-то вроде: «Если с тобой что-то случится, ты мне только расскажи, я готов все бросить и тебя послушать». Даже этого иногда бывает вполне достаточно, чтобы подросток говорил: «У меня самые лучшие родители».
Бывает, что дети себя чувствуют одинокими даже у родителей, которые не работают. Это происходит, если родители уделяют ребенку внимание формально, задают формальные вопросы: «Ты уроки сделала?», «Ты на секцию сходил?», «Что ты торчишь в телефоне?». Родители не разбирают, плохое настроение у ребенка или хорошее, грустно ему или весело – вот это как раз и создает ощущение ненужности. Или когда родитель навязывает свою волю. Например, в отношении девочки: «Ты будешь ходить в спортклуб, потому что я боюсь, что ты поправишься». Или папа говорит мальчику: «Ты какой-то тощий, субтильный, тебе нужно срочно заниматься спортом, иначе ты мне противен». Конечно, это порождает чувство ненужности, непринятости родителями, так же, как абсурдные условия, типа «если ты будешь хорошо учиться, я буду тебя любить» или «если ты накачаешь мышцы, я тебя немедленно полюблю». Подростки же очень чувствительны и к внешности, и к замечаниям, а когда замечания делает значимый для них человек, то это ранит и сразу способствует тому, чтобы ребенок сразу начинает отодвигаться и чувствовать себя в семье сиротой.
Александр Покрышкин: Может создаваться ощущение, что в 14-15 лет дети уже взрослые, что с ними можно не церемониться, как с пятилетним малышом. Но они все равно ранимые, их мозг еще созревает. Они выглядят, рассуждают, ведут себя, как взрослые, но таковыми не являются, и им по-прежнему важен наш эмоциональный отклик. Иногда ребятам оказывается важно, чтобы мы разделили с ними радость от того, что они что-то прошли в своей компьютерной игре, выступили на каком-то конкурсе или встретились с друзьями. Мы можем проявить интерес и с уважением откликнуться на какие-то вещи, которые сейчас важны ребенку, попытаться понять, а почему ему это нравится. Мы можем считать, что игры, интернет, соцсети – это временное и наносное, но что-то вашему ребенку же там нравится. Если вы заметите и поймете, что это, для вас это будет возможностью стать ему ближе. Ребенок почувствует, что вы действительно его поняли, вам не все равно, вы, может, и не разделяете этот интерес, но понимаете, почему для него это важно.
Хочется сказать в поддержку родителей: не работать невозможно, жизнь так устроена сегодня, и винить себя за это неправильно. Но родителям стоит озадачиться вопросом: как мы проводим имеющееся свободное время, что надо сделать, чтобы повысить его качество. И главное, чтобы время – сколько бы его ни было – проводилось с удовольствием.
Андрей Пентин: Для того чтобы иметь возможность почувствовать, увидеть и быть готовым понять своего ребенка, нужно практиковать то же самое в отношении прежде всего самого себя. И если взрослый это практикует – восстанавливается после стресса на работе, рефлексирует, способен с ними обходиться в добром и сочувствующем ключе, то подросток сам не хуже взрослого это ощутит и даст шанс. Подросток закрывается тогда, когда не чувствует себя безопасно, не чувствует принятия и уважения, когда какая-то очень важная для него идентичность не имеет возможности быть озвученной, когда у него нигде нет голоса без риска за него «огрести». Общаться, быть в контакте, больше слушать и пытаться услышать и нарочито избегать советов, рекомендаций и уж тем более оценок и осуждений. Внимательность и доброта – это, на самом деле, не так уж и сложно, для этого нужны силы и готовность делать меньше, но качественнее, вдумчивее, медленнее и спокойнее.
Вещи вместо внимания и проблемы в будущем
Наталья Панфилова: Есть родители, которые с удовольствием балуют своих детей. Ну, балуют и балуют. Но откупаться – это когда идет явный перекос в какую-то одну сторону. Например, какая-то сфера жизни ребенка родителей не интересует, и, чтобы снизить градус своей напряженности по отношению к этому, чувство вины, родители начинают говорить: «Я не могу с тобой пойти посмотреть, как ты выступаешь, но я куплю тебе дорогую куртку». Ребенок в таких случаях чувствует подмену, постепенно это изменит его ценности. Потом эти родители часто кусают локти, понимая, что они много чего упустили безвозвратно.
Если человек вырос с комплексом, что родители ему недодали внимания, проблемы в будущем у него могут быть, а могут и не быть. Здесь все зависит от того, насколько крепкая психика у этого ребенка, насколько он сам готов будет с этим справляться, какие усилия он будет прикладывать. Я бы не стала напрямую связывать, что, если родители что-то не доделали, поэтому все пропало. Бывает по-разному, от самого ребенка тоже много чего зависит.
Андрей Пентин: Это чревато тем, что ребенок будет подсаживаться на разные «сиюминутные удовольствия», не практикуя ценности человеческих отношений, привязанности и любви.
Одиночество травмирует и может сказаться самым пагубным образом и на психическом здоровье человека, и на его обучении, и на профессиональном развитии, и на сфере личной жизни. Одиночество в детстве губительно, если только мы не говорим о возможности побыть какое-то время одному, переварить, подумать, пережить – этой возможности к сожалению у современных подростков часто нет.
Александр Покрышкин: Конечно, наш детский опыт влияет на нашу жизнь. И если у человека есть ощущение, что ему чего-то недодали родители, это может влиять на качество жизни и очень по-разному. Это может быть причиной повышенной тревоги, каких-то поведенческих сложностей, агрессии и т.д. Но, с другой стороны, очень сложно представить себе человека без негативного опыта, который на него бы не повлиял. Опыта, о котором он жалеет, переживает или хотел бы прожить по-другому. Помочь себе можно обращаясь к психологам, исследуя этот вопрос, обсуждая его с кем-то, есть возможность таким образом научиться чуть проще к этому относиться.
Подробнее в сюжете: Психология жизни
