Ровно 50 лет назад, 30 марта 1970 года, состоялась премьера культового фильма «Белое солнце пустыни» Владимира Мотыля. Спустя полвека главный советский блокбастер все так же актуален: фразы из фильма стали крылатыми, просмотр самой же картины стал для многих, например, для космонавтов, традицией. Сейчас успеху кинофильма никто не удивляется – оригинальный сюжет, прекрасные актеры, живописные виды и идеальная операторская работа – а ведь по окончании съемок никто из создателей ленты не был уверен, что зрители когда-либо ее увидят. Как удалось спасти ленту от забвения, почему перед стартом на орбиту космонавты смотрят «Беловое солнце пустыни», и что такое жанр «истерн», в котором снят фильм – читайте в материале «МИР 24».
Фильм как талисман
Вот уже 47 лет как просмотр картины «Белое солнце пустыни» стал традицией для космонавтов перед вылетом на орбиту. Рассказывают, что традиция зародилась перед стартом корабля «Союз-12». Запуск его предшественника «Союза-11» закончился гибелью троих космонавтов. После этой трагедии члены нового экипажа нервничали. Для того, чтобы как-то поднять их боевой дух, решили показать ободряющий фильм. «Белое солнце пустыни» сочли в те годы достаточно вдохновляющим. Со временем этот ритуал несколько трансформировался, и просмотр кинокартины стал выполнять другую задачу. Теперь космонавты смотрят фильм в качестве образца операторской работы. На классике они учатся строить план, работать с камерой, постановке сцен – все это им нужно при проведении космической киносъемки. Картину современные космонавты знают наизусть.
Главный советский блокбастер
«Белое солнце пустыни» – это определенно блокбастер (в то время этот термин как раз только-только пришел из Голливуда), его суммарный бюджет составил 650 тысяч рублей, колоссальные по тем временам деньги. Сценарист фильма Валентин Ежов услышал от ветерана гражданской войны удивительную историю о том, как басмач оставил на верную смерть своих жен, удирая от красных, а сам боец этот гарем спас. Реальная история из жизни в голове у автора развернулась в целый сюжет кинокартины. Действие фильма происходило на Востоке – так и определились с будущим жанром «истерн», по аналогии с американским «вестерном» с той лишь разницей, что в США действия разворачиваются на Западе страны. Для Советского Союза это не уникальный жанр, до «Белого Солнца» в нем были сняты «Тринадцать», «Красные дьяволята» и «Немые мстители».
Съемочная группа отправилась в Коктебель. Там-то у создателей будущего блокбастера и начались первые трудности и потери. Над сценарием фильма, помимо Ежова, работал Андрей Кончаловский, вскоре после начала проект ему надоел и сценарист покинул команду ради работы над «Дворянским гнездом». Утверждение Владимира Мотыля на должность режиссера картины тоже было под вопросом. Дело в том, что кинематографисты знали Мотыля, как очень талантливого, но безответственного творца. Режиссеру фатально не везло: его картины не хотели брать в прокат, а со временем его открыто возненавидел глава Государственного комитета Совета Министров СССР по кинематографии Филипп Ермаш. Но режиссуру «Белого солнца пустыни» решили все-таки доверить Мотылю – несмотря на то, что снимать боевик он категорически не хотел, пришлось все-таки взяться за картину из-за своего бедственного положения, других предложений попросту не было. А все разногласия с начальством за него уладило творческое объединение.
Кадр из фильма «Белое солнце пустыни», «Ленфильм», Владимир Мотыль, 1970 г.
Преодолевая трудности
Собравшись наконец в команду, кинематографисты начали съемки. Шло туго. Дело было не только в непривычных погодных условиях – многие плохо переносили жару, – но и в личных драмах участников процесса. Роль Сухова изначально должен был исполнять Георгий Юматов. Но уже в начале работы над картиной у актера погибает друг, из-за горя он начинает напиваться и буянить. Он даже ввязывался в драки, следы от которых не мог скрыть никакой грим. Решили срочно вызвать на съемки Анатолия Кузнецова – актер уже пробовался на роль Сухова, но кастинг не прошел. Актер быстро прибыл на место съемок и даже не обиделся, что изначально его не взяли.
Еще одним бедовым актером стал Павел Луспекаев из Ленинградского БДТ. Несмотря на серьезные проблемы со здоровьем, он-таки согласился на роль таможенника Верещагина. На обеих ногах актера отсутствовали пальцы – это след войны, на фронте Луспекаев получил обморожение. Он очень страдал от фантомных болей и принимал сильнейшие лекарства, но отказался от каких-либо поблажек во время съемок фильма. Ему приходилось очень много ходить по жаре до места действия, проводить время на ногах во время съемок. Единственная возможность отдохнуть появлялась в перерывах между сценами – тогда Луспекаев надолго опускал ноги в море и ни с кем не разговаривал. Свою жертвенность и отказ от поблажек актер объяснил Мотылю тем, что его герой должен выглядеть в кадре физически здоровым и мощным – так зритель будет больше сопереживать ему. Говорят, что единственным, кто знал об истинных мучениях Луспекаева, был его партнер по фильму Николай Годовиков. Он помогал товарищу снимать протезы и готовиться к сценам, но рот держал на замке и о проблемах Павла рассказал лишь годы спустя. Через 18 дней после выхода в прокат картины актер Павел Луспекаев умер от разрыва аорты.
Спасение картины
Рассказывают, что съемки картины то и дело сопровождали нехорошие предзнаменования: то бутылка шампанского разобьется о баркас только с третьего раза, но на площадку опустится кромешная тьма (случилось солнечное затмение). Часть фильма снимали в павильонах в Дагестане – эти сцены очень не понравились худсовету, они даже обвинили Мотыля в нецелевом расходовании средств. Картину спасло только то, что останавливать на тот момент съемки вышло бы дороже, чем продолжить их. Мотыля хотели отстранить от съемок фильма, но на его место не нашли другого режиссера. Тогда группа отправилась снимать оставшиеся эпизоды в Среднюю Азию. Вместо настоящей песчаной пустыни Каракумы бригада увидела зеленый луг – таким стало это место из-за обильных дождей, пришлось территорию пропалывать вручную всей съемочной группой. Затем там же один из актеров Николай Годовиков сильно заболел дизентерией. Ему пришлось заканчивать съемки с высокой температурой, а по их окончании просто свалился на землю без сознания.
Получившуюся картину отказывался принимать худсовет. Не нравилась ни общая концепция, ни отдельные сцены, ни персонажи. Ленту попросту хотели отправить пылиться на полки киностудии. Рассказывают, что положение дел спас сам Леонид Ильич Брежнев. Он очень любил вестерны и выписывал киноленты себе в дачный кинотеатр. Якобы однажды новые фильмы закончились и генсеку привезли «Белое солнце пустыни» – экспериментальный, никем не виданный, советский фильм. Брежнев пришел в восторг – так худсовет резко изменил свое мнение о картине. Вскоре после этого состоялась премьера картины на больших экранах, а затем и посыпались рецензии на ленту. Очень многие критики писали, что жаждут сиквела – мол, хочется узнать о новых странствиях Сухова. Однако Мотылю эта идея категорически не нравилось, режиссер глубоко вздыхал каждый раз, когда вспоминал, как тяжело шла работа над лентой.
Подробнее в сюжете: Новости кино
