Более 800 тысяч гектаров уничтоженных посевов – таков итог майских заморозков в России. По их итогам в восьми регионах страны введен режим чрезвычайной ситуации. Что он собой представляет? Для чего он нужен? Телеканалу «МИР 24» рассказал директор центра агробизнеса и продовольственной безопасности РАНХиГС Анатолий Тихонов.
Начнем все-таки с размера ущерба, как его можно оценить, потому что, с одной стороны, когда говорят о зерновых, там речь идет о возможном недоборе будущего урожая в миллионных тонн. При этом в министерстве говорят, что при наших запасах зерна, ущерба стабильности не будет.
Я согласен с оценкой Минсельхоза, учитывая, что озимы и масличные – это прежде всего те культуры, которые очень подвержены потерям при заморозках, они очень чувствительны к этим вопросам. В любом случае около 85−86 миллионов гектар пашни, по которой отведены зерновые, там потеря до миллиона гектаров по оценке Минсельхоза, и свыше миллиона до двух миллионов, считает Зерновой Союз России. Это где-то около одного, максимум двух процентов. Это небольшая цифра и небольшие потери на фоне страны. Хотя в регионах, в конкретных хозяйствах, в локальных местах это, конечно, очень серьезные потери, и им нужно помогать. Именно в этих целях, в тех регионах, в которых много хозяйств попало под заморозки, и в которых действительно серьезный ущерб, местные власти имеют такую возможность законодательно вводить режим чрезвычайной ситуации.
Что такое режим чрезвычайной ситуации, что он из себя представляет?
Это режим больше юридический, чтобы представители хозяйств могли обратиться за государственной помощью, за субсидиями. Обратиться к хозяйской компании за компенсацией ущерба и вообще обратиться к своим договорам, поставкам, где прописаны обстоятельства, которые помогут минимизировать свои потери.
Мы говорим о заморозках, но вот сейчас в Новосибирской области складывается тоже достаточно тяжелая ситуация из-за проливных дождей. То есть там тоже возможно будет объявлена чрезвычайная ситуация?
Конечно, это может ждать и наш юг, потому что сейчас в Ростове тоже очень тяжелая ситуация, там давно не было осадков, и земля вся в трещинах, у земли большие раны. Это может ждать Эренбург, потому что там то наводнение, то жара. Это может ждать любой регион, в котором может быть неблагоприятная ситуация для развития сельского хозяйства. К сожалению, погода в последние 10−20 лет становится все более критичной для прогнозов на урожай. Всегда христиане говорили, что в России загадывать ничего нельзя, все будет зависеть от погоды. Погода – это больше 50% успеха на урожай.
Тогда возвращаясь назад, вы уже упомянули, что вводят режим чрезвычайной ситуации именно местные власти, то есть на региональном уровне.
Глава региона оценивает, получает доклад о сложившейся ситуации и выпускает свое постановление?
Там целая методика есть, это не просто он захотел и сделал. Там есть определенная методика и определенная законодательная база, которая определяется местным законодательством, с ссылками на другие нормативные вещи. То есть глава региона не проснулся и захотел помочь.
Нет, он именно получает отчет о том, что сложилась вот такая ситуация?
Да-да-да, совершенно верно. Создается даже комиссия, как правило, по этому вопросу, и водится это либо распоряжением, либо указом. Но мне сейчас хотелось бы сказать не о том, как это вводится и для чего это вводится, а мне хотелось бы сказать о том, как это повлияет на продовольственную безопасность. Сегодня, допустим, прошла информация, и Зеленый союз России понизил сбор урожая зерновых до 129 миллионов тонн валовым сборе. Это достаточно существенное понижение, потому что ранее мы ожидали на фоне ранней весны, что все-таки соберем больше 140 млн тонн зерновых. Было сильное понижение, и я боюсь, что оно не последнее. Мы сейчас видим, какая засуха на юге образовывается. Это только еще начало сезона, понимаете в чем дело? Если мы говорим про те пострадавшие земли, а это по оценкам около 900 тысяч гектаров, то вряд ли мы их сможем все пересеять. Для этого нужно, во-первых, окно возможностей по времени, чтобы попасть, во-вторых, экономическая составляющая, потому что пересев – это все-таки затраты ГСМ, это затраты семян, это рабочий труд. Будут ли средства у крестьян для этого? Это большой вопрос, будут ли они все пересеивать.
Да, будут ли средства? Потому что есть информация о том, что в трех регионах, где объявлен режим ЧС, там уже по страховым выплатам получили больше 50 миллионов рублей. Насколько я понимаю, это влияет на действия по каким-то договорным обязательствам, то есть какие-то отсрочки по банковским кредитам, по платежам, возможно, оказание какой-то финансовой помощи со стороны местных властей, федеральных властей.
Во-первых, выплаты все-таки страховые, они очень маленькие. Во-вторых, ситуация в сельском хозяйстве в последние годы такова, что экономическая модель страхования была не очень интересна крестьянам. Не было и средств, не было и субсидий, которые выдавались на страхование. Доплаты и выплаты были не настолько привлекательны.
Но рассчитывать на государственную помощь можно в данной ситуации? Это же вопрос государственной безопасности.
Можно, но поскольку опять мы говорим, что это действие локального характера, то фактически выплаты будут производиться именно в тех регионах и теми регионами, где все это произошло. Потому что на федеральном уровне у нас страна большая, у нас все хорошо. Что такое потеря 1−2% зерновых? Это немного. Вот большая потеря идет по косточковым. Это яблоки, вишня, груши, смородина и так далее. Но понимаете, в одном регионе, допустим, в Липецке это пострадало, а в Курске растения выдержали. Там потери не такие были большие. То есть, с точки зрения температуры по больнице, у нас не все так плохо, у нас, наоборот, все хорошо.
Режим ЧС и все эти выплаты – это такая скорая помощь, да? А если в долгую посмотреть, какие меры нужны для того, чтобы поддерживать, восстанавливать сельское хозяйство в тех регионах, где оно пострадало?
Вы знаете, тут самое главное – соблюдать технологии, потому что если есть деньги у сельчан, они могут выполнять технологию полностью. Есть элементы защиты растений от заморозков, это симуляторы роста. Но аграрии не имеют финансовую способность их купить, а это могло бы их спасти. Поэтому в прошлом году нам повезло. Даже при падении технологической цепочки соблюдения технологий мы получили при помощи шоколадной погоды великолепный урожай. А в этом году, видите, погода решила в 100 лет нам «улыбнуться». Но в любом случае, даже при таких страшных условиях для некоторых регионов наша страна научилась получать урожаи не меньше 100 миллионов тонн, в плохих условиях, при любой погоде. Это, конечно, заслуга наших аграриев и нашего президента, который первым обратил внимание на поддержку сельского хозяйства в далекие 2000-е годы, и много что сделал в его развитии. Поэтому я хочу сказать, что наши аграрии в любом случае не осталось без внимания от государства.
Читайте также:
Подробнее в сюжете: Гости эфира
