Американские ученые выяснили, что новый штамм коронавируса «йота» более смертоносен и менее живуч. Чем опасен этот вариант, телеканалу «МИР 24» рассказал доктор медицинских наук, профессор, руководитель временного COVID-госпиталя при Клинической больнице «РЖД-Медицина» им. Семашко Заур Шугушев.
- Что известно о происхождении нового штамма?
Заур Шугушев: Первый раз его обнаружили в этом году в Нью-Йорке – брали специальные образцы в рамках эпидемиологических исследований, обнаружили новый штамм.
- Инфекционисты говорят, что новый вид заразен на 15 – 20% больше, чем штаммы прежние.Количество заболевших будет на этот же процент выше?
- Говорят, что у нового штамма повышенный риск смерти. Кто находится в группе риска по новому штамму «йота»?
Заур Шугушев: По «йоте» очень мало наблюдений. Цифры, которые я озвучу, могут не совсем актуальны быть в будущем. Интересный факт, что 65-75 лет – самая высокая смертность. Совсем маленькая смертность у людей младше 65-ти. Основная контагиозность и основной летальный исход у этого штамма – именно в возрастном пределе 65-75 лет.
- По мнению американских исследователей, повышенной заразности и смертоносности йота-штамма способствует наличие двух специфических мутаций. Что это за мутации? Штамм быстрее проникает в клетки? Быстрее размножается в организме?
Заур Шугушев: Проблема мутаций вируса только в одном – вирусы пытаются занять свою определенную нишу в экосистеме. То есть под мутациями подразумевается смена определенных опций этого вируса. Одна из опций этого вируса – он ускользает от нашего иммунитета. То есть он попадает, как и обычный вирус, начинает размножаться, поражать определенные органы и ткани, но при этом наш иммунитет его не видит сразу или видит с определенным запозданием, когда процессы уже переходят в патологическую необратимую стадию. Вот этим такие мутации опасны.
А так мутации – это своего рода люди. У нас разное выражение лица, разный рост, разный вес и так далее. Мутация – это то же самое. Это то, что в рамках одного штамма все-таки отличает друг от друга разные вирусы.
- С одной стороны, у штамма есть свойство ускользать от иммунного ответа и обладать устойчивостью к терапевтическим антителам, но, с другой стороны, те же самые исследователи говорят, что «йота» обладает меньшей живучестью по сравнению с предыдущими штаммами. Означает ли это, что через какое-то время он сам вымрет естественным способом?
Заур Шугушев: Мы можем только предполагать. К счастью для человечества, к сожалению – для вируса, не существует идеальной формы мутации, когда он будет хорошо переноситься, будет очень живучим и ускользать от иммунитета. Это тоже неправильно. И природа это как-то балансирует, иначе одни вирусы будут существовать. А вирус вне носителя, вне хозяина нежизнеспособен на протяжении времени. То есть вирусу нужно найти идеальный симбиоз с носителем.
Если мы говорим о его худшей устойчивости к внешней среде, действительно, он хуже задерживается на поверхностях, менее устойчив к воздействию внешних факторов среды. И в этом его минус. В будущем он, даст Бог, будет менее контагиозным. То есть его будет меньше.
В идеале, по природным эпидемиологическим законам, всегда есть три волны, и третья волна у вирусов – самая слабая. Чего и ожидало человечество и мировое сообщество, в том числе, медицинское. Но этот коронавирус показывает, что третья волна, наоборот, самая сильная, и мы не можем применять ту же самую систему оценок, которую мы применяли раньше к вирусам. Поэтому, возможно, относительная неживучесть во внешней среде в будущем не получит подтверждение и, возможно, этот вирус себя как-то иначе поведет.
- Вот эти все новые и новые мутации как-то влияют на эффективность вакцин?
Заур Шугушев: Пока вакцинация – это единственный способ борьбы с пандемией. Но на сегодняшний день новые штаммы начинают ускользать от современных вакцин. Если раньше были сообщения о 100-процентной защите от летальных исходов, то сейчас уже 97-98 процентов. Эффективность была – порядка 90 процентов, то сейчас с появлением дельта-штамма – до 60-70 упала. То есть это вечная борьба. Человечество будет пытаться ухватиться за эти штаммы и предугадать их развитие. Собственно, в этом и есть борьба между вакцинацией и мутирующими вирусами.
- Насколько будет важна ревакцинация с появлением новых штаммов?
Заур Шугушев: Тут очень важно понимать те законы и условия, по которым сейчас развивается помощь против коронавирусной инфекции. Мы не можем идти по тому классическому пути, я имею в виду медицинское сообщество. Потому что миллионы людей погибли от этого вируса. Поэтому все проходит в ускоренном режиме. Ревакцинация больше эмпирическая, нежели обладает какой-то серьезной доказательной базой. Но на сегодня ничего лучше у человечества нет, как ревакцинация и вакцинация. Поэтому надо принять, что сейчас это единственный эффективный способ. Ревакцинация изучена еще меньше, чем вакцинация. Да и саму вакцинацию, ее последствия и эффективность изучили пока в короткие сроки. Это год-полтора. А по ревакцинации у нас еще меньше данных. Но за неимением лучшего мы будем заниматься ревакцинацией, и видим в этом пока – единственный путь в борьбе с этой инфекцией.
- Будет ли когда-нибудь создана вакцина от коронавируса, которая будет плюс-минус одинаково эффективна против любого его штамма?
Заур Шугушев: Если мы обратимся к истории, то, скорее, нет, чем да. Так как в течение уже ста лет человечество с пандемии «испанки» пытается побороть этот вирус. Есть вакцинация против сезонного гриппа, и в лучшем случае до 30-40 процентов у нее эффективность. Соответственно, то же самое, скорее всего, будет и с коронавирусной инфекцией. По сути, коронавирусная инфекция – это тоже один из видов острой респираторной вирусной инфекции. В простонародье это называется гриппом – с гриппоподобными и гриппозными состояниями. Поэтому я, как медик и как человек, который хорошо знает историю борьбы с инфекционными заболеваниями, считаю, что полная победа будет, по крайней мере, не в обозримом будущем.
Читайте также:
Подробнее в сюжете: Гости эфира
