Редкий человек не слышал в детстве фразу «как тебе не стыдно». Почему именно следовало стыдиться определенных действий, ребенку не докладывали, ограничиваясь инструкциями и инвективами и вбивая тем самым кучу комплексов на всю оставшуюся жизнь. Что не так, было не понятно, но зарождалось стойкое убеждение: одно неверное действие – и мама «разлюбит навсегда».
Автоматизм восприятия многих явлений, без четкого понимания их смысла, по мнению психологов, создает человеку массу проблем и в его взрослой жизни. Но что такое стыд, и чего стоит стыдиться на самом деле?
Стыд – манипулятивное чувство, придуманное людьми для управления друг другом, боязнь не соответствовать своему внутреннему идеалу и быть отвергнутым социумом. При этом важно уметь различать стыд и вину: вина – это несоответствие чужим ожиданиям, а стыд – это «вина перед самим собой», согласно усвоенным в детстве установкам, поясняет психотерапевт, коуч Александр Полищук.
«Есть папа, мама, говорящие «имей совесть», «ай-яй-яй», грозящие пальчиком. А самооценка ребенка является зеркалом всех родительских реакций», – говорит врач.
Возможно, многим взрослым уже непросто вспомнить, за что их стыдили в детстве – да так, что они, сами того не понимая, живут с этим ощущением до пенсии. «Если вспоминать какие-нибудь детские ошибки, с точки зрения ребенка, их не было вообще. Ребенок познает мир, а родители видят в этом какой-то укор для себя лично, виня себя в погрешностях воспитания. Например, ребенок тянет в песочнице себе какую-то лопатку, толкнул кого-то, нарисовал что-то на стене, порвал обои – это не нравится родителям, и из них на автомате вылетает фраза «как тебе не стыдно». В какой-то ситуации – если мама хорошо умеет изображать расстройство – у ребенка будет накапливаться чувство вины, если же мама не из таких печальных образов, а погрозила пальцем, добавила злости и раздражения, у ребенка зафиксируется стыд. Постепенно он будет понимать, что должен быть другим, чтобы его любили», – говорит эксперт.
Вообще базовые «основы стыда» располагаются, что называется, «ниже пояса» – это демонстрация желания секса и интима. Но каждый ребенок в 10-12 лет начинает интересоваться противоположным полом, а до этого – и самим собой.
«Дети изучают свои гениталии, начинают мастурбировать, это норма жизни. Какого-то сексуального подтекста это иметь не может, но родители сразу усматривают его в подобных действиях. Есть дети, которые начинают регулярно стимулировать свои половые органы в 6-7 лет, и, таким образом, успокаиваются, никакой привязки к сексу и деторождению у них, естественно, нет, но есть какая-то тревожность, которую они, таким образом, сбрасывают и переключаются», – объясняет эксперт.
Акцентуация происходит в разных местах – чувствительные зоны расположены также на пальцах и на губах. «Но если грызть ногти или кусать губы считается социально приемлемым поведением, то стоять со спущенными штанами на улице и играться со своими причиндалами – нет. Поэтому за мастурбацию ребенка будут стыдить», – говорит врач.
Действительно, сложно представить себе мамашу, которая, застав подобную сцену, скажет «молодец сынок, держи конфетку, продолжай в том же духе» – чтобы, получив родительское одобрение, этот сынок лет в 12 повторил все то же самое уже перед одноклассниками.
Мотив родителей правильный, но методы зачастую оказываются неэффективны, говорит эксперт. «Хвалить за ту же мастурбацию, разумеется, никого не нужно, но не нужно и ругать, внедряя «вирус стыда». Нужно объяснять ребенку эти вещи с точки зрения выгоды или невыгоды таких действий. Но это вопрос воспитания, и многие родители этим просто не владеют. Быть воспитателем и быть родителем – это разные вещи. Воспитание – это предмет, его нужно изучать», – подчеркивает собеседник «МИР 24».
Проблема еще и в том, что до определенного возраста ребёнок не понимает объяснений. Мозг созревает постепенно, критичность до 3-4 лет отсутствует, ребенок не может анализировать, что хорошо, а что – нет. Принято считать, что первые 5-7 лет жизни – наиважнейшие в становлении личности: в этот период выстраивается 70% ее «фундамента», самооценки. Оставшиеся 30% формируются до 14 лет – и примерно в этом же возрасте развиваются зоны, ответственные за «взрослое» понимание. Дальше, как считают специалисты, люди уже, по сути, не меняются (только в результате осознанной целенаправленной работы над собой) и повторяют усвоенное ранее. Были даже исследования о «возрасте наций», согласно которым, средний психологический возраст россиян – 10-12 лет. В этом возрасте ребенку хочется, чтобы все сделали за него, сам он ничего решать не хочет, а в случае неудач винит кого-то другого, поясняет врач. В любом случае, основу закладывают родители – и от этого уже будет зависеть, насколько ребенок восприимчив к чужому мнению, к оскорблениям, к давлению и прессингу – например, в школе.
«Так что если разговаривать с малолетним ребенком как со взрослым, единственное, что он услышит – «мама злится, я плохой». Дальше начинается страх, что от него могут отказаться. Психика делает быстрый вывод: нельзя это делать, нельзя об этом думать, потому что опасно. Но что происходит дальше: в момент пубертата, когда природа зовёт, начинается конфликт естественных потребностей с внутренним запретом», – говорит эксперт.
Над ребенком, по сути, издеваются и дома, и в школе, и все это откладывается «на полочку», в непроработанном и неосознанном виде «если я дальше буду таким, это стыдно, неправильно и некрасиво». Стыд – это когда «хочу», но «нельзя», способ уберечь себя от опасности осуждения, от того, что тебя оставят одного, бросят, и ты будешь никому не нужен. Ребёнок до определенного возраста боится остаться один, потому что не выживет. И если вдруг «срывается», то испытывает стыд от запретного деяния», – объясняет Полищук.
Проблема комплексов в том, что здраво и логично они человеком не осознаются. Понятно, что взрослому человеку уже не стоит опасаться того, что он останется один (тем более что в современных реалиях это невозможно), однако детские страхи продолжают довлеть над ним всю жизнь, поскольку были заложены в крайне важный период. Получается, что «инерционные программы» (привычки, рефлексы, автоматизмы), черно-белые ярлыки «должен», «нельзя», «плохо», «хорошо» всю последующую жизнь конфликтуют с реалиями, и прорабатывать их непросто.
Причем обычно к стыду более восприимчивы девочки, у которых большинство таких проявлений связано с неприятием своего тела или – в последующем – боязнью бесед на сексуальные темы. «Они боятся говорить про оргазм даже со своим мужем. Такие темы – не главные, но они превалируют в теме стыда, который почти всегда ассоциируется с половыми органами, сексом и так далее», – говорит врач.
Казалось бы, раз в детстве всех «чмырили» на эту тему одинаково, то и у мальчиков во взрослой жизни стыд должен базироваться на тех же детских травмах сексуального свойства. Но так ли это?
«У мальчиков чуть иначе, потому что психика другая. Если девочке природой предназначено нравиться, быть внешне красивой, привлекательной, чтобы за нее боролись и сражались, то мальчик больше «заточен» на то, чтобы бороться, побеждать, что-то делать. Поэтому мальчику важнее, насколько он соответствует чужим ожиданиям и своему внутреннему идеальному образу. Мальчик в этом смысле больше подвержен чувству вины. Девочки пытаются выровнять внутреннее давление (нелюбовь к себе и заниженную самооценку) и внешнее – ходят на курсы, что-то изучают, не бояться идти за советом, к психологам (кстати, большинство клиентов психологов – женщины), в салоны, на курсы и так далее», – отмечает врач.
Женщина показывает, что готова исправить ошибки, если таковые есть, не боится выглядеть «дурочкой»: для нее проявить слабость и получить помощь, поддержку – не стыдно, утверждает специалист. «Наоборот, за счет помощи и внимания извне женщина повышает свою самооценку, чувствует, что она этого внимания достойна. К таким «блондинкам» липнут мужчины, которые хотят потешить свое эго, научить ее жить, рассказать, «как надо». А мальчики, наоборот, стараются скрывать свои комплексы, начинают зарабатывать миллионы, руководить корпорациями, «крутить всех на пальце». Это – попытка через действие и приобретение доказать свою крутизну, в первую очередь, себе и своей «внутренней маме»», – говорит психотерапевт.
Но есть и противоположный способ – пассивно валяться дома на диване под пинки жены, или зарабатывать три копейки. Это – фиксация, застревание в негативистском подростковом состоянии, когда мама заставляла постирать носки или помыться, а подросток назло ей играл в компьютерные игры. Он понимал, что это неправильно, что мамины просьбы вполне нормальны, но все равно бунтовал, пытаясь отстоять себя. Такое случается и в семьях, где инициатива наказуема, и должного вознаграждения за нее подросток не получал. Следовательно, раз он все делал «неправильно», он предпочитал не делать ничего.
«У взрослого мужика это укрепляется в виде рефлекса бездельничать на диване с пивом, и чем больше на него давит жена, не желающая чувствовать себя женой какого-то чмо, тем больше у него стимулов продолжать в том же духе и, более того, предъявить встречные претензии в духе «следи лучше за собой, и вообще, где жрачка», после чего уткнуться в телевизор», – отмечает эксперт.
Последнему герою (точнее, его «внутреннему ребенку») тоже может быть стыдно, при этом у него накапливается пассивная агрессия, чувство собственной несостоятельности и неполноценности.
Проще говоря, девочке слабой быть не стыдно (а иногда даже почетно и полезно), а мальчику чаще наоборот. «Мальчику стыдно проявлять свою немужественность, а девочке – неженственность. А вот что подразумевается под этими понятиями, вопрос неоднозначный – здесь у каждого человека свои «тараканы», критерии, образы идеальной женщины или идеального мужчины. Причем полностью соответствовать идеалу, как правило, невозможно, и вследствие этих несовпадений неизбежно возникает чувство неполноценности и стыда», – подчеркивает Александр Полищук.
Стыд от несоответствия идеалу особенно ярко может проявляться у тех, кто в детстве столкнулся с запретом на неидеальность. Дети, которым внушили необходимость всегда быть идеальными и, как в известном фильме «Одержимость» (2013), «преодолевать пределы ожидаемого», часто вырастают перфекционистами.
Однако, как поясняет врач-психотерапевт высшей категории Александр Федорович, постоянная нацеленность на рекорды, причем любой ценой, может в дальнейшем отразиться и на здоровье человека. Как правило, таких людей с детства тренировали на необходимость кому-то что-то доказывать: быть отличником в классе, самым быстрым на спортплощадке, и т.п.
«Эта проблема формируется тогда, когда родители говорят ребенку: «у тебя все не так – но посмотри на Васю, Петю, Лену, Клаву». Когда ребенку ставятся в пример третьи лица, это, в принципе, нарушает любую психологическую конструкцию. Еще Конфуций говорил: если с кем себя и сравнивать, то с собой прежним, если кого и пытаться превзойти, то себя настоящего. Сравнения с третьими лицами абсолютно вредны и допустимы лишь в рамках состязаний, например, для спортсменов. Это состязание за некое право – но лучших, и между собой. Худшие между собой не состязаются, а пытаются преодолеть собственные проблемы. И здесь речь идет не о перфектности как таковой, а о решении каких-то внутренних проблем, о доказательстве чего-то родителям, хоть тебе 5 лет, хоть 15, хоть 40», – считает эксперт.
Вторым моментом, травмирующим психику ребенка, можно назвать негативные оценки со стороны родителей, которые тем самым хотят мотивировать и простимулировать его движение вперед. «Но это движение у ребенка фиксируется, и он не может выйти из этой фиксации самостоятельно – иногда всю жизнь», – говорит Федорович.
Так или иначе, получается интересная вещь: с одной стороны, «вирус стыда» изначально возникает из гендерного вопроса («зазорности», табуированности секса и всего, что с ним связано), с другой, неидеальное соответствие гендерным ролям становится следующей темой для стыда уже во взрослом возрасте. То есть сначала как бы «стыдно» стремиться быть женщиной или мужчиной, потом – стыдно ими не быть. Как получается, что «постыдные» в детстве вещи вдруг приобретают качественно иные свойства?
Детям внушают даже не столько стыд за свой пол (гендер), сколько идею постыдности мыслей об удовлетворении связанных с этим гендером потребностей, поясняет Полищук.
«Внушается следующий посыл: хорошие девочки и мальчики этим не занимаются и об этом не думают. Либидо потом говорит об обратном, возникает внутренний конфликт. Еще «идеальные женщины» якобы не разводятся, не изменяют мужу, и потому вокруг полно несчастных в браке женщин, не разводящихся из страха осуждения родителями или знакомыми», – отмечает врач.
Подсознательно стыд (в том числе и сексуальности) связан с рудиментарным страхом отвержения. «Главный стыд – это «потерять лицо», тот идеальный образ, который человек для себя выстроил. Поэтому, чтобы не испачкать лицо, надеваются различные маски – безразличия, гиперуверенности, агрессивности, пренебрежения, надменности. Маски не должны быть «лузерскими» – никчемности, нищеты и т.п. Хотя бывают и маски жертвы, которая хочет, чтобы ее пожалели. И все эти маски – из страха отвержения, потери своего места в группе, как в те времена, когда быть выкинутым пинком старейшин из первобытной общины означало смерть. Это было и будет, в нас это заложено, надо просто это принимать и знать, как с этим работать», – подчеркивает психотерапевт.
Но остается вопрос: полезное ли это чувство – стыд, или от него можно избавиться раз и навсегда? Можно и нужно, считает Полищук – иначе человек будет проживать не свою жизнь, потакая заложенным программам. «Если человек осознанно принимает все эти табу и не переживает по их поводу, все шикарно, но тогда проблемы стыда его бы не беспокоили. Если же «вирус стыда» ему мешает, это нужно убирать», – считает эксперт.
Самостоятельные попытки проработать стыд заключаются в поиске ответа на вопрос «что худшее случится, если я сделаю то, чего стыжусь». Например, «люди будут смеяться». И что тогда? Если докопаться посредством таких вопросов до сути, станет ясно: не случится ничего смертельного. Человеку необходимо «добояться» до конца, проиграть в голове эту ситуацию, или даже сделать то, чего он стыдится. Еще можно накидать варианты, как проявить себя, реализовать свои желания, ничем при этом не рискуя.
«Стыд базируется на пузыре страха, и нужно пробить этот пузырь, убедив себя в том, что ничего страшного по факту не произошло, человечество не отвернулось, я себя обманывал, это миф. Если проблема не глубокая, человек вполне может себя переубедить и перенастроить. Но не всегда можно «помыть машину, не выходя из нее», и тогда нужна помощь специалиста», – подчеркивает эксперт.
Но, что самое важное, нужно понимать: победа над подобными комплексами не должна превращать человека в психопата, которому «не стыдно» ничего, включая насилие и прочие патологии. Но у психически здорового человека нет желания причинять кому-то боль – в противном случае проблема переходит уже в разряд психиатрических, отмечает собеседник «МИР 24». «У психически здорового человека пунктик по стыду не связан с причинением вреда, с членовредительством. Стыд – это не про то, чтобы кому-то сделать больно, а про взаимоотношения с людьми. А желание причинить кому-либо вред – это уже вопрос нездоровой психики. Нормальной психике невыгодно делать больно себе и другим», – сказал он.
Как инструмент быстрого решения, стыд может быть выгоден сиюминутно – застыдил кого-то, и решил проблему, но в долгосрочной перспективе приводит к осложнениям. «Цена, которую человек платит, живя в стыде или используя стыд как манипуляцию, очень высока – как кредит, который нечем погасить», – подытожил эксперт.