Иван Охлобыстин: «Хочу седьмого ребенка!»

18:25 25/10/2017
«Метод Фрейда» от Ивана Охлобыстина
ФОТО : МТРК «Мир» / Алан Кациев

Иван Охлобыстин заслужил репутацию одного из самых ярких, харизматичных и неоднозначных представителей российского кинематографа: актер, режиссер, сценарист, писатель, священник… Байкер и хулиган в прошлом, сегодня он примерный семьянин. Звезда сериала «Интерны» вместе с женой воспитывает шестерых детей. Специально для программы «Ой, мамочки!», выпуск которой вы можете посмотреть на сайте «МИР ТВ», Иван Охлобыстин рассказал о том, как справляется с непростой ролью многодетного отца.

— Иван, вас называют самой неоднозначной фигурой в российском кино. С одной стороны, вы священник Русской православной церкви. С другой, снимаетесь в кино, сериалах, посещаете светские мероприятия. И для многих это никак не вяжется, поэтому в ваш адрес приходит очень много критики. Как вы к ней относитесь?


— Честно говоря, никак. Эти люди меня не знают, и поэтому их мнение мне неинтересно. А дальше — как Господь рассудит. Я пытаюсь жить честно. Я несовершенный человек, и мне не всегда это удается. Но я иду в этом направлении. Поэтому когда я узнаю о чьей-то критике, то я размышляю об этом, делаю для себя вывод. Может быть, критика и справедлива. А если это просто впустую, то такая позиция вызывает у меня только жалость. 

— В молодости вы увлекались татуировками. Они сейчас остались на вашем теле?

— Разумеется, да! Я вырезал только голую женщину, которая снимает трусики в районе Херсонеса. Оксана мне сказала: «Я не против, чтобы красивая женщина снимала трусы в руинах Херсонеса Таврического. Но для чего она это делает?». Я отвечал: «Знамо для чего! Эротика…». А она говорит: «А вдруг для чего еще?». И я задумался, а потом лазером все это выжег. Ужасный у меня шрам остался! И все меня стали спрашивать, мол, что это за шрам. Я им рассказывал всю эту историю — а она еще хуже, чем татуировка! В конце концов я зататуировал шрам знаком радиационной опасности, так что теперь, когда меня спрашивают, я рассказываю байку: мол, ликвидировал последствия аварии в Чернобыле. Вроде бы совершил подвиг, а взять с собой на память о нем ничего нельзя — вот я об реактор и приложился.

— Я знаю, что Библия не одобряет татуировки…

— Нет в Библии ничего о татуировках! Библия писалась, когда ничего подобного не было, вернее, то, что было, не называлось так и имело другой смысл. Ну, на мертвом теле нельзя писать, потому что так египтяне писали. Но ничего о татуировках нет ни в Ветхом, ни в Новом завете — я знаю, я их сдавал. Возможно, есть что-то в Псалтыре, но опять-таки потому, что у египтян это носило ритуальный характер.

— Иван, вы по вашему собственном желанию сейчас временно отстранены от служения, то есть вы не проводите богослужения. А как долго будет длится этот запрет?

— Я надеялся, что вот-вот закончится, но мне нужно выкупать дом, так что я еще сниматься лет пять буду. А так я книги бы писал и бабок исповедовал в каком-нибудь храме при кладбище. У меня прекрасные отношения с приходским миром, и мне это комфортно. Но сейчас я выплачиваю за дом, нам его неожиданно дали выкупить.

— То есть вам разрешили выкупить? Можно, я расскажу предысторию? Дело в том, что у Ивана Охлобыстина шестеро детей. Долгое время они ютились в двухкомнатной квартире…

— Она четырехкомнатная, но в ней 48 квадратных метров. Но мы вот так вот жили (показывает большой палец)!

— …А потом Вы написали заявление на социальное жилье, и вам предложили дом…

— Таунхаус, в районе, где жил Солженицын (в московском районе Троице-Лыково)…

— Но с условием, что как только младшему ребенку исполнится восемнадцать лет…

— Нас должны были выселить.

— У Вас много ипостасей, вы актер, режиссер, сценарист… Но большая популярность пришла к вам после роли Быкова в сериале «Интерны». Я знаю, этот проект был вам интересен тем, что «Интерны» — это новое слово в российских сериалах. Но в чем эта новизна?

— Не новизна меня заинтересовала — меня заработки заинтересовали! Я думал, что иду серий на двенадцать, сценарий был непорнографический, и там участвовал Александр Ильин, с которым мы до этого в «Царе» играли — а у него очень хороший вкус. Потом я с ребятами познакомился, и мне весь коллектив понравился, потом мы еще раз вместе проанализировали весь сценарий… Но то, что это новое или не новое, значения не имело.

Этот сериал странен тем, что в нем не хлопают за кадром. Вячеслав Дусмухаметов — гений, он сумел создать новый продукт, отказался от хлопанья, идиотского закадрового хохота, и созвал очень хорошую команду из девяти сценаристов. А потом продюсеры три дня ходили с белыми лицами, потому что не понимал зритель, что это за сериал такой — без хи-хи, без хлопанья… А потом — воткнули, а потом были шесть лет продолжения.

— Но все-таки вы расстались с доктором Быковым.

— С ним надо было расстаться, потому что все хорошее должно, как роман, иметь окончание. Если бы сериал дальше продолжался, все бы устали, и волей-неволей пошлятина пошла бы. Мы отказались дальше сниматься, и нас поддержал Слава Дусмухаметов: надо было заканчивать эту историю. Мы не хотели это рассусоливать: красиво вошли — красиво ушли!

— Ваша жена Оксана Арбузова — она тоже актриса, прославилась очень популярным в свое время замечательным фильмом «Авария — дочь мента», в котором она сыграла главную роль. Ей было шестнадцать лет тогда, и она проснулась просто кумиром! Она была звездой, иконой моды! И потом у нее были фильмы, но сейчас мы не видим Оксану в новых ролях. А ведь вы — режиссер, вы — сценарист. Почему вы не можете снять ее в своем фильме, написать для нее сценарий?

— Во-первых, зачем? А во-вторых, у нее тогда не будет времени детьми заниматься. Да ей и неохота! Ее звали сорок раз, но ей неинтересно, это все мышиная возня для нее. А детьми ей интересно заниматься, и она успевает этим заниматься, не знаю уж, откуда у нее столько сил, откуда у нее столько энтузиазма. Слава тебе, Господи, что я ее нашел! Я поощряю это ее увлечение. Я пробовал ее растлить украшениями — ей не нравятся украшения. Она венчальные носит, а какие бы другие железки я ей не дарил — не нравятся, и все. Я пытался растлить шубами — не нравятся! Она будет ходить в стеганом пальто, а шубу надевать, только когда с коляской гуляет: стесняется. Пробовал и турпоездки всякие, и рестораны… Но по большому счету, между нашими посиделками на даче с шашлыком и каким-нибудь рестораном мы все равно выберем дачу — нам там комфортнее.

— Вы с Оксаной женаты больше двадцати лет…

— Двадцать два года!

— …И я хочу процитировать вашу супругу: «Все, что было до Ивана, то есть жизнь Оксаны Арбузовой, я помню плохо. Моя жизнь разделилась на до и после. Иван Охлобыстин — точка отсчета, начало новой эры. Нашей эры». Так на чем же держится ваш брак? Откройте нам этот секрет!

— Мы нарожали детей, и нам уже деваться некуда — вот на чем держится наш брак. И еще она мне очень интересна в эмоционально-чувственном смысле как женщина. Она мне интересна как личность, и мне нравится, что эта личность всегда резонирует со мной, что я могу на ней провериться. А еще она всегда говорит мне правду — это тоже очень важно для меня.

— Иван, вашу с Оксаной встречу сравнивают с историей знакомства булгаковских Мастера и Маргариты — она такая же внезапная и судьбоносная. Когда вы ее увидели, вы через несколько секунд сказали: «Будешь моей!». Что это было? Любовь с первого взгляда?

— Это было очень просто. Я приехал в ресторан в надежде познакомиться с красивой девушкой. Ехал на мотоцикле, и был крепко подшофе, честно говоря. Приехал в клуб «Маяк», вошел в ресторан — а там все девушки с кавалерами, и только одна — с двумя. Кавалеры были такие хмурые, с бородами, и вообще вся обстановка напоминала картины Кустодиева: перед ними стояли три полных стакана водки, а у девушки — накидка в стиле XIX века, вязаная, в пол. Сама девушка тощая, носатая, и глаза черные, как у белки. Я, нахал такой, подошел и говорю: «Мадемуазель, а не предпринять ли нам с вами романтическую поездку по ночной Москве?». Она подумала, выпила стоявший перед ней стакан водки, поставила и говорит: «А почему бы и нет? Только обещайте меня отвезти домой!». Я говорю: «Клянусь!» — и отвез ее к себе домой. И все, и больше она не выходила из дома.

— И она была ваша?

— Да. Если есть возможность, не надо упускать момент!

— Я вот попыталась представить себе, что такое шестеро детей. У меня — двое, а у вас — два сына и четыре дочки. А седьмого не планируете?

— Ну, мы люди пьющие, почему нет! (Смеется)

— То есть, возможно?

— Вполне-вполне!

— Но я с трудом представляю, как же Оксана справляется… Я тут иногда с двумя не могу справиться, а тут — шестеро! 

— Один — тяжело очень, два — еще тяжело, три — ты уже начинаешь легче справляться, видимо, природа дает вам дополнительные силы, тебе и ей. Четыре — это уже автономия: самопомыв, самоорганизация, все понятно, кто куда идет. И Оксана уже одной рукой в айфоне, другой рукой — за скороварку, параллельно учит математику с Саввой (младшим сыном), видит задним зрением, что Нюша (Иоанна, вторая дочь) куда-то идет… Как будто у нее шесть рук, как у богини Кали.

— Я знаю, что когда Оксана устает, тогда вы ее забираете и увозите отдыхать.

— Как говорил мой папа, «если не ты гуляешь девочку, то ее гуляет еще кто-то». И лучше, если ты гуляешь девочку, чем девочка — тебя.

— И где она в последний раз гуляла с вами?

— Мы в Лапландию ездили. Мы вообще любим туристический экстрим, вроде альпинизма, горные национальные парки любим очень — скандинавские, например. Еще мы в Испанию ездили… Путешествуем туда, куда посильно поехать всей семьей — мы именно так предпочитаем отдыхать. А вдвоем, в романтические путешествия мы раза три съездили: в Париж, в Венецию и вот в Лапландию.

— Не могу не спросить о ваших родителях. Я знаю, что это очень необычная история любви: ваша мама была младше отца на 43 года! Ей было восемнадцать, а ему — за шестьдесят, когда они познакомились. Как случился их роман? Они официально регистрировались?

— Моя мама была у папы секретарем. А он был красавец-кавалер, выглядел значительно моложе своих лет, харизматик, и нельзя было, если он предлагал что-то, сказать «нет». Он возглавлял крупный медицинский центр для реабилитации ветеранов Великой Отечественной войны. Орденоносец, красавец, три войны прошел, и она влюбилась — студентка, деревенская девчонка… Нельзя было не влюбиться! Через пять лет они разошлись, потому что папа стал бояться, что мама его чирканет бритвой по горлу. Он мне говорил: «Ты пойми, я люблю твою маму, нельзя не любить такую женщину, как твоя мама, но я боюсь, что она меня убьет». А у нее действительно непростой характер: мама очень эмоциональная женщина. Стихия, богиня Гера! Она потом опять замуж вышла, у нее очень приличный муж был, военный тоже…

— Иван, в нашей программе есть рубрика «Неудобный вопрос». Выбирайте один конверт, или три конверта — как хотите!

— А сколько надо? Скажите, я и выберу все. (Берет в руки один конверт, открывает) Читать надо?

— Да, зачитывайте! Если вы выберете три, это будет здорово!

— (Читает) «Вашей маме было 18 лет, когда она вас родила. Родные и близкие ее отговаривали от родов. Почему?». Да никто не отговаривал! Папа, во-первых, никого не спрашивал. Единственное, что было сделано: мой дедушка взял нож и поехал в Москву к папе. Вернулся пьяный, счастливый: папа уговорил! Говорил: «Не, ну а чо? Хороший человек, орденоносец!». (Открывает следующий конверт, читает второй вопрос) «Правда ли, что до «Интернов» ваша семья была в больших долгах?». Да, была, рассчитался я. (Открывает третий конверт, читает вопрос) «Вы получили из рук президента Путина именные золотые часы. Правда ли, что вы до сих пор не поняли, за что?». Во-первых, из рук я не получал — получал от его имени. И да, правда, не понял. Я эти часы подарил своему другу.

— Ну хотя бы предполагаете, за что?

— Ну, Югославия могла быть — это когда мы снимали Пасху под бомбежками американцев… Гуманитарка какая-то могла быть во время чеченских кампаний… Не знаю.

— Иван, совсем недавно вы презентовали новую книгу, которая называется «Магнификус II». Это уже седьмая ваша книга. Надо сказать, что вы лихо пишете: в 2015 году выпустили аж три книги, а в этом году это вторая. Мне кажется, процесс написания книги должен быть продолжительный, мучительный — а у вас так быстро получается. Как вам это удается?

— Это иллюзия! Потому что те книги — это где-то публицистика, где-то духовные размышления (насколько они возможны для меня, грешника). «Магнификус» — это трилогия, и вторую часть я не писал, а только редактировал. И я писал предшествующую — «Песни созвездия Гончих Псов» — тоже довольно быстро, потому что там часть работы уже была сделана.

— Со стороны всегда кажется, что писать книгу, писать сценарий может только особенный человек, такой, как вы. Но я с удивлением обнаружила в интернете простые советы, как написать книгу. Выходит, что может написать любой человек, который пожелал выдать себя за писателя?

— Конечно! Мы творения Божии, мы можем очень много. В нас заложен миллион всяких талантов, и высокие технологии сегодня позволяют нам реализовываться в нескольких ипостасях. Раньше мы должны были выбирать: только врач, или только певица, а сейчас это сочетаемо. Скажем, технолог-эксперт и художник — можно сочетать, почему бы нет!

Есть несколько законов литературы, самых простых. Идеальный текст должен выглядеть так: в нем должны быть все ощущения — тактильные, аудиальные, визуальные и обонятельные. Идеальный текст может звучать так, навскидку: «Он шел, погружаясь по щиколотку в черную теплую глину, по направлению к видневшемуся вдали сосновому лесу, где оглушительно тарахтел трактор и в воздухе явственно пахло жженой резиной». Щиколотка, ухо, глаз, нюх — это идеальный текст. Всю книгу так сделать нельзя, есть, скажем, диалоговая часть, но что касается фундаментальной литературы — это основной принцип: создать атмосферу.

— Откровенный, чистый и божественный человек! Спасибо вам большое за интервью!