«Жить стало лучше. Жить стало веселее», – сказал в 1935 году Сталин. И чище: как минимум, по сравнению с первыми годами после революции. Однако массового соблюдения гигиенических правил среди рабочего класса приходилось добиваться огромными затратами и нестандартными методами. Иногда комическими. Как гигиена насильно внедрялась в быт советского человека, и зачем государство попыталось потом ее отобрать, выяснил «МИР 24».
«Не плевать на пол»
Октябрьская революция, перенос столицы и индустриализация 1930-х годов вызвали приток населения в Москву. Если в 1917 году в городе было зарегистрировано 1,8 млн человек, то в середине 1930-х население Москвы уже переваливало за 3,5 миллиона.
Тесноту в советской столице 1930-х описывал Андрей Платонов в книге «Счастливая Москва», где улица была занята таким тесным движением людей, «что казалось, здесь же происходило размножение общества».
Город не успевал строиться. Но проблема заключалось еще и в том, что «новые москвичи» заселяли город с прижившимися, сельскими представлениями о гигиене (например, мыться зимой всего один раз месяц и реже). В условиях коммунальной жизни это могло привести к антисанитарии.
Работу по гигиене в молодом государстве возглавил врач Николай Семашко, избранный в 1918 году народным комиссаром здравоохранения. При нем сформировался всеобщий гигиенический минимум, к которому следовало стремиться.
«На первом уровне для советской власти находились культура личной гигиены населения – привычка мыться с мылом, чистить зубы и не плевать на пол», – пишет историк Шейла Фицптарик.
Это может показаться странным, но в деревнях действительно часто обходились без мыла: можно было намазаться в бане золой, а потом ее смыть.
«Главными признаками второго уровня культуры <…> были привычки спать на простынях, носить нижнее белье, есть ножом и вилкой, мыть руки перед едой <…> и не напиваться до такой степени, чтобы пришлось прогуливать работу», – продолжает ученый.
Групповая трапеза
В 1924 году была введена норма, согласно которой на одного человека в Москве должно было полагаться 8 кв.м жилплощади. Чуть позже в Москве начинается строительство общественных столовых и «фабрик-кухонь» (Ленинградский пр-т, 7, Большая Тульская, 52) – мест, где рабочий класс должен был принимать пищу, чтобы не разбрасывать крошки по цеху или в коммуналке.
![[object Object],[object Object],[object Object]](https://imgtest.mir24.tv/uploaded/images/2017/October/3087418439265efc827c2899118e253b.jpg "[object Object],[object Object],[object Object]")
Брэнсон Деку. Фабрика-кухня №1 в Москве (Ленинградский пр-т, 7), 1931 год.
Есть рабочих учили, пользуясь разными приборами, как в буржуазной среде. Правда, непривычных для многих тогда вилок порой не хватало. Так, на одной карикатуре журнала «Крокодил» того времени были изображены два человека, обедающие в столовой. Под карикатурой была подпись: «Приятно, что в столовой у нас появились вилки и ножи. Теперь рук мыть не надо».
Увы, этот эксперимент с общественным питанием не удался – уставшие москвичи отказывались ехать на трамвае на групповой ужин и продолжали принимать пищу на 8 кв. м., а то и в более стесненных условиях.
Экономия в штанах
«Необходимо не менее 2-3 смен белья, чтобы была возможность содержать тело в чистоте», – гласила брошюра 1926 года.
«Каждый член крестьянской семьи должен иметь, по крайней мере, две смены белья <...> покуда одна смена носится – другая находится в стирке», – приводит предписание другой брошюры, уже 1928 года, автор монографии «Советское нижнее белье: между идеологией и повседневностью».
«Во всяком случае [менять белье следовало], не реже раза в 10 дней».
За чистотой белья было решено следить коммунами – так, в 1920-х годах белье собиралось по графику со всех жителей научных и производственных коммун и отправлялось в общую стирку. Такой метод гигиены, правда, приводил к конфликтам, потому что коммунизм еще не настал, и за общую стирку приходилось платить – из «общего кармана»
«У девчат слишком много белья, и они меняют его слишком часто, этак все на стирку проедим», – приводит жалобу мужской части одной из коммун Александр Рожков в книге «В кругу сверстников: Жизненный мир молодого человека в Советской России 1920-х годов».
Сохранилось и другое свидетельство, которое может вызвать ужас у брезгливого современника:
«Если ты носил только свое пальто или белье, то на языке коммунаров это называлось «отрыжкой капиталистического строя».
Как видно, эксперимент с гигиеной белья тоже долгое время не удавался.
Мыльная опера
Другое дело – мыло. Внедрение его в обиход рабочих происходило на производстве – мыло поставлялось в больших количествах в заводские душевые; наверху думали также о культуре использования мыла дома.
На производстве расклеивались агитплакаты. В селах организвоавались соревнования по чистоте. «Мойдодыр», где мыло «кусалось, как оса», издавался огромными тиражами, несмотря на классовую критику Чуковского Крупской.
Сложнее было научить пользоваться мылом жителей отдаленных регионов.
«С первого марта все женщины нашего селения начинают соревноваться: чья яранга будет самая чистая на Первое Мая», – говорилось в репортаже журнала «Советский север».
Для чукчей, эвенков и ненцев выдумывались поощрения за вымытое с мылом тело. Так, по условиям вышеозначенного конкурса, жителям Крайнего севера было необходимо:
-
Мыть пол чистой водой один раз в шесть дней;
-
дважды в месяц вымыть голову теплой водой с мылом;
-
раз в месяц вымыть все тело с мылом.
Победитель получал советский джекпот: большой медный чайник, тазик, ложку, вилку и нож.
Несмотря на то что многие жители сельской местности «бойкотировали определенные продукты», «страдали депрессией» и продолжали плевать «за печку и под кровать», к новому средству гигиены большинство привыкло.
«До недавнего времени люди пользовались мылом только по большим праздникам; теперь с мылом моются в 87% колхозных дворов, и у 55% колхозников имеются личные полотенца», – констатировала газета «Известия» в 1934-м году.
«Большинство семей колхозников моются по меньшей мере раз в две недели», – продолжал писал об успехах советский орган печати.
Почти полный переход городского населения на мыло как средство гигиены случился в 1960-е гг., когда рабочих расселили из бараков в хрущевки, где в каждой квартире была, пусть иногда сидячая, ванна.
Мыло как панацея
Это сегодня принято голову мыть шампунем. В середине прошлого века «для мытья волос чаще всего использовалось мыло», – пишет историк культуры Ксения Гусарова. Часто оно использовалось и потому, что в отдаленных городах и райцентрах шампуни нередко становились дефицитом.
В некотором смысле советский аналог «Домостроя», книга «Домоводство», изданная в 1959 году, подробно рассказывала о процессе гигиены тела – вплоть до расписания: когда, как и сколько времени стоит уделять водным процедурам. При этом слово «шампунь» в книге не встречается ни разу – волосы ее авторы рекомендуют мыть именно мылом, а если и его нет, то желтками.
Другие заменители
Существует мнение, что дефицит был частью плановой экономики. Впрочем, даже если это не так, то именно он привел к практике, когда навязанные некогда «сверху» средства гигиены стали использоваться не по назначению.
Зубным порошком рекомендовал очищать пятна на обоях журнал «Работница». Дезинфицировать зубную щетку одеколоном в 1961 году предлагал не кто-то, а сам кремлевский дантист Алексей Дойников.
Впрочем, смекалка советского человека работала и без советов ученых. Так, многие домохозяйки стали натирать хозяйственное мыло на обыкновенной кухонной терке, чтобы полученную смесь разводить в воде и использовать в качестве порошка для одежды. Вместо крема для рук использовался глицерин, который, в отличие от первого, можно было всегда купить в аптеке.
Советские модницы, за большой редкостью гигиенической (или бесцветной) помады, использовали простой вазелин. Признаком некоторого мещанского богатства был вазелин «Норка».
Что касается интимной гигиены, то заменители рекомендовали использовать даже популярные издания. Книга «Домоводство» так пишет об этом:
«В этот период следует особенно тщательно соблюдать чистоту. Во время менструации надо два раза в день подмываться теплой кипяченой водой с мылом. Необходимо носить повязки. Делают их из ваты, обернув ее марлей, или из мягкой чистой материи».
Променять гигиену на карточки
Зачем отказывать себе в чем-то в пользу мыла, если можно совершать омовения реже? Впервые о том, что часто принимать ванну и душ вредно для организма, заговорили еще в 1930-е годы. Но тогда речь шла о жителях Крайнего Севера.
«Среди эвенков, чукчей, ненцев, которых заставили мыться с мылом, началась колоссальная смертность. Врачи разводили руками, однако довольно быстро установили, что мыло уничтожало тот природный защитный жировой слой, который всегда защищал кожу аборигенов, а теперь она оказалась беззащитной перед микроорганизмами», – писал профессор, северных экспедиций Юрий Лозовский.
Однако уже в начале 1960-х пособия по гигиене рекомендовали купать детей не несколько раз в неделю, а (уже) – не реже одного раза за тот же календарный период. Волосы рекомендовалось мыть всего один раз в три-четыре недели. Перхоть научно-популярные издания рекомендовали удалять смесью с содержанием керосина. Советские дачницы быстро узнали, как сохранить маникюр, копаясь на огороде, при помощи гигиенического средства – оказывается, надо было поскрести кусок хозяйственного мыла так, чтобы оно забилось по ногти – и грязь не будет попадать куда не хочется.
Правда, уже в конце 1980-х на мыло были введены талоны. И даже оно, пропагандируемое в 20-30-х годах, стало дефицитом. Но это уже другая история. Не совсем советская.
Алексей Синяков
