Международный женский день отмечается во всех республиках бывшего СССР. Почти везде это выходной. В этом году где-то даже не один, а целых четыре. 8 марта – день солидарности женщин-социалисток за равную оплату труда по сравнению с мужчинами. Так это было. А как стало – в репортаже телеканала «МИР 24».
23 февраля 1917-го Петроград. Почти 130 тысяч человек вышли на улицы столицы. Толпа собралась и возле Казанского собора. Первыми это сделали простые домохозяйки и работницы ткацких фабрик. Они испугались голода – требовали «Хлеба!» и «Накормить детей защитников Родины». Так начинался «бабий бунт».
«Они шли на кордон смелее, чем мужчины, хватались за винтовки, просили, почти приказывали: «Бросайте ружья и присоединяйтесь к нам», – писал в своих мемуарах Лев Троцкий.
Прошло всего несколько дней. Женщины Петрограда по-прежнему бастовали. Но лозунги были уже и политическими: «Долой царя!», «Да здравствует равноправие!», «Место женщины в Учредительном собрании».
Очень смело. Ведь во всем мире еще долго выборы считались мужским делом. Например, в Швейцарии до 1971-го, во Франции до 1944-го, в Испании до 1931-го, в Британии до 1928-го. В США дискриминацию по половому признаку во всех штатах отменили только в 1920-м. В России уже в 1917-м, спустя всего 8 месяцев после Февральской революции, как писали тогда газеты, «женщинам выпало великое счастье, какого не знали женщины других стран, принимать участие в Учредительном собрании». Они могли и голосовать, и даже быть избранными.
«Они боролись не за привилегии, по сравнению с мужчинами. А именно за равенство. Их воспринимали в партиях – и в эсеровской, и в большевистской – как боевых товарищей. Отсюда и пошло обращение «товарищ», которое не имеет половой разницы. Товарищ – это и мужчина, и женщина. Это было прорывно, новаторски для того времени», – поясняет заместитель главного редактора журнала «Историк» Арсений Замостьянов.
Товарищ Александра Коллонтай – лицо большевистской России. Первая женщина-министр в мировой истории. Еще в 1913 году Коллонтай обнародовала принципы «новой женщины». Несколько пунктов: победа над эмоциями, интересы не сводятся к дому, семье и любви, отказ от ревности, при этом «женщина не должна скрывать своей сексуальности».
Сохранилось ее пальто прекрасного качества, заказанное за границей (есть бирка шведского дома моды), и шляпка с вуалью. Революционерка знала оружие, перед которым не могли устоять мужчины. Отношения для нее – это так же просто, как выпить стакан воды. Один муж, второй, любовники. Из-за нее стрелялись, ее боготворили и ненавидели. В 1922-м Коллонтай написала рассказ о недалеком будущем: семья уничтожена, новая ячейка общества – коммуна.
«Расселяются по возрастам. Дети – в «Дворцах ребенка», юноши и девочки-подростки – в веселых домиках, окруженных садами, взрослые – в общежитиях, устроенных на разные вкусы, старики – в «Доме отдыхновения», – писала в Коллонтай своем рассказе «Скоро (через 48 лет)».
На фоне революции и гражданской войны у Коллонтай случился очередной бурный роман – с Павлом Дыбенко. «Лидер матросов» – жуть с ружьем. Тот самый Дыбенко, который прославился организацией расправы над офицерами и адмиралами Балтфлота. Яростный буревестник революции был младше генеральской дочки Коллонтай на 17 лет. Но кому это тогда мешало? Они поженились, но брак не был церковным. Такое в советской России впервые, так легко и быстро. Так же легко и быстро можно развестись.
«В какой-то момент ее теория и взгляды на свободную любовь столкнулись с практикой, с реальной жизнью. Дыбенко ее разлюбил, увлекся другой женщиной. Тогда Коллонтай не смогла почувствовать себя новой женщиной, свободной от ревности и уз с мужчиной, которого она любит. Она ревновала, плакала, не могла найти себе места», – рассказывает кандидат исторических наук Александр Смирнов.
Ида Рубинштейн актриса и танцовщица на сцене раздевалась донага. Разве что бусы оставались. Так ее запечатлел художник Серов. Тогда это была настоящая революция, прорыв, шок. За право ошеломлять публику Иде пришлось побороться. Родственники, которые таких увлечений совсем не одобряли, отправили ее в лечебницу. Но через год она вышла «на свободу», чтобы снова танцевать. Танцевать без одежды.
Излишнюю свободу, ту же теорию стакана воды, по свидетельствам современников, не одобрил Владимир Ильич. Мол, «жажда требует удовлетворения, но разве нормальный человек будет пить из лужи»? Впрочем, сам он все-таки попал в любовный треугольник. Еще до Октября 2017-ого, в эмиграции, в Париже.
«По-видимому, был кратковременный роман, уж не наше дело платонический или нет, с обаятельной, влюбленной в него революционеркой Инессой Арманд. Роман этот завершился тройственной договоренностью, что Владимир Ильич остается с Надеждой Константиновной, а Инесса Арманд остается другом и для него, и для нее», – отмечает заместитель главного редактора журнала «Историк» Арсений Замостьянов.
Крупская о сопернице знала, предлагала даже развестись, но Ленин уговорил ее оставить все как есть. Так и вышла жизнь на троих: вместе вернулись в Россию. В Москве квартиры располагались рядом в Кремле. Одна Ленина и законной жены, другая – Арманд. Но расставаться с Надеждой Константиновной вождь народов и не думал. Многое в ней его подкупало.
Первый раз «Капитал» Крупская прочитала еще в женской гимназии. Потом вступила в студенческий марксистский кружок в Петербурге. В то же время начала вести агитацию среди рабочих – ходила на заводы, преподавала в школе для взрослых и на уроках географии рассказывала текстильщикам о классовой борьбе. В результате усердной подпольной работы в 1896 году ее арестовали. Тогда она еще даже не была замужем за Лениным.
Союз Крупской и Ленина цементировали марксистские идеи. Она была его секретарем. Вместе создавали «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Вместе были в эмиграции, вместе вернулись в российскую столицу в апреле 1917-го.
Улица Широкая, дом 48, квартира 24. Это первый адрес в Петрограде, где остановились Ленин и Крупская. Помогла старшая сестра Владимира Ильича, приютила. Там они редактировали газету «Правда», собирали часто товарищей по партии. Быт ушел на второй план. Готовить Крупская не любила. Так что на столе была самая простая еда – каша и чай.
Крупская из дворянской семьи, как и многие феминистки 19 века, в котором и нужно искать причины Великого переворота. Женщины устали от заведенного порядка: гимназия, муж, дети, вот и все. Хотелось другой жизни. Пособием стал роман Чернышевского «Что делать?», а идеологом – «бабушка русской революции» Екатерина Брешко-Брешковская.
«Она вышла замуж, родила сына Николая, а потом она поняла, что ей нужно большее. Она ушла из семьи, оставила мужа, оставила ребенка на попечении родственников. И стала странствующей пропагандисткой», – говорит кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН Алла Морозова.
Треть жизни Брешко-Брешковская провела на каторге. Но после освобождения «хождения в народ» не прекратила. Арест ей был совсем не страшен.
Через карцер пришлось пройти не одной революционерке. Тюрьма Трубецкого бастиона специально была построена для политических заключенных в начале 1870-х годов. Условия там были порой невыносимыми. Полная изоляция, вместо матраса – войлок, подушка набита соломой. Нельзя курить, никаких свиданий и переписки, даже читать нельзя, разрешали только Библию. Некоторые сходили там с ума.
«Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством... Но мы (…) требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые», – писал Владимир Ленин в статье «Удержат ли большевики государственную власть?»
Революция сделала женщин в России свободными. Они одними из первых в мире получили право голоса, бесплатные ясли и детские сады. Первыми освоили мужские профессии – стали трактористами и комиссарами. Но можно ли поставить знак равенства между свободой и счастьем? А кто его знает...
Читайте также:
Подробнее в сюжете: Программа Вместе
