Мы ходим по одним и тем же улицам, но даже не догадываемся, с чем им приходится сталкиваться. Более того, каждый из нас уверен, что подобное никогда не произойдет с ним. Сегодня в Беларуси проживает свыше 19 тысяч человек с ВИЧ-статусом. Как такой диагноз меняет жизнь, и удается ли сдерживать распространение инфекции?
Небольшая кухня в панельной пятиэтажке. Хозяйка разливает по чашкам крепкий кофе и начинается разговор – непростой, но откровенный.
«Впервые я попробовала наркотики лет в 13-14. Это были опиаты. И понеслось. Перепробовала я, наверное, все виды наркоты, которые можно было в то время достать. У нас был «веселый» район – все употребляли, и я употребляла. Все это настолько и всегда было рядом, что у меня вообще никакого страха не возникало», – говорит Дарья.
Происходящее казалось приключением и некой авантюрой. Не пугала даже возможность подцепить ВИЧ-инфекцию: в кругу тех, с кем употребляла, инфицированных было немало.
«Для меня совершенно понятно, когда я заразилась. У меня еще до прохождения экспресс-теста на ВИЧ проявились симптомы – увеличились лимфоузлы, температура по вечерам постоянно была повышена. Такая, знаете, вялотекущая – 37-37,3», – рассказывает Дарья.
Впрочем, к врачу Дарья пошла не сразу. Как отмечают медики, так поступает большинство – бездействует, аргументируя, что даже для простого похода в поликлинику нужно созреть.
«Конечно, можно пойти и сдать кровь на ВИЧ анонимно и так же анонимно получить результат. Но не все решаются. С 2017 года мы начали реализацию важного социального проекта – стали поставлять в аптеки экспресс-тесты. Результат говорит сам за себя: народ адекватно это воспринял. Народ пошел. Многие, получив результат, идут в поликлинику и начинают лечение, если подтверждается диагноз «ВИЧ-инфекция»», – отмечает заместитель начальника отдела гигиены, эпидемиологии и профилактики Минздрава Беларуси Инна Карабан.
Экспресс-тест стоит чуть более двух долларов. Проверить себя на наличие ВИЧ-инфекции можно даже в домашних условиях.
«В наборе – пипетка с буферным раствором, тест-кассета и тампон для взятия анализа, который производится по слюне. Все очень просто, а результата ждать придется примерно 15 минут», – отмечает заместитель заведующего минской аптекой Руслан Гулюта.
Этот метод достоверен почти на сто процентов. К тесту прилагается визитка с контактами медучреждений, куда можно обратиться в случае положительного результата. Таких тестов Дарья сделала несколько и как признается, сложнее всего было озвучить свой диагноз маме.
«Я всегда считала маму здравым человеком, однако отреагировала она тяжело и непонятно для меня – например, первое время боялась принимать пищу из общей посуды. Но со временем – надо отдать маме должное – она проштудировала интернет. На сегодняшний момент все спокойно», – говорит девушка.
- Вы принимаете терапию?
- Нет.
- Почему? Вы действуете в соответствии с чьими-то рекомендациями или сами себе отменили прием препаратов?
- Не принимаю по причине хорошего состояния здоровья. Я уже два года не употребляю наркотики, и у меня на сегодняшний момент уровень клеток как у здорового человека и при минимальной вирусной нагрузке.
Свой статус Дарья не скрывает. Но признается: иногда сталкивается с негативным отношением. Это поражает – люди же не стыдят, например, диабетиков за то, что у них диабет.
«Знаете, чаще всего я сталкивалась с достаточно странным отношением со стороны врачей. Это несколько пар перчаток, это в больнице большими буквами на карточке мой диагноз, хотя по закону не имеют права этого делать. А как-то пришла в процедурный кабинет сдавать анализы, а меня спрашивают: «Видимые вены есть? – Нету. – Ну, иди отсюда», – говорит девушка.
Первый случай заражения ВИЧ в Беларуси зарегистрировали в 1987 году. Сегодня с таким диагнозом живут свыше 19 тысяч человек. Подавляющее большинство из них – люди в возрасте 15-49 лет. Основной путь передачи инфекции – половой, и лишь треть из числа заразившихся – наркопотребители. Между тем, в Минске основное количество ВИЧ-инфицированных регистрируют среди тех, кто употребляет инъекционные наркотики.
Евгений Спевак – один из немногих в Беларуси, кто открыто говорит о своем статусе. С этим диагнозом мужчина живет уже 19 лет. Заразился, употребляя наркотики.
«У нас в то время можно было в подъезд любого многоэтажного дома зайти и в пролетах между этажами всегда валялись использованные шприцы – по несколько штук и разного объема. Если не было своего шприца, брали бесхозный, вытряхивали кровь, насколько было возможно, и там же в подъезде кололись», – рассказывает мужчина.
Когда среди друзей не осталось ни одного человека без диагноза «ВИЧ-инфекция», Евгений решил пройти обследование.
«Когда мне сообщили результат, я вышел в коридор. Там были какие-то плакаты с информацией примерно такого содержания: с этим диагнозом человек живет три-пять лет. Все. Знаете, я даже вздохнул с облегчением. Я понял: для меня это выход. Наложить на себя руки я не мог. И завязать с наркотиками я не мог», – вспоминает Евгений.
А завязать он пытался. И не единожды. Ходил по врачам, обращался даже к экстрасенсам и колдунам.
«Чем только не пробовал лечиться. «Химзащита» даже была – вводили какое-то специальное вещество. Говорили, если уколюсь – смерть. Не помогло», – рассказывает он.
Как долго живут с ВИЧ? Насколько это страшно? Много ли таких, как я? Первая рекомендация специалистов – осознать случившееся.
«Сразу говорить своим близким и друзьям не стоит. Это первая рекомендация, которую мы даем. Дело в том, что человек в стрессовом состоянии не готов к возможным последствиям: реакция даже близкого окружения может быть непредсказуемой», – говорит председатель правления общественной организации «Позитивное движение» Ирина Статкевич.
Как жить дальше, Евгений не представлял. С трудом далось решение сообщить близким и любимой девушке о своем диагнозе.
«Она проверилась. Оказалось, все в порядке – она не была инфицирована. И я тут же предложил ей расстаться. Понимаете, я очень ее любил и не хотел подвергать ее жизнь опасности. Она, в свою очередь, тоже очень сильно меня любила и сказала, что ничто нас не разлучит. Через несколько месяцев мы поженились», – рассказывает Евгений.
Во многих странах мира прежде, чем вступить в отношения, пары добровольно проходят обследование и озвучивают результаты партнеру. В нашем обществе такой подход не всегда воспринимается адекватно.
«Проблема в менталитете. Даже в культуре, ее уровне. Какой там тест на ВИЧ, если у нас люди даже развестись цивилизованно не могут! Большинство не может еще на берегу договориться, что это – твоя квартира, а это – моя квартира; это – твой автомобиль, это – мой автомобиль, – говорит председатель правления общественной организации «Позитивное движение» Ирина Статкевич. – А по большому счету, к каждому партнеру надо относиться так, будто у него может быть ВИЧ-инфекция. С такой нормальной, здоровой настороженностью».
Нередки случаи, когда партнерам с разным ВИЧ-статусом удается сохранить брак. Такой союз называется дискордантным. Но случается и так, что дело доходит до суда.
«У нас были случаи, когда есть семья или у пары гражданский брак, и вдруг кто-то из супругов узнает, что у него ВИЧ. И рассказывает своему партнеру. А тот реагирует обращением в милицию: «Меня заразили! Мне не сказали!». И начинается судебное преследование. Случалось, что супруг или супруга потом жалели о своем обращении в органы, пытались замять дело, но увы – этот процесс уже не остановить», - отмечают в «Позитивном движении».
Близкое окружение не сразу, но приняло диагноз Евгения. Казалось, что жизнь налаживается. Однако, вскоре молодая семья столкнулась с новыми трудностями: супругам пришлось уехать из родного города.
«Был раскрыт мой статус, а жену пытались с работы уволить», – вспоминает Евгений.
Дискриминация по любому признаку – это серьезная проблема. Навешивание социальных ярлыков для людей с таким диагнозом затрудняет доступ к терапии, нивелирует принцип равноправия и тем самым усугубляет ситуацию. Российский Фонд Фокус-Медиа провел в России, Украине и Беларуси масштабное исследование.
«Мы выяснили, что у большинства респондентов взрослый ВИЧ-положительный человек ассоциируется исключительно с группами риска, с маргинальными слоями населения. Более того – подавляющее большинство уверено, что эта инфекция никогда их не поразит», – отмечает заместитель директора фонда Оксана Баркалова.
Немалая часть опрошенных и вовсе была убеждена: получить ВИЧ можно через поцелуи и общую посуду. Впрочем, наибольшие страхи касались медучреждений – люди не забыли о случаях заражения в больницах при переливании крови.
«В России у нас сейчас два пути передачи инфекции – парентеральный и половой. Причем, во многих регионах они сравнялись, а местами превалирует заражение через интимные связи», – утверждает Оксана Баркалова.
Некоторые результаты оказались неожиданными для исследователей – в тех вопросах, которые касались детей и их окружения.
«Когда речь заходит о детях, люди, конечно, с большим состраданием относятся. Но, тем не менее, говорят: «Я ничего не имею против ребенка с диагнозом, но все-таки я своего заберу!». А когда мы предлагали респондентам представить ситуацию, что в школе или в детском саду работает ВИЧ-положительный учитель или воспитатель, то здесь люди становились более категоричными – изъявляли желание, чтобы этот человек уволился», – рассказывает она.
Раскрытый статус. Неприятие в родном городе. Несмотря на это, семья Евгения Спевака сумела устоять и выстоять. Сегодня у пары есть взрослая дочь-студентка. Диагноз отца она не унаследовала.
«Я люблю папу и для меня вообще без разницы то, что у него диагноз какой-то есть. Знаете, мои подруги вообще считают его чуть ли не героем. Правда! Считают, что мой папа – молодец, раз из такого выкарабкался», – говорит Ольга Спевак.
Семье Спевак повезло. А иначе как можно объяснить рождение здорового ребенка, если Евгений на тот момент не принимал никаких лекарств?.. Терапию он начал лишь спустя годы – когда перестал употреблять наркотики.
«Я утром на сегодняшний день выпиваю две таблетки и все на этом. Т.е., в принципе, я живу, функционирую как обычный человек без ВИЧ-инфекции. Состояние стабильное, вирусная нагрузка не определяется, иммунитет на сегодняшний день – более 700 клеток», – рассказывает Евгений.
Лечение осуществляется по рекомендациям Всемирной организации здравоохранения и бесплатно для пациента. Достаточно нескольких таблеток в день, чтобы жить полноценной жизнью. Главное – соблюдать режим и выполнять рекомендации врача.
«Лечение очень эффективное и малотоксичное, и наши пациенты в основной своей массе не ощущают каких-либо побочных действий. Принимая это лечение, они имеют шанс жить столько, сколько им положено жить», – отмечает заместитель главврача минской инфекционной клинической больницы Олег Скрипко.
Стандартная терапия состоит из комбинации трех препаратов. Это связано с тем, что вирус ВИЧ-инфекции способен мутировать.
«В Беларуси создана сеть консультативно-диспансерных отделений по ВИЧ–инфекции, в которых пациенты наблюдаются, сдают соответствующие анализы и бесплатно получают эти лекарственные средства на руки», – говорит Олег Скрипко.
Иногда пациенту могут выдать лекарство на полгода вперед – в том случае, когда врач видит: человек ответственно относится к своему здоровью и мотивирован лечиться.
«Человек, который принимает антиретровирусную терапию, становится безопасным для окружающих. В том числе, в отношении рождения здоровых детей, – утверждает заместитель начальника отдела гигиены, эпидемиологии и профилактики Минздрава Беларуси Инна Карабан. – Кстати, Беларусь стала страной, которая получила сертификат ВОЗ о прекращении вертикальной передачи ВИЧ от матери к ребенку. Мы этим гордимся».
ВИЧ – это то, с чем живут тысячи людей. Болезнь уже давно вышла за пределы групп риска и вакцины от нее пока нет. Но не стоит забывать: на 99% ВИЧ-инфекция – это недуг поведения. И единственная профилактика – это разумное и ответственное отношение к своей собственной жизни.
Подробнее в сюжете: Мировой сюжет
