Кадры решают все. В РПЦ время от времени обсуждают, какие профессии совместимы и не совместимы со священством. Существуют, например, канонические запреты: не стоит заниматься «делами народного управления», предпринимательством и вообще быть вовлеченным в экономический процесс. Так и репутацию несложно испортить. А что если священник еще и врач? И это не вымысел. Это судьба Сергея Сеньчукова. Как иеромонах и реаниматолог уживаются в одном человеке, узнала корреспондент телеканала «МИР 24» Ксения Крихели.
Вот уже 10 лет этот человек ведет двойной образ жизни. Утром он отец Феодорит, ближе к вечеру врач-реаниматолог Сергей Сеньчуков.
«Реаниматологи – это спецназ. Профессия обязывает: если я буду бояться, я никогда не приму решения. Страшно бывает потом: как же ты пошел на это… Но глаза бояться – руки делают», – рассуждает Сергей Сеньчуков, врач-реаниматолог первой подстанции скорой помощи г. Москвы.
Сейчас Сергей – в бригаде, которая, как правило, доставляет людей с инфарктами и инсультами из подмосковных клиник в столичные. На подстанции скорой помощи № 1 он служит более 30 лет.
«На «скорую» я пришел в 1981 году санитаром на трупоперевозку. С 1985 года я работал здесь фельдшером, потом закончил институт, закончил интернатуру. «Скорую» я старался не бросать», – рассказывает он.
Даже когда постригли в монахи. Все случилось после смерти жены. Юлия тоже была врачом. Тяжело болела диабетом, умерла совсем молодой.
«Я стал больше времени уделять церковной жизни. Ну и постепенно вызрело желание принять монашество и служить Богу в качестве священнослужителя», – вспоминает он.
Был диаконом. Сейчас Феодорит – иеромонах в Высоко-Петровском монастыре. В церкви от работы врачом его отговаривать не стали. Благословение дали сразу.
«В медицину идут люди особо сострадательные, которые хотят помочь людям страждущим. И это христианские побуждения», – считает Игумен Сергий (Рыбко).
Теперь, говорит отец Феодорит, главное во врачебном деле – не перепутать себя с Богом.
«У Бога есть свои планы, а мы должны прикладывать все усилия, которые мы можем приложить. Сказать, что я помолюсь, а умирающий встанет и пойдет, это самонадеянно», – считает он.
Второй выезд за день. Едут забирать женщину с инсультом. По пути Сергей пытается вспомнить, сколько людей удалось спасти. Сосчитать трудно. Назвать имена – тем более. Правда, есть исключения – Катя Шарабанова с дифтерийным миокардитом.
Это был 1993 год. В Москве эпидемия дифтерии. Первая инфекционная на Соколиной горе. Его дежурство уже закончилось, но в реанимацию привезли еще одного ребенка. Шестилетняя девочка, при смерти – болезнь дала осложнение на сердце.
«Единственное спасение здесь, это поставить кардиостимулятор, а я на тот момент был единственным врачом в отделении, который владел этой методикой», – вспоминает он.
На операционный стол Катю положили тут же. Потом – реабилитация. Жизнь была под вопросом, доктор Сеньчуков всегда был рядом.
«Он плакал и говорил: Катенька, ну выживи, я тебя очень прошу, выживи! Потому что именно в этот день умерли практически все дети, которые поступили. Для меня это плач сильного, большого, мужественного мужчины над кроватью моей дочери был потрясением», – вновь переживает те дни Светлана Шарабанова, мать Екатерины.
Сейчас Кате 31 год. Ее сыну Елисею примерно столько же, сколько ей было тогда. В семье всегда вспоминали ту историю 1993 года. И врача. Всегда хотели с ним встретиться.
«Какое же счастье! Глаза, я прямо сразу вспомнила эти глаза», – призналась мама Екатерины.
Главное правило Сергея Сеньчукова: если в церкви нельзя без веры в чудо, то на работе точно никак без веры в себя и собственные силы.
Читайте также:
Подробнее в сюжете: Программа Вместе
