Чем масштабнее явление, тем труднее проследить, откуда оно берет свое начало. Это в полной мере относится и к рок-н-роллу. Впрочем, у фанатов этого жанра есть свой законный праздник. Всемирный день рок-н-ролла отмечается ежегодно 13 апреля, хотя событие, к которому приурочен этот праздник, произошло на день раньше – 12 апреля 1954 года. В этот день американский музыкант Билл Хейли, который считается одним из пионеров рока, записал сингл «Rock Around The Clock» («Рок круглые сутки»). Песня имела колоссальный успех и была одной из первых композиций в новом жанре, который очень скоро завоевал сердца меломанов во всем мире.
Что касается самого термина «рок-н-ролл» (в переводе с английского означает «качайся и крутись»), то он появился еще раньше – в 1951 году. Авторство приписывают Алану Фриду – диск-жокею из Кливленда, который решился бросить вызов консервативному американскому обществу. Фриду нравилась набиравшая обороты в 50-х новая музыка – громкий, ритмичный, полный жизни ритм-энд-блюз. Но так как это была музыка чернокожих, белая публика обходила ее стороной. Тогда Фрид нашел выход: однажды вечером он запустил в эфире своей радиостанции энергичные композиции в стиле ритм-энд-блюз, а чтобы не шокировать слушателей, замаскировал их под другим названием – «рок-н-ролл». А в 1952 году Фрид и его единомышленники организовали концерт «Moondog Coronation Ball» в Кливленде. Сегодня он считается первым в мире рок-н-ролльным концертом. Таким образом, дерзкий поступок одного энтузиаста дал толчок гигантской волне новой музыки, которая сумела захватить весь мир на многие годы и стереть все границы, включая расовые, возрастные и политические.
Сегодня модно говорить, что рок мертв: якобы, сценой заправляют артисты другого сорта, в ходу другие жанры, а кучка престарелых «тру-рокеров», которые еще скрипят и иногда даже собирают стадионы – это все, что у нас осталось. Но чтобы как следует разобраться во всем этом, нужно заглянуть в самую «глубь веков», а именно – обратиться к истокам.
Взлет рок-н-ролла профинансировали подростки 60-х
Музыкальный критик, журналист и известный московский меломан Александр Беляев посвятил рок-н-роллу внушительную часть своей жизни. И, хотя в последние годы он переключился на джаз, дух рока – навсегда в его сердце.
«Рок-н-ролл – это великий, мощный, массовый музыкальный жанр, вся история которого задокументирована на дисках и прочих носителях. Грандиозность и масштабность распространения рок-н-ролла по миру как раз и связана с развитием технологий, а именно с появлением в XX веке различных звукозаписывающих и звуковоспроизводящих устройств. Что касается этой даты – 13 апреля, то и у джаза, и у рок-н-ролла, и, вообще, у любого жанра невозможно определить день рождения, это всегда условная дата. Выбирается что-то более-менее знаковое. Но с Биллом Хейли и его синглом «Rock Around The Clock» была очень хитрая история», – рассказывает Александр.
Оказывается, эта песня была написана американскими музыкантами Максом Фридманом и Джеймсом Майерсом еще в 1952 году. Изначально Майерс предложил записать ее Биллу Хейли и его группе The Comets, но продюсеру Хейли эта идея не понравилась. В результате Майерс отдало песню другому исполнителю – Сонни Дэю и его группе The Knights. Таким образом, впервые «Rock Around The Clock» увидела свет в записи этих ребят. Впрочем, та версия имела очень мало общего с будущим синглом Хейли.
В 1954 году Билл Хейли перешел на лейбл Decca Records и сразу же решил записать свою версию «Rock Around the Clock». Песню стали крутить на радио, и она даже вошла в американский хит-парад, но все-таки грандиозного успеха не имела. И только после выхода на экраны фильма «Школьные джунгли», где эта композиция прозвучала в качестве саундтрека, «Rock Around the Clock» стала по-настоящему популярной. По данным «Книги рекордов Гиннесса», «Rock Around the Clock» по сей день остается вторым самым продаваемым синглом в истории поп-музыки – обойти ее сумела лишь песня «White Christmas» Бинга Кросби. «Очевидно, что это был первый настоящий «белый» рок-н-ролл, который вскоре услышали во всех странах», – говорит Беляев.
Фанаты «олдскула» любят повторять, что все «уже не то», и вспоминать, как было «в наше время», но Александра так просто не проведешь. Он – меломан со стажем, и давно понял, что суть музыки – в движении, в постоянном развитии.
«Вы знаете, я 40-летний человек, и я скажу: да, теперь уже все не то, но не в том смысле. Во-первых, на мой взгляд, рок-музыки как таковой нет. Вернее, она есть как один из стилей некоего нишевого культа. Существует, к примеру, целая субкультура любителей прогрока. Очевидно, что это хорошая, высокопрофессиональная, развитая музыка, но она непопулярна, она есть только в своей нише. Также есть метал и его поджанры – ню-метал, прогрессив- метал. Это все, в общем-то, рок-н-ролл, если смотреть по форме, по школе игры на электрогитарах, ударных и прочем. Но эта музыка уже не имеет какой-то широкой популярности», – объясняет Беляев.
Рок-н-ролл для него, как и для многих, – не просто музыка, а нечто большее. Это стиль жизни, образ мышления.
«Суть в том, что рок-н-ролл и все, что за ним чуть позже пришло, то есть классический рок в том виде, в котором мы его знаем, влились в мир таким феноменом, который мало того, что культурный, он еще и социальный, и бизнесовый. Меня часто спрашивают: «А могут ли в нашей стране и, вообще, в мире появиться вторые The Beatles?». Я совершенно спокойно говорю: «Нет, не могут». Не могут потому, что тогда, 60 лет назад, в Европе сложилась уникальная ситуация. Во-первых, западный мир оправлялся от Второй мировой войны, и там потихоньку стало складываться то, что потом Бодрийяр назвал «культом потребления». Люди стали жить немного лучше, и это было ощутимо. Если, допустим, почитать автобиографии великих рок-музыкантов от Эрика Клэптона до Кита Ричардса (гитарист The Rolling Stones – прим. ред.), то все они описывают, что в детстве не пробовали сахара, не видели пряников и конфет. Но в конце 60-х произошел довольно резкий рост народного благосостояния. При этом у всех были семьи, дети. И вот эти дети, у которых было свободное время, которым не надо было идти воевать и у которых дома были проигрыватели, откладывали свои карманные деньги на покупку пластинок. И вот так постепенно сформировалась новая бизнес-модель: появилась новая музыка, у нее появился новый процветающий рынок», – рассказывает журналист.
Группа The Beatles. Фото: ТАСС
Таким образом, подростки 60-х фактически своими карманными деньгами профинансировали мощный взлет рок-н-ролла, а вместе с ним и мощное развитие рекорд-бизнеса и концертной индустрии.
«До рок-музыкантов на стадионах не выступал никто! Это вообще была идея битловских промоутеров в Америке. Когда они столкнулись с тем, что все билеты на The Beatles распроданы, а желающих попасть на концерт гораздо больше, чем мест в зале, они просто стали устраивать шоу на стадионах. Хотя тогда ведь еще и необходимой аппаратуры толком не было! То есть это во всех смыслах была уникальная ситуация. Как бы клишированно это ни звучало, но тогда рок-н-ролл был стилем жизни. Это был стиль жизни целого поколения. Сейчас такого нет: общество по-другому устроено, мир по-другому устроен», – объясняет Александр.
Музыка протеста: рок против рэпа
Спор между рокерами и рэперами, кажется, – один из самых жестких и непримиримых за всю историю музыки. Тем не менее два этих непохожих жанра далеко не всегда враждовали, а в их происхождении есть много общих черт.
«Рэп – это эхо рок-н-ролла, его социальный «черный» двойник, – считает Беляев. – У него подоплека возникновения – та же самая. Рок-н-ролл же не сразу нашел свое протестное содержание именно в политической и социальной сфере. Он изначально родился с целью «потроллить» старших. И уже на эту энергию протеста против непонятно чего (помните, как Элис Купер пел: «I’m eighteen and I don’t know what I want»), естественно, наложилось все остальное: война во Вьетнаме, вопросы морали, религии и т.д. То же было и с рэпом. Он появился в конце 70-х в Америке, в среде чернокожих. Это было такое искусство замкнутого меньшинства – людей, которые жили в гетто, не имели никаких прав. И вот они начали читать стихи под чужие фанковые пластинки, биться друг с другом в рэп-баттлах, танцевать брейк-данс и т.д. И когда эта культура наконец вышла из подполья в 80-х, за нее ухватились, потому что это был новый саунд, новое содержание и опять-таки эта пресловутая протестная энергия. Это очень заразительно!».
В наше время уже никого не удивит сочетание ревущих электрогитар с речитативом. Вспомнить хотя бы тех же Linkin Park, Limp Bizkit и другие коллективы, играющие в жанре рэп-рок. На самом деле этому жанру, соединившему в себе элементы хип-хопа и альтернативы, уже довольно много лет. Первые рок-группы, которые отважились поэкспериментировать с рэпом, были Blondie, The Clash. И даже такие корифеи рока, как Aerosmith, не погнушались хип-хопом, выпустив ремейк на песню «Walk This Way» совместно с рэперами Run-D.M (а это, на минуточку, был 1975 год!). Этот трек сыграл важную роль в популяризации хип-хопа среди белой аудитории, а вскоре после его выхода оформились такие жанры, как фанк-метал, рэпкор и даже рэп-метал.
«В юности меня это сперва насторожило – по идеологическим причинам, – вспоминает Александр Беляев. – Ведь тогда нельзя было это смешивать: ты либо за одних, либо за других. Я за рок-н-ролл стоял стеной. Помню, в 1991 году вышел двойной альбом группы Guns N’ Roses – Use Your Illusion. В этом альбоме последний трек называется «My World»: он длится всего одну минуту, и там реально идет речитатив под бит! А все мои друзья тогда были «двинутые» на рэпе. Я им дал послушать эту песню «My World». В результате и они подсели на Guns N’ Roses, и я уже стал слушать что-то из рэпа. Смешение жанров – это нормально. Когда появляется какой-то острый новый стиль, все пытаются его как-то освоить, пристроить к себе, обыграть. Это естественный и нормальный процесс с искусстве», – убежден критик.
Рок как проступок, и почему в России бегают за «козырками»
Известная тенденция такова, что до России все западные культурные (и не только) тренды доходят с большим опозданием. О том, плохо это или хорошо, мы здесь судить не будем – просто признаем это как данность. И, если в Европу и Америку рок-музыка хлынула, подобно цунами, то в Советский Союз она, скорее, просачивалась – потихоньку, аккуратно, постепенно. Но – крайне упрямо.
«Это тоже была абсолютно уникальная ситуация в абсолютно уникальной стране, – говорит Беляев. – В те годы играть рок-музыку было не просто поступком, а еще и проступком. Это было практически антигосударственное дело! И уж если ты в него ввязался, то это было серьезно. Будучи подростком в 80-е, я застал момент, когда тех ребят, которые звучали из всех магнитофонов, типа того же «Наутилуса», «Алисы», Бориса Гребенщикова, «Кино», вдруг резко стали показывать по телевизору. И опять-таки это уникальная ситуация».
За свою жизнь Александр он успел переслушать сотни пластинок, но даже сейчас, отдавая предпочтение джазу, он не забывает о музыкантах, которые захватили его в молодости, подпитывали в нем бунтарский дух. Журналист признается, что теперь воспринимает эти песни совсем иначе, но производимый эффект, пусть и слегка странный, все так же ему нравится.
«Например, джазмена Сергея Курехина я впервые услышал на альбоме «Радио Африка» группы «Аквариум». Тогда я подумал: «Господи, какая фигня! Чего они дурака валяют?». А потом у меня стало отношение к этой музыке совершенно другое. Я послушал то, что делает Курехин в стиле авангард, и просто обалдел от того, какой он прогрессивный человек. И с годами ты понимаешь, что эта музыка – она серьезная, если ей занимался такой талантливый, мастеровитый человек. Да, раньше меня напрягали какие-то старые записи: тут что-то глуховато, там пленка не воспроизводится, я уж не говорю о виниловых пластинках. А сейчас слушаешь и думаешь: такой милый саунд, никто уже такого не делает. В этих записях есть ощущение какого-то рукотворного, винтажного искусства...», – ностальгирует Александр.
Очевидно, что и сегодня найдется немало людей, готовых выложить кругленькую сумму за раритетную пластинку или просто купить в магазине CD-диск. И все же, в цифровую эпоху эти носители все больше теряют свою востребованность и становятся уделом коллекционеров. Это, как и многие, отмечает еще один знаток тяжелой музыки, главный редактор журнала Rockcor Алексей Болдов.
«Если брать компакт-диски, то, конечно, сейчас покупать их предпочитают в основном коллекционеры. И поэтому диски чаще всего выходят в красивом оформлении: фирмы стараются выпускать их в диджипаках со вкладышами и прочими прибамбасами. В плане «бумаги», конечно, тоже все сильно упало, но ничего – держимся!» – бодро говорит Алексей.
Его называют одним из апологетов периодической печатной музыкальной рок-журналистики в России. И, надо сказать, вполне заслуженно: его Rockcor выходит в печать с 1991 года и носит гордое звание первого независимого иллюстрированного рок-журнала в России.
Нелегко приходится Алексею Николаевичу в современных российских реалиях отстаивать интересы рок-сообщества, ох, нелегко. Но он не унывает, хоть и поглядывает одним глазком на Запад – не без сожаления.
«Рок и метал в России, увы, – не мейнстрим, – сокрушается Алексей. – В отличие, кстати говоря, от Запада, где все-таки это осталось. Конечно, какие-то стили затухали, какие-то снова возрождались – допустим, с появлением гранжа и таких групп, как Stone Temple Pilots, Nirvana и т.д. А у нас после взлета в 1991-м тема рока, конечно, сильно упала. В том числе и по количеству пластинок: тиражи (рок-альбомов в России и на Западе – прим. ред.) несовместимы абсолютно! Такие размеры тиражей пластинок для 150-миллионного населения – Западу это просто непонятно».
По словам Болдова, многих артистов, которые за рубежом – большие звезды, у нас просто не знают. Или знают, но число их фанатов, готовых прийти на концерт, настолько мало, что выступления просто не могут состояться.
«Недавно у нас выступала шведская группа Adept, на концерт приехали 50 человек – с Запада. А в России эту группу отказываются выпускать на лицензии, потому что она никому не будет нужна. Или возьмем Bullet for my Valentine: два концерта были отменены – из-за непродажи билетов! Музыканты в шоке, потому что там, на Западе, они собирают стадионы», – говорит Алексей.
Человеку, который не раз бывал на концертах зарубежных рокеров и задыхался в битком набитых залах и стадионах, сложно с ним согласиться. Все-таки у нас еще ходят на таких исполнителей, как Thirty Seconds to Mars, Linkin Park (покойся с миром, Честер), Imagine Dragons, да и на группы потяжелее тоже бывает не протолкнуться. Но в чем-то Алексей Николаевич прав, особенно если вспомнить, что зарубежные артисты у нас гастролируют не только по Москве и Питеру, а еще пытаются собрать залы в других городах России и СНГ.
И все-таки на более-менее известных исполнителей у нас по-прежнему ходят, и ходят везде. Болдов дает этому простое объяснение: для россиянина, как и для советского человека, важна сила авторитета.
«Это пресловутая специфика нашей страны: у нас люди бегают только за известными «козырками». Возьмите такие группы, как Metallica, Iron Maiden – там все забито, весь «Олимпийский». Хотя в плане музыки я даже не знаю, что лучше. Я боюсь прослыть вторым Лозой, который сказал, в общем-то, правду: и Metallica, и Iron Maiden давно исписались. Их взлет уже был, и ничего нового уже ждать не приходится. Тем не менее в нашей стране культ – это превыше всего. Может быть, кстати, это объясняет и то, почему у нас так легко создаются культы великих политических личностей», – размышляет Алексей.
Профи в роке: быть или не быть?
Перспектива потратить много лет, денег и нервов на музыку, которая в конечном счете может не принести тебе ровным счетом ничего (кроме уязвленного самолюбия, конечно же) – это для избранных. Но как быть, если душа лежит к этому ремеслу и категорически отказывается воспринимать что-либо другое? Как быть тем, для кого музыка – это серьезно? Кто дышать без нее не может, заслушал до дыр альбомы любимых музыкантов и готов явить миру что-то свое, может быть, не менее прекрасное?
Молодой ученый Борис Белик до сих пор не знает ответов на эти вопросы. А ведь он действительно ученый – выпускник Физтеха, научный сотрудник крупного московского концерна, без пяти минут кандидат наук. Но главным делом своей жизни Борис считает не науку, а музыку, которой занимается уже десять лет. За плечами – несколько авторских проектов, все в разных жанрах – от мелодик дэт-метала до акустического рока.
Он – один из тех, кого называют «профессиональными любителями». Дома – две электрогитары, одна акустика, бас, синтезатор, кахон (перкуссионный инструмент). Рабочее место напоминает комнаты музыкантов-блогеров. Здесь есть все, что нужно для вполне качественной записи: конденсаторный микрофон, инструменты и компьютер. Освоив программы для редактирования аудио и прочий полезный софт, Борис сам занялся записью и сведением своих песен.
«У каждого свой путь со своими граблями, и пока человек не набьет своих шишек, он вряд ли что-то поймет, – пожимает плечами юноша. – Могу только сказать: если можете бросить музыку – бросайте и радуйтесь жизни. Значит, не очень-то она вам и нужна. Если не можете бросить – не переживайте, вы не один такой».
Профессионализм для рок-музыканта, конечно, важен, но на первых порах не уметь и не знать всего – не критично, считает Алексей Болдов:
«Практически всегда музыканты доучиваются, поэтому я считаю, что для начала карьеры это не совсем обязательно. Главное отличие наших исполнителей от западных – то, что у нас всегда страдало – это звукозапись. Практически все наши группы можно узнать на слух: и по записи, и по манере играть – она, конечно, непрофессиональная. Безусловно, сейчас идет большой технический прогресс, и это нормально, когда музыкант записывается сам, у себя дома. Современные технологии это позволяют. Тем не менее я смотрю на тех, кто покупает диски, и вижу, что все-таки охотнее берут те пластинки, которые вышли «на фирме».
Тем не менее Болдов поддерживает самоучек и признает, что за ними будущее. С ним солидарен и Александр Беляев, который приводит в качестве примера блестящего непрофессионализма одну из культовых групп Советского Союза.
«Та же группа «Кино» – я ее до сих пор обожаю! Это вообще очень интересный феномен: с одной стороны, эта группа такая советско-роковая, а с другой – и антисоветская, и аполитичная, и какая-то надмировая. Да, действительно, у Цоя нет трехоктавного диапазона, Каспарян – гитарист-самоучка, Гурьянов – барабанил по двум электрическим тарелкам. А вот сейчас слушаешь их – отличная же грувовая музыка! Настоящий «нововолновый» рок, где все правильно качает», – считает журналист.
Кто убил панк и как попасть на большую сцену
Любой музыкант, как ни крути, мечтает о мировой славе (а если не мечтает, то не верьте ему – он притворяется). Когда ты берешь в руки гитару или подносишь ко рту микрофон, ты сразу воображаешь себя в центре гигантской сцены, слепящие софиты, ревущую толпу фанатов, готовую разорвать тебя на части…
Но постойте, ведь року изначально был свойственен андеграунд, некая нишевость. Некоторые знатоки музыки и просто любители привыкли проводить четкую грань между чисто коммерческим продуктом и независимым творчеством. А разве может быть независимым то, что однажды стало популярным? И разве вся эта бесконечная вереница продюсеров, менеджеров, пиарщиков, сонграйтеров, неизбежно сопряженная с понятием успеха, не ставит крест на бунтарском духе рок-н-ролла, не душит само его естество? Вопрос сложный, признаюся даже эксперты.
«Что коммерциализация точно убила – так это панк-рок, – отмечает Беляев. – Это прямо по датам можно проследить. Они играли в маленьких клубах, у многих даже не было своих музыкальных инструментов. И вот когда компания EMI подписала контракт с Sex Pistols – все, на этом весь панк-рок закончился. Дело в том, что панки на себя слишком много взяли. Их социальный протест был доведен до грани: тут тебе и анархия, и no future. Рекорд-индустрия за 10-15 лет изголодалась в ожидании нового рок-н-ролла. И вот они обнаружили панк и стали подписывать контракты с этими группами буквально пачками. В итоге мы получили кучу записей разного художественного качества, а сам жанр по сути оказался просто «кривым» рок-н-роллом. С роком все-таки было немного по-другому. Есть масса примеров групп, которые благодаря своей популярности и хорошим заработкам развивались и развивали искусство – The Beatles, Led Zeppelin, Queen. Ну разве можно сказать, что в них убили дух рок-н-ролла?».
В любом случае, даже если вы будете на каждом углу кричать юным самородкам о том, что слава, деньги и мировые турне убьют в них все прекрасное, доброе и чистое, то они, скорее всего, проигнорируют ваши увещевания.
Допустим, успех – это хорошо, примем это за аксиому. Вопрос в другом: стоит ли в принципе пытаться этого успеха достичь? Ведь взобраться на вершину музыкального Олимпа суждено немногим. Редактор «Rockcor» дает однозначный ответ: да, пробиться можно. Но цена будет высока.
«Мы в каждом интервью грандам (именитым музыкантам – прим. ред.) задаем этот вопрос, и я могу ответить их словами. Первое, что нужно сделать – конечно, посвятить жизнь музыке, если хочешь, и долбить, долбить, долбить! Потому что, кроме таланта, без сомнения, нужно везение. Везение приходит тогда, когда ты все время что-то делаешь», – утверждает Болдов.
Его ответ звучит жестко, но вселяет хоть какую-то надежду. Немного смягчаясь, Алексей добавляет, что искренне преклоняется перед молодыми музыкантами, которые, несмотря ни на что, продолжают следовать выбранной тропой. На такое способен не каждый, уверен он.
«Конечно, это очень тяжело, – вздыхает Болдов. – Нужно раскручиваться, попадать во всевозможные «топы», проникать каким-то образом на радио и на телевидение. То же самое касается и молодых писателей. Когда они ко мне приходили, я всегда им говорил: «Ребята, хотите стать писателями – бросайте все! Бросайте работу, семью. Живите, как писал Цой: лишь бы была в кармане пачка сигарет. Потому что если вы еще где-то трудитесь, чтобы прокормиться, то все у вас потом получится ерундовское. Вы должны на это положить жизнь».
В этих словах, вероятно, и кроется истинная суть рок-н-ролла. Для кого-то это – подростковый протест против школы и родителей, для кого-то – дерзкая свобода и драйв, тусовки, концерты. А для некоторых (и их меньшинство) рок – это вся жизнь.
Каждый день Борис приходит домой с работы и берет в руки гитару. Его никто не заставляет это делать, ему очень хочется отдохнуть, и в эти моменты он вовсе не думает о мировых турне и платиновых альбомах. Но он берет в руки гитару и начинает играть. Смотрит видеоуроки, вспоминает занятия с педагогом, осваивает новые приемы. Порой он люто ненавидит это все и думает, что лучше бы музыки в его жизни никогда не было. Но длятся эти периоды недолго – как правило, до того самого момента, когда ему в голову приходит очередная песня.
«Все любят повторять, что рок умер, – ухмыляется Борис. – По-моему, он живее всех живых. Живее, чем когда-либо в истории. Рок в России сейчас – как, пожалуй, и положено року, – в андеграунде. Огромное количество дико талантливых ребят играют рок-музыку в таком разнообразии, которое раньше никому и не снилось. Да, они не собирают стадионы, и вряд ли будут. Но я, честно говоря, сомневаюсь, что те, кто сейчас слушает рок, слушали бы его, будь он в мейнстриме. Поэтому вместо того, чтобы ныть, что в России рока нет, лучше приходите в небольшие клубы и слушайте, устраивайте слэм, отрывайтесь! Рок не умер, просто он не на виду и не на слуху. Рок жил, жив и будет жить, потому что те, кто его играет, просто не могут этого не делать».
