В России вспоминали трагические события 30-летней давности. В июне 1989 года на границе тогда еще Башкирской АССР и Челябинской области произошла крупнейшая в истории Советского Союза железнодорожная катастрофа: 575 погибших только по официальным данным, по неофициальным – больше 700. Взорвались два пассажирских поезда, которые попали в газовое облако. Как такое вообще могло произойти – выяснял корреспондент телеканала «МИР 24» Родион Мариничев.
Каждый год они это проживают заново: тот самый перегон на 1710 километре Транссиба, шум встречного поезда и минуты, которые поначалу казались всего лишь кошмарным сном.
«Я, практически не просыпаясь, потерял сознание. Сквозь сон ощутил сильный накатывающий удар. Очнулся, когда уже в вагоне было темно», – вспоминает пострадавший Герман Руди.
«Крышу сорвало, двери сорвало, лобовую часть сорвало, в общем, ничего не работало», – вспоминает машинист поезда №212 «Адлер – Новосибирск» в 1989 году Виктор Безверхий.
Тогда, 30 лет назад, машинист Виктор Безверхий говорил, что родился не в одной, а в двух рубашках. Та ночная смена 4 июня 1989-го не отличалась ничем, кроме одного: на границе Башкирии и Челябинской области, подъезжая к городу Аша, стоял удушающий запах газа.
«Такое ощущение, что задыхаться начали, тяжело дышать было», – добавил Виктор Безверхий.
Вдоль железной дороги проходил продуктопровод – труба, по которой перекачивают разные виды нефтепродуктов: бензин, дизельное топливо и газобензиновую смесь. Магистраль открыли в 1985-м. В следующие четыре года местные жители время от времени жаловались на запах газа. Об этом в ту ночь докладывали и машинисты проходящих поездов. Вечером 3 июня приборы показали, что в трубе упало давление. Но вместо того, чтобы ее перекрыть, энергетики, наоборот, увеличили подачу топлива.
Труба пересекала железную дорогу в месте, где даже сегодня можно различить просеку, по которой проходил тот самый продуктопровод. До сих пор так и не понятно, что же произошло с трубой: то ли ее повредил ковш экскаватора во время строительства, то ли она прохудилась из-за коррозии. Но, так или иначе, образовался свищ, через который газ выходил наружу. Его скопилось так много, что вся низина была как будто в тумане.
4 июня в четверть второго ночи на этом перегоне встретились два пассажирских «поезда-близнеца»: «Новосибирск – Адлер» и «Адлер – Новосибирск». В них в общей сложности находились почти полторы тысячи человек – пассажиры, а также поездные и локомотивные бригады. В момент встречи составов произошел объемный взрыв: то ли от искры, то ли от брошенной сигареты. По мощности он был практически равен Хиросиме – 12 килотонн. Температура в эпицентре достигала тысячи градусов. Семь вагонов превратились в груду металла, 26 выгорели изнутри.
«Вижу: окон нету, косяк выбит с дверями», – вспоминает водитель совхоза «Красный восход» в 1989 году Гумар Саидгареев.
В ту воскресную ночь шоферу Гумару Саидгарееву выспаться не удалось. Как, впрочем, и всем в деревне «Красный восход» – ближайшей к месту катастрофы. На совхозной машине он поехал в сторону железной дороги. Кругом полыхал лес. Вдруг в одном из кустов – мальчик лет пяти.
«Он кричит «мама-мама». Я его привел к врачам. Они сказали, что с ним все нормально. Я говорю: можно, я его с собой заберу, к себе домой?» – рассказал Саидгареев.
Это уже потом выяснится: мама мальчика Алеши так и не выбралась из огня. Сам он прожил у Гумара около недели, пока не забрал дальний родственник. О чудесном спасении даже написали в газете, которую Гумар хранит до сих пор. В той катастрофе погиб 181 ребенок.
Сына Тамары Козловской тоже звали Алеша, ему было 16 лет. Он играл в молодежной сборной челябинского хоккейного клуба «Трактор». Вместе с ним в вагоне были еще девять юных хоккеистов. Команда заживо сгорела почти в полном составе.
«Стояли вагоны, и дети там лежали. Были сначала вывешены списки, в чем одет был, как выглядит, какой возраст. По описанию мы узнали своего Алешку», – говорит мама погибшего Алексея Козловского Тамара Козловская.
У них было большое спортивное будущее. В «Тракторе» надеялись, что когда-нибудь они сыграют за сборную СССР. Одними из лучших эти ребята были и в своей школе №107, где учились. Одноклассники Алексей Горбунов и Владислав Славин дружили всю свою короткую жизнь.
«Когда произошла эта беда, Горбунов – мощный парень был, кандидат в мастера по вольной борьбе – Славина тащил на себе, но не вытащил. Они так и погибли вместе: Славин припекся грудью к спине Горбунова», – рассказал учитель истории и обществознания школы №107 г. Челябинска Владимир Кошкин.
Преподаватель истории Владимир Кошкин в разное время учил почти всех, кто лежит в 45 могилах – столько потеряла 107-я школа: 42 ученика и троих учителей. Они ехали в летний лагерь на Кубань. Своего сына Сашу Лидия Михайлова до последнего надеялась увидеть живым, но не успела.
Его слова: «Моя мама врач, ее многие знают в городе. Передайте моей маме, что я ее очень люблю», – говорит мама погибшего Александра Михайлова Лидия Михайлова.
«У него было настолько мужественное поведение. Он заботился больше не о себе, а о своем друге», – отметила анестезиолог-реаниматолог городской больницы №1 г. Аши в 1989 году Светлана Киндалова.
Ашинская городская больница была ближайшей к месту катастрофы. Первых пострадавших там приняли уже через полчаса.
«Коек, естественно, не хватало, лежали на матрасах. Больные располагались у нас везде: и на кроватях, и на полу», – отметила Светлана Киндалова.
Почти сразу стало понятно: без всесоюзной помощи не справиться. Она пришла быстро, ведь катастрофа затронула девять республик СССР, 45 регионов в одной только РСФСР. Раненых начали принимать ожоговые центры Челябинска, Свердловска, Куйбышева, Казани, Москвы, Ленинграда, Уфы. Во всех этих городах люди стояли в очередях, чтобы сдать кровь, несли в больницы еду и компот – при сильных ожогах нужно много пить.
«У нас были пострадавшие, у которых площадь поражения составляла 90%. Как специализированное отделение мы отбирали только тяжелых больных с площадью поражения 50% и выше», – пояснил ординатор ожогового отделения клинической больницы №18 г. Уфы в 1989 году Радик Зинатуллин.
Именно Уфа взяла на себя основное количество раненых. Врачам башкирского республиканского ожогового центра утром 4 июня пришлось вчетвером за каких-то пару часов принять более 100 пациентов. Экстренно доставить пострадавших с места катастрофы за 70 километров от Уфы помогло руководство вертолетного училища. На площадку перед больницей машины садились каждые три минуты.
«В этой тяжелой обстановке – думаю, с этим все согласны – растерянности нет, все очень активно действуют. Правительственная комиссия работает», – заявил генеральный секретарь ЦК КПСС в 1989 году Михаил Горбачев.
Михаил Горбачев побывал на месте трагедии в тот же день. Пожалуй, впервые в истории подобный визит советского генсека так широко освещался в прессе. Спецслужбы поначалу разрабатывали версию о тщательно спланированном теракте, но довольно быстро стало понятно: продуктопровод, на котором произошла утечка, построен с серьезными нарушениями.
«Диаметр трубы – он и сейчас по нормам, уже по новым нормам – не более 400 миллиметров. Там у нас была труба 720 миллиметров, это ошибка проектировщиков. Эту трубу нельзя было привязывать для перекачки этого продукта», – пояснил доцент кафедры сооружения газо- и нефтепроводов УГНТУ Николай Коновалов.
После катастрофы продуктопровод закрыли и разобрали. Следствие и суд продолжались до середины 1990-х. Осудили девять человек, им дали не больше пяти лет. Некоторых сразу же освободили по амнистии.
Читайте также:
Подробнее в сюжете: Программа Вместе
