«У меня на свадьбе было три жены моего отца». Воспоминания дочери Юрия Визбора

Сегодня исполняется 85 лет со дня рождения поэта, журналиста, киноактёра и драматурга Юрия Визбора. «Я водил самолеты и яхты, тренировал горнолыжников, был учителем, рисовал картины, служил радистом, выступал с концертами», – писал он о себе. Действительно, профессий и увлечений этого удивительного человека с лихвой хватило бы на то, чтобы до краев наполнить событиями и творчеством несколько жизней подряд. О том, каким был Юрий Визбор, рассказала корреспонденту «МИР 24» его дочь Татьяна Визбор — журналист, автор песен, теле- и радиоведущая.

—Татьяна, Юрий Иосифович был одним из основателей жанра авторской песни. Его песни любимы до сих пор. Они звучат во многих кинофильмах, их продолжают с удовольствием петь на фестивалях авторской песни. Чем они так ценны для людей?

Татьяна Визбор: Я люблю шутку, что в авторской песне в первую очередь превозносят Окуджаву и Галича, а поют Визбора. Его интересовала не борьба человека с человеком и не социальный аспект, а борьба человека со стихией. Это абсолютно вечная тема. Кроме того, множество авторов-шестидесятников надо расшифровывать: они писали о таких вещах, которые требуют исторической справки. А песни Юрия Визбора никаких пояснений не требуют, они написаны о вечном. Эти темы всем понятны: любовь, дружба, взаимопомощь.

Его открытием явилась также песня-репортаж. Очень немногие авторы писали в этом жанре. Несколько таких песен написала моя мама Ада Якушева. Но у  Визбора это была, как бы сейчас сказали, «собственная фишка». И даже в документальное кино, которое он снимал, он старался поставить такую песню – сосем необязательно свою.

«Визбор – это человек, который показал, что песни можно писать буквально обо всем, и при этом выйти за пределы сценического уровня, — говорит соавтор проекта «Авторская песня год за годом», член союза писателей Санкт-Петербурга Дмитрий Коломенский. —  А еще Визбор открыл некоторые темы. Например, именно он необычайно популяризировал тему гор. Он не был, как многие другие песенники того времени, холодновато-отстранен, не творил своими песнями какую-то легенду, не апеллировал к книжному романтизму. Он писал о том, что видел, и мог говорить со знанием дела от имени множества людей. Поэтому он оказался настолько близок многим. Сначала Визбор, а потом Окуджава, каждый со своей стороны открыли путь к тому, что сейчас называется авторской песней».

— Расскажите, пожалуйста, в каком окружении вы росли, и верно ли, что вас брали в походы чуть ли не с рождения?

Т. В.: Да, такое было: меня носили то в рюкзаке, то в корзинке. Долгое время у родителей даже не было коляски. Жили совсем не богато, как и все тогда. Кто только не приходил к нам в дом! Кажется, мы дружили со всем миром. На протяжении всей отцовской жизни не закрывались двери для его друзей. А друзей у него было великое множество, и из самых разных областей. Барды того времени бывали у нас все, включая Булата Шалвовича Окуджаву. Многих снимал в своей картине «Застава Ильича» Марлен Мартынович Хуциев. По-другому эта картина еще называется «Нам 20 лет».  Во время этих съемок к нам заходили Василий Аксенов, сам Хуциев, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский и Булат Окуджава. Я уж не говорю о питерских авторах. У нас останавливались и Александр Моисеевич Городницкий, и Евгений Клячкин, и Юрий Кукин. В доме регулярно бывало множество людей с гитарами, и среди них Юлий Ким и Вадим Егоров. Заходили и друзья отца альпинисты – те, с кем он совершал восхождения. Плюс ученые, плюс те, с кем мы ходили в байдарочные походы, плюс сокурсники отца: писатель и сценарист Юрий Евгеньевич Ряшенцев, писатель, поэт  Юрий Иосифович Коваль. 

Они как-то даже устроили шуточное заседание Юриев Иосифовичей, в котором принял участие писатель Домбровский, а отец затащил туда случайного таксиста, который оказался тоже Юрием Иосифовичем. Потом это отразилось в книге Коваля «Суер-Выер», в которой был остров Валериан Борисовичей. Этот остров списан с придуманного отцом клуба Юриев Иосифовичей.

— Визбор дружил со многими диссидентами, но сам диссидентом никогда не был, несмотря на то, что его отец был репрессирован.

Т.В.: Да, он еще и был членом партии, как многие в то время. А как иначе? Его ведь и так никуда за рубеж не выпускали,  Когда надо было разрешить выезд на съемки в Италию, Михаил Калатозов, который снимал фильм, так за него просил и поручался, что чуть не положил на стол партбилет. Отца не выпускали, потому что он был очень свободолюбивым, и на него сложно было влиять. Поэтому в какой-то момент против него подняли целую кампанию. Поводом стала написанная им шуточная песня, которая не несла вообще никакого критического заряда. «Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей». По-моему, это вообще очень патриотическая песня. А ему приписывали чуть ли не разглашение государственной тайны! Ерунда полная! Но в этот момент на него была целая волна гонений. Возможно, потому, что его пригласил в Америку снимать кино один американский кинодокументалист, очень богатый человек. В этот момент даже встал вопрос о том, чтобы выгнать отца из партии, снять с работы. Было партсобрание, и он даже настаивал, чтобы обе его дочери сменили фамилию и не портили себе жизнь. Он очень боялся за детей.

 — Ваш отец был очень разносторонним человеком. Он писал песни, играл в кино, снимал документальные фильмы. А сам Юрий Иосифович кем считал себя в жизни?

Т. В.: Он сам написал об этом. Есть такая его фраза: «Журналистика – моя единственная профессия». Он всю жизнь занимался документальным кино и считал это главным своим делом. Сначала работал журналистом радиостанции «Юность», журнала «Кругозор», а потом стал одним из пяти штатных сценаристов Творческого объединения «Экран». И всю жизнь занимался документальным кино. Отец считал, что это его главная профессия. За некоторые работы он получил международные призы. В частности за фильмы «Доктор» и «Мурманск-198», в который он включил много своих песен. Фильм этот – про Мурманское морское пароходство, ледоколы и ледовую проводку. Все это очень увлекало отца, и фильм получился очень хорошим. Он получил главный приз Международного Фестиваля документального кино в Юрмале.

— Юрий Визбор был очень успешен в киноработах. Верно ли, что дочь Мартина Бормана, увидев игру Юрия Визбора в «Семнадцати мгновениях весны», сказала, что это вылитый ее отец?

Т. В.:  Да, в свое время об этом написали в газете и я вырезала эту заметку себе на память. А отец после этого говорил: «Вообще-то я себя не очень отождествляю с Мартином Борманом, у которого было четыре класса образования и безумное количество детей».

Юрий Визбор попал в кино почти случайно, он даже не думал позиционировать себя как актер. Его пригласил на пробы Марлен Мартынович Хуциев. И отец говорил, что пошел туда, чтобы посмотреть в глаза человеку, который его так жестоко разыграл. Потому что он совершенно не мог соотнести себя с этим миром богемы, где ходят потусторонние мажорные люди и курят дорогие американские сигареты. Он себя в той части жизни совсем не представлял. А Хуциеву он очень понравился: отец был фактурным, остроумным, ироничным, а это всегда ценится. Марлен Мартынович всегда говорил, что одним из лучших эпизодов картины «Застава Ильича» он считает момент, когда Визбор поет песню «Спокойно, товарищ, спокойно».

Мой отец был безумно удачлив даже в эпизодических ролях. Тем более что он попадал в совершенно потрясающие картины. «Начало» Глеба Панфилова, «Белорусский вокзал» Андрея Смирнова,  «Дневник директора школы» Бориса Фрумина. Одна из самых любимых его картин – «Ты и я» режиссера Ларисы Шепитько, с которой они дружили семьями. В этом фильме должны были сниматься также Владимир Высоцкий и Белла Ахмадулина, но их не утвердили на роли в Госкино. Получилась другая картина, но тоже очень интересная. Часть съемок проходили в Ялте, и отец там написал песню «В Ялте ноябрь» – совершенно необычную, очень красивую.

Потом был фильм «Красная палатка» Михаила Калатозова. Туда Визбор позвал сниматься своих друзей-альпинистов и тех, кто ходил с нами в байдарочные походы. Альпинисты выполняли все трюки, а его ближайшему другу Аркадию Мартыновскому пришлось играть роль белого медведя! Поскольку настоящие белые медведи – слишком опасные хищники, чтобы снимать их в сценах с людьми. Причем Аркадий Мартыновский, запакованный в шкуру медведя, в промежутке между съемками встретился с настоящим белым медведем, и, конечно, дал деру, а тот за ним не погнался. Фильм «Нежность к ревущему зверю» вообще снята по его песне «Серега Санин». У отца была очень успешная кинокарьера, но отчасти она была такой успешной еще и потому, что у него было право выбора, на какие роли соглашаться. И он соглашался не на все, поскольку у него было много других проектов и он мог выбирать.

— Совершенно непонятно, как в одной человеческой жизни могло поместиться такое количество профессий и дел. Видимо, им очень дорожили, раз готовы были соглашаться на то, что он работал эпизодически, проектно?

Т.В.: Да, он подолгу не бывал дома, иногда  его командировки длились по 3 месяца. Ведь в то время считалось, что если ты не поработал с нефтяниками, то и написать о них не можешь. И раньше не было ни Википедии, не интернета. Это сейчас можно не подниматься со стула для того, чтобы написать статью, а тогда они и в журналистике тоже были своего рода первопроходцами. Хотя, конечно, и в домашней обстановке я отца отлично помню.

Отец никогда не пропадал из моей жизни, вне зависимо от перипетий в его собственной. Все его женитьбы и разводы не помешали нашей семье быть очень дружной. У меня на свадьбе было три жены моего отца. Мы совершенно спокойно общались. Его жены – Женя и Нина – были на похоронах моей мамы, потом мы были на похоронах Нины.

—  Юрий Иосифович, судя по тому, что о нем известно, был необыкновенно жизнелюбивым человеком. Верно ли, что он непременно женился, если влюблялся?

Т.В.: Да, это так. Бывают такие люди, которые живут с одной женщиной и не уходят, но изменяют ей направо и налево. Отец на каждой своей любви женился. И уходил всегда с одним чемоданом, по-мужски. Он настолько завораживал и влюблял в себя женщин, что у него было множество поклонниц. Я не знаю, как можно было не влюбиться в отца, и думаю, что его жены страдали от этого, но никогда не позволяли себе выпадов в его сторону. Он умел мирно расставаться. На мое 25-летие он пришел со своей женой Ниной. И тогда он сказал про мою маму: «Был бы я молодой, все равно бы на Адке женился».

Он подарил маме фотографию, где он запечатлен среди игроков футбольной команды МГПИ имени Ленина. Там через одного стоят он сам и Максим Кусургашев, второй муж моей мамы. И он сказал: «Адка, ты счастливая, у тебя два мужа в одной команде». Они все друг друга поддерживали: например, меня из роддома забирал Максим Кусургашев. А моего брата Максима Кусургашева из роддома забирали сразу оба: и Максим, и мой отец. Так что дружба для них была превыше всего.