«Утром в газете, вечером в куплете»: артист оперетты – о новых спектаклях, Ромео-Ведьмаке и Оффенбахе
10:30 05/07/2019
В отличие от конкретных исторических событий, даты которых нам, как правило, известны, определить момент зарождения нового направления в искусстве – гораздо сложнее. Чаще всего за основу берется дата выхода того или иного произведения, через которое некий жанр или стиль заявил о себе. Именно так произошло с опереттой: во всем мире днем рождения этого жанра, соединившего в себе музыку, поэзию, театр и хореографию, считается 5 июля 1855 года. В этот день, 164 года назад, французский композитор Жак Оффенбах открыл на Елисейских полях в Париже свой маленький театр «Буфф-Паризьен», тем самым положив начало «парижской оперетте».
В действительности же Оффенбах, скорее всего, не был единственным и тем более первым основоположником нового жанра. Так, за год до Оффенбаха, в 1854 году, его соотечественник Флоримон Эрве также открыл театр музыкально-сценической пародии и миниатюр – «Фоли-Консертан». Впрочем, история примирила двух этих талантливейших композиторов, и сегодня они оба по-праву считаются классиками оперетты наряду с более поздними представителями жанра – Иоганном Штраусом, Францем Легаром и Имре Кальманом.
Оперетта это легкий жанр, по характеру наиболее близкий к водевилю и другим видам музыкальных комедий. Впрочем, она унаследовала традиции академической музыки и классические оперные формы: арии, вокальные ансамбли, хоры – только в этом жанре они обычно короче и проще по форме и фактуре. Интересно, что своими корнями оперетта уходит в глубокую древность: в античных комедиях, которые считаются прообразом европейской драмы, уже прослеживаются некоторые черты современной оперетты – сочетание музыки с пантомимой, танцем, буффонадой, карнавалом и любовной интригой.
Увидеть современные и классические постановки сегодня можно в Московском театре оперетты. Помимо оперетт здесь с большим успехом идут мюзиклы: «Анна Каренина», «Граф Монте-Кристо» и другие. Недавно в театре состоялась премьера очередного спектакля – «Ромео VS Джульетта XX лет спустя». О том, что представляет собой оперетта сегодня, почему Ромео в версии Укупника и Кавалеряна выглядит, как главный герой «Ведьмака», и чем все-таки оперетта отличается от мюзикла, в интервью «МИР 24» рассказал ведущий солист театра «Московская оперетта» Максим Катырев.
Фото: Ольга Кочеткова
Спектакли на злобу дня
– Здравствуйте, Максим. Поздравляю вас с прошедшей премьерой! Очень хочется задать несколько вопросов о новом мюзикле, но начну я все-таки с оперетты. Одним из основоположников жанра считается Жак Оффенбах, 200-летие которого, кстати, мы недавно отмечали. Расскажите, какое значение имеет эта фигура для вас? Вы ведь играли в спектаклях по Оффенбаху, насколько я помню.
– У нас в театре шел Оффенбах: «Орфей в аду» и «Парижская жизнь». В последнем, к сожалению, я не играл, потому что вскоре после того, как я пришел в театр, спектакль сняли, и ввестись в него, соответственно, я не успел. Но я и не мог себе представить, какие могли бы быть у меня там роли. Тогда я был слишком молод, и у меня не было необходимого опыта.
– Расскажите про «Орфея в аду», где вы играли Астафия. Этот спектакль, думаю, запомнился многим – он был очень необычный, я бы даже сказала экспериментальный...
– Он был не экспериментальный, а, скорее, эклектичный. Но это был Оффенбах! Это была абсолютно точно постановка, которую бы хотел видеть Оффенбах. Потому что он завещал: «Если кто-то когда-то будет ставить мои спектакли, ставьте их на злобу дня». То есть пусть сюжет будет современным. Нужно, чтобы все исторические сюжеты отошли на второй план, а на первый план вышло то, что беспокоит людей именно сейчас.
Ведь есть даже такая поговорка: «Утром в газете, вечером в куплете». Все злободневные реалии общества всегда отражаются и на сцене. Поэтому оперетта – это абсолютно свежие новости и свежие шутки на свежие темы. И именно поэтому мы вводим современные шутки и современные репризы, каковых очень много в классических спектаклях и не только. Это действительно одна из основополагающих тем оперетты. Если это все делать в классическом варианте и не привлекать современный юмор, то тогда это просто бывает не так смешно.
– А если отвлечься от смысловой составляющей, вам нравится музыка Оффенбаха?
– Музыка Оффенбаха – это же потрясающе! Его работы по высшему пилотажу даже сравниваются с операми, очень сильными операми – и не зря! Причем арии из его оперетт поют потрясающие оперные певцы. Мне, например, очень нравится дуэт Зевса и Эвридики из оперетты «Орфей в аду» в исполнении Натали Дессе и Лорана Наури.
– Что такое в вашем понимании – хорошая оперетта?
– Хороший режиссер, хороший художник по костюмам, качественные декорации, хороший музыкальный руководитель, наконец, хороший бюджет, и т.д. То есть для того, чтобы была хорошая оперетта, как и в любом другом деле, нужны профессионалы, которые хорошо это делают, и их должно быть достаточно много.
– Хорошую оперетту сделать проще, чем хорошую оперу, балет или трагедию?
– Это, в общем-то, одно и то же. Все зависит от полета фантазии режиссера, художника и всех остальных. Некоторые иногда делают какие-то сумасшедшие декорации из дорогих материалов, а некоторые показывают все на экранах. Но это не говорит о том, что один спектакль хуже, а другой лучше. Тут ведь вопрос в том, что называть хорошим спектаклем. Хороший спектакль – это тот, у которого есть история. И в зависимости от глубины этой истории варьируется степень качества спектакля. Но в основном все определяется уровнем красоты пьесы.
«Оперетта снимает все зажимы»
– У оперетты, мне кажется, как у всякого жанра есть некий определенный набор штампов: в сюжете должна присутствовать любовная история, главные герои должны постоянно попадать в какие-то курьезные ситуации, выпутываться из паутины интриг и т.д. Существует ли эта универсальная канва, по которой создается любая оперетта и от которой нельзя отступать?
– Да, это определенная калька, по которой можно писать оперетту. Даже не калька, а, так скажем, шаблон. В оперетте обязательно должны быть два молодых героя и два героя повзрослее; должны быть определенные типажи, например, простак, субретка (субретка – традиционный комедийный персонаж: бойкая, остроумная, находчивая служанка, помогающая господам в их любовных интригах, обычно поверенная своей госпожи – прим. ред.), плюс еще какие-то вспомогательные персонажи.
– История любви в оперетте обязательно должна быть счастливой?
– Конечно! Обычно даже до начала спектакля зрители в зале шепчутся и говорят: «Знаете, не переживайте, все будет хорошо: они поженятся».
– Когда оперетта только появилась, многие упрекали ее в безнравственности и ставили в один ряд с кабаре. Однако чем больше критики она встречала, тем больше была популярна. Почему так происходило?
– Оперетта всегда привлекала внимание. Для многих это была отдушина. Люди приходили на оперетту отдыхать, посмеяться от души. По большому счету, оперетта – это очень психологический жанр! Она снимает все зажимы – и у актеров, и у зрителей – и открывает какое-то второе дыхание! Человек, который посмотрел оперетту, после спектакля чувствует себя гораздо легче, у него происходит, можно сказать, катарсис. С другой стороны, он должен насмеяться от души, потому что все вокруг смеются. То есть оперетта, особенно у истоков жанра, была своего рода психологом.
– А какова ее роль сейчас? Ведь в наши дни есть много других способов развлечься, и театр уже далеко не один из самых популярных. Почему, несмотря на это, в Театре оперетты все еще можно заметить много молодежи?
– В последнее время поход в театр уже сопряжен не столько с тем, чтобы посмотреть какой-то конкретный спектакль, сколько с самим вопросом выхода куда-то. Безусловно, остались люди (и их много), которые любят ходить именно на какие-то определенные спектакли и даже составы, какого-то конкретного артиста и т.д. А молодежь идет в оперетту, потому что ей нравятся спектакли! Московский театр оперетты – это главный театр оперетты страны. Куда еще идти, если не сюда? Конечно, оперетты идут и в других театрах, например, в Большом, но наш театр – профильный.
«Мюзикл – «наживка», оперетта – «еда»
– Смотрите, но для того, чтобы молодежи понравилась оперетта, она должна туда сначала прийти. Каким образом «Московская оперетта» привлекает тех, кто еще ни разу не посещал подобные спектакли? Должна быть какая-то «наживка»?
– Молодежь приходит в театр, как правило, на мюзиклы. Мюзикл – это наживка, а оперетта – это еда, основное блюдо. Мюзиклы – это в основном яркие шоу. Не буду скрывать, что в нашем театре оперетта от мюзикла отличается определенными вещами, но в последнее время у нас и в мюзиклах, и в оперетте очень хорошие костюмы, декорации, прекрасные артисты – великолепный состав. У нас потрясающий оркестр, который играет и оперетту, и мюзикл, причем делает это одинаково круто. Но дело в том, что мюзикл идет блоком. Не будет же человек ходить и каждый день смотреть один и тот же спектакль! Он посмотрел мюзикл, ему он очень понравился, и он подумал: «Черт возьми, почему я в этот театр не хожу? Дайте-ка я посмотрю, что тут еще идет». И так в конце концов он приходит на оперетту.
– В чем принципиальное отличие оперетты от мюзикла? Это все-таки разные жанры?
– Оперетта и мюзикл зародились примерно в одно и то же время, с небольшим интервалом, только в разных местах: оперетта зародилась в Европе, а мюзикл – в США. И нужно сказать, что в первое время между ними не было особой разницы. Если мы возьмём, например, классический мюзикл, один из первых, то увидим, что он чрезвычайно напоминает оперетту. Идеальный пример – оперетта Пола Абрахама «Бал в Савойе». Она ведь безумно напоминает мюзикл! Просто понятие «мюзикл» стало уже именем нарицательным и получило большее распространение. Если бы мюзикл не был так популярен, а была бы популярна оперетта, то современные произведения в том же стиле, которые пишутся сейчас – та же самая «Джейн Эйр» – назывались бы опереттой.
– Расскажите про ваше шоу «Короли оперетты». Про него пока мало известно, но название уже говорит за себя!
– Знаю, это название кому-то может показаться странным. Три человека выходят и называют себя «Короли оперетты» – с чего бы вдруг? Но на самом деле мы назвали так наш проект, потому что мы исполняем музыку «королей оперетты». А «Короли оперетты» – это Жак Оффенбах, Имре Кальман, Франц Легар и Иоганн Штраус. Это проект, который мы создали вместе с солистами театра «Московская оперетта» и артистами балета «Граэль». У нас три солиста: Владислав Кирюхин, Артем Маковский и я, Максим Катырев. Мы придумали большую шоу-программу, возим с собой декорации и гастролируем по России.
– Сколько времени уже существует ваш проект?
– Задумался я об этом год назад, а первое выступление у нас состоялось в декабре прошлого года.
– За это время вы как-то определились с тем, какой репертуар интересен вашей публике? Внесли какие-то изменения в программу?
– У нас есть определенная канва, и перед каждой программой мы собираемся и где-то что-то меняем: «Вот здесь не смеялись, давай что-нибудь другое придумаем». Текстовые подводки и юмор – все это очень важно. Мы меняем репертуар в зависимости от состава, с которым мы выступаем: если мы работаем с оркестром, тогда в программе больше классики.
«Моему Дожу никакой Ромео не помешает»
– В оперетте сейчас все обсуждают главную премьеру сезона – «Ромео VS Джульетта XX лет спустя». Первый вопрос, который напрашивается: о каком продолжении может идти речь, если главные герои в конце трагедии умерли?..
– Это продолжение оригинальной пьесы, которое строится на предположении: что было бы, если бы главные герои трагедии остались живы? Конечно, Ромео и Джульетта там ссорятся, их поглощает быт и т.д. Все изменилось: у героев уже взрослая дочь, Виолетта, Ромео превратился в совершенно другого человека, нежели был до этого. Что касается моего персонажа, Дожа, то в оригинальной пьесе его, конечно, не было. Но, хотя авторы мюзикла придумали Дожа, для меня он – не вымышленный персонаж.
Фото: Леонтьева Анна/Московский театр оперетты
– Насколько я помню, дож – это высокий дворянский титул...
– Совершенно верно. Титул дожа существовал в Венецианской республике более десяти веков – с VII по XVIII века. В Италии было только три провинции, главы которых носили титул дожа – Венеция, Генуя и Амальфитанское герцогство. Мой персонаж – Генуэзский дож, то есть глава Генуи. И я нашел для своей роли прототип: им стал Симон Бокканегра – первый дож Генуи, пират и контрабандист в прошлом и очень богатый человек (ведь дож – представитель олигархии). Я решил, что мой персонаж будет таким. По каким-то обрывкам информации я собирал, склеивал его образ и понимал, что Дож – не просто благородный человек, а человек с поистине сумасшедшим прошлым. И когда он влюбляется в Джульетту, становится ясно, что он ни перед чем не устоит, и никакой Ромео ему не помешает, если вдруг он решит, что Джульетта должна принадлежать ему. Но для него было очень важно, чтобы Джульетта сказала ему «Одно лишь слово» (так называется одна из главных арий Дожа в мюзикле – прим. ред.), которого он ждал. И, если бы она произнесла его, он бы все сделал.
– Мне кажется, все зрители особо отметят для себя работу художника по костюмам в этом мюзикле. Наряды героев очень экстравагантные. Особенно впечатляет Ромео, одетый в кожаный, почти рокерский наряд с кучей металлических заклепок. А белые волосы и шрам на все лицо делают его похожим на Геральта – главного героя «Саги о ведьмаке». Ваш Дож выглядит более классическим, но его образ тоже запоминается. Вы как актер тоже приложили руку к его внешнему облику?
– Да, я долго думал о том, каким он может быть; естественно, два раза пересмотрел оперу «Симон Бокканегра» Джузеппе Верди, читал одноименную пьесу Антонио Гутьерреса. В итоге я придумал снабдить его скипетром – тем самым, с которым Бокканегра изображен на фреске, сохранившейся до наших времен. Но, по моей задумке, скипетр открывается, и внутри находится стилет. То есть в каждый момент у Дожа с собой оружие. Это очень точно описывает характер Дожа: с одной стороны, он спокойный и степенный, но если что – может постоять за себя.
– И все-таки, если смотреть со стороны зрителя: Дож – отрицательный персонаж?
– Нет. При всем этом он – положительный герой. По крайней мере, мне так кажется. Я что-то придумал для себя, не знаю – читается это из зала или нет. Мы только что отыграли премьеру, публика реагировала очень хорошо. Все детали разбирать, я думаю, мы будем уже впоследствии, в течение всего сезона.
Укупника перепутали с Ришаром
– Для многих стало неожиданностью то, что в роли композитора мюзикла «Ромео и Джульетта» выступил известный эстрадный артист Аркадий Укупник. Расскажите, как вам с ним работается?
– Работается замечательно. Во-первых, у него потрясающее чувство юмора. Кстати, совсем недавно с ним произошла очень смешная история. Во время одной из репетиций, когда мы вышли вместе на улицу подышать свежим воздухом, к Укупнику подбежала толпа девушек. Они подошли и говорят: «Можно с вами сфотографироваться? Пожалуйста! Мы так вас любим, мы ваши большие поклонники!». Аркадий отвечает: «Да, конечно, пожалуйста». И тут девушки удивленно восклицают: «Вы так хорошо говорите по-русски!». Они перепутали его с Пьером Ришаром...
– Да, не очень красиво вышло. Надеюсь, Аркадий Семенович не очень расстроился?
– Конечно, нет! Он вообще никогда не унывает. А что касается взаимодействия с артистами, то Укупник всегда идет на контакт. Он даже готов переписывать какие-то моменты, если вдруг видит, что, действительно, лучше сделать так. Работать с ним потрясающе. С автором либретто Кареном Кавалеряном мы уже делаем не первый проект, он замечательный поэт. С его талантом все уже отлично знакомы по мюзиклу «Джейн Эйр», который нашумел в Москве. Я считаю, это один из лучших репертуарных мюзиклов в нашем театре. Так что, у нас была очень хорошая команда авторов и, конечно, великолепный актерский состав. Вообще, стоит отметить, что вне зависимости от того, какой проект идет на сцене театра «Московская оперетта» и каков уровень профессионализма постановочной труппы, этот спектакль всегда будет иметь успех благодаря нашей театральной команде.
Подробнее в сюжете: Театр
