Давно ли вы в последний раз отказывались отдавать своего ребенка в класс, где есть дети другой национальности? Как часто вы не хотите нанимать строителей только потому, что у них иная вера? Видели ли вы, чтобы хоть раз за последний год человека уволили за его сексуальную ориентацию? Скорее всего, нет. Ведь мы живем в прекрасном развитом и стабильном обществе, которое не поражено первобытными устоями, в котором эгалитарность считается благом, а людям больше не нужно делиться на своих и чужих. Это ведь все ушло с концом «войны всех против всех» Томаса Гоббса.
Или же просто приобрело другие черты? Недавно британские социологи провели исследование, в котором выяснилось, что местное общество сильно поляризовано под напором актуальных политических вопросов. И ладно бы сторонники невыхода Великобритании из Евросоюза просто считали соседей, поддерживающих Brexit, мало что понимающими в политике и экономике людьми. Оказалось, что все зашло куда дальше. 39% желающих остаться в ЕС были бы раздосадованы, если их ребенок решит жениться или выйти замуж за желающего выйти из объединения. Уникальные для истории социологии данные. Никогда еще политизация не пронизывала бытовую жизнь столь сильно.
Похожий опрос из США помогает нам получить похожие результаты с контекстом. 17% всех американцев, включая тех, кто не является идеологическим приверженцем какой-либо партии, будут недовольны браком их ребенка с республиканцем или демократом. Среди индоктринированных людей процент вырастает до 53%. Для сравнения, раса волнует только 11% американцев, страна происхождения – 7%, образование – 14%. Единственным более важным параметром, чем политические взгляды, для американцев остается вероисповедание.
Новая политизация
Все вышеприведенное – не какие-то особенности США и «51-го штата», как антиглобалисты зачастую называют Великобританию. Приблизительно похожие процессы можно наблюдать во всех демократических государствах, или даже странах, которые только имитируют демократию.
Всеобщее избирательное право появилось в исторической перспективе совсем недавно. И социологи все еще с интересом наблюдают за последствиями этого нововведения. Если раньше голосовать могли только грамотные, богатые, белые, мужчины – подчеркните то, что нравится – то теперь в политические процессы замешаны абсолютно все. И тут дело не столько в самой возможности прийти на выборы, сколько в том, что теперь политики обращаются ко всем слоям общества и воспринимают их как равных, вне зависимости от происхождения и особенностей.
Еще один важный фактор, определяющий события XXI века – растущая доступность всеобщего образования. Это трудно было бы представить американцам еще всего 30 лет назад, но теперь определенные знания в экономике, политологии и всем прочем, так или иначе связанном с борьбой партий, может изучить вообще любой человек. Для этого даже не пришлось по примеру многих социалистических стран оплачивать высшее образование за счет налогов. Просто в мир пришел второй – после револьвера – великий уравнитель. Интернет. Чтобы узнать, что, зачем и почему, как проголосовал парламент и чем так страшен Obamacare – достаточно сделать пару кликов мышкой. Если не собственными силами, так с помощью многочисленных журналистов и блогеров разобраться удастся в любой теме. Теперь буквально каждый знает, либерал он или консерватор, левый или правый. Да еще и как-никак может это аргументировать.
Теперь политикой интересуются все. Недаром различные новости из унылых серых кабинетов стали гораздо популярнее светской хроники, а в главную поп-звезду превратился глава государства. И это без всякого культа личности – по рыночным законам. Его любят, его ненавидят, под микроскопом рассматривают каждый его шаг. То же переносится и на сторонников тех или иных политиков, партий и идеологий. Кто бы мог подумать, что в Америке ругательством станет слово Trump-supporter – по сути, всего лишь человек, поддерживающий действующего президента.
Да и зачем далеко ходить, если противостояние условных оппозиционеров и условных лоялистов можно найти в каждой стране. И, конечно, они конфликтуют. Когда у людей есть различия, то любые особенности будут выпячиваться, приумножаться и антагонизировать граждан. Подумайте, много ли среди ваших друзей и знакомых представителей противоположных вашим политических взглядов? Скорее всего, все они далеко за пределами вашего информационного пузыря, в который неизбежно погружает себя любой человек. Кажется, что все либералы, фашисты, монархисты, коммунисты – это какая-то маргинальная кучка на периферии. Людей нет, есть только представление о человеке в голове смотрящего. Так легче выдумывать негативные образы. Которые, конечно, ни в коем случае не хочется подпускать к себе. Отсюда и те немалые проценты родителей, которые не готовы к свадьбе своего ребенка с политическим оппонентом. Уже сформированный в мозгу образ чудовища не хочется ни разрушать, ни подтверждать на практике.
Не стоит думать, что новая политизация общества несет исключительно поляризацию, расслаивание старых социальных связей на почве идеологических различий, и прочие вещи, которые при худшем сценарии доведут страну до гражданской войны. Есть у этого и позитивные стороны, вроде уменьшения недовольства властью, развития прямых демократических институтов, наращивания желающих участвовать в выборах, а значит и репрезентативности правительства. Очевидно, что консенсус общества всеобщей демократии смещается в сторону социал-демократической платформы и остается где-то там. Запрос на социальную справедливость, запрос на перераспределение благ и привилегий от богатых к бедным, – это то, что было одной из доминирующих идей в обществе на протяжении многих тысячелетий. Просто долгое время политикой занимались только состоятельная верхушка, поэтому эффект мы начали замечать лишь с XX века.
Повернуть вспять этот процесс можно только одним способом. Если человечество захочет отказаться от всеобщего избирательного права и глобального доступа в интернет. Правда, вряд ли большинство захочет кому-то отдавать свои права. На это самоубийство просто не пойдет ни один из представителей элит.
А что в России?
В России тренд несколько отличается, в первую очередь это связано с политическим режимом и некоторыми историческими особенностями. Политизация здесь происходит гораздо более медленными темпами, потому что власти преследуют другие цели. Россияне мало интересуются политикой, они не проявляют стойких взглядов, в стране действительно достаточно тяжело найти идеологизированного человека. Иной раз оказывается, что пришедшие на участки проголосовать за КПРФ и ЛДПР придерживаются абсолютно идентичных взглядов. Тяжело представить себе такую ситуацию в США.
Во многом это избавляет нас от различных чисто идеологических споров. Политическая жизнь страны ограничивается разборками между лоялистами и их противниками. Обе группы настолько разношерстные, что если завтра они поменяются местами, то, скорее всего, никто ничего и не заметит. Но это не будет продолжаться вечно. Когда-нибудь нам тоже нужно будет пройти этап новой политизации. Общество, кстати, к нему уже готово.
Сегрегация по политическим взглядам
Почему же люди так яро готовы ненавидеть тех, кто просто голосует за иную партию? В конце концов, мы не говорим об убийцах или террористах. Нет, речь идет о самых обычных согражданах, которые отличаются друг от друга лишь позицией по ряду вопросов, в большинстве случаев даже не влияющих на жизнь соседа. Казалось бы, мы преодолели самые сильные человеческие пороки, в первую очередь выросший из ксенофобии расизм. И всего спустя несколько десятилетий сотня называющих себя «антифашистами» людей в масках может прийти и разгромить один из старейших институтов США Беркли из-за того, что там должен был выступить консервативный активист Майло Яннопулос.
Все дело в том, что в нас природой заложено умение отличать «своих» от «чужих». Это естественный процесс, который еще несколько тысяч лет назад нужен был для выживания общин. Это биология, ее не обманешь. Несколько лет назад нидерландские ученые провели эксперимент, в котором вводили «гормон доверия» окситоцин подопытным, а затем фиксировали их уровень альтруизма по отношению к разным людям. До этого момента наука считала, что окситоцин способен повысить доверие индивида к любому, даже самому неприятному человеку. Однако оказалось, что вещество влияет на доброе отношение только к тем, кого подопытный считает «своими». Более того, окситоцин мог повышать уровень агрессии человека к «чужим» в случае конфликта.
Это прямое доказательство того, что наш мозг очень хорошо отличает одних людей от других, причем даже по самым незначительным признакам. Такие правила работают, например, во время командных спортивных игр, или даже совещания, на котором нужно представить свой отдел перед начальством в более выгодном свете, чем отдел коллег. Казалось бы, в этих случаях людям особо нечего делить, это не война на уничтожение. Но абсолютно все видимые пороки первобытного общества действуют и в этот момент.
Чтобы выжить, людям всегда нужно было объединяться. И ничто не объединяет лучше, чем общий враг, которого можно обклеить ярлыками, выдумать ему побольше негативных сторон. А если что – и вовсе придумать с нуля, как зачастую делают авторитарные и тоталитарные режимы, выписывая образ некоего «внешнего врага». Но зачем ходить так далеко, если группа-антагонист есть прямо внутри страны, прямо на соседней улице? Сначала это был представитель другой национальности, или просто отличающийся внешне человек. Но мы же живем в XXI веке. Здесь принята инклюзивность, показательная нелюбовь к сексизму, расизму, фэтфобии и гомофобии. Можно быть кем угодно и комфортно существовать в обществе. Правда, только если ты придерживаешься «правильных» взглядов. Отсюда увольнения за поддержку Трампа, постоянные блокировки консервативных каналов в социальных сетях за так называемый hate speech, и прочие попытки устранить инакомыслящих. Если они «варвары и противники прогресса», как считают в рядах сторонников «левых» партий, то и смысла их жалеть нет.
Затронувший всех граждан новый этап политизации постепенно поделил их на большие противоборствующие группы по идеологическим критериям. Если ты за одних – значит, ты против других. Со всеми вытекающими. Нейтральная позиция также постепенно становится все более социально порицаемой. Да и потом – человек же сам выбрал придерживаться «неправильных» взглядов вместо «правильных» и прогрессивных. Есть за что упрекнуть, пнуть и разорвать всякие человеческие отношения. А свобода слова – она осталась где-то в XX веке. Какая может быть свобода слова для тех, кто не разделяет такие правильные социалистические идеалы? С врагами разговаривать нельзя, с ними надо бороться. Это еще у Карла Маркса было. Впрочем, охотно верится в то, что если бы общественный консенсус был не в «левой», а в «правой» половине политического спектра, то ситуация просто развернулась бы на 180 градусов. В конце концов, гонения на коммунистов, порожденные первобытным страхом, мы уже видели в 40-е и 50-е годы.
Приведенный в дом белого пуританца чернокожий молодой человек всего 50 лет назад вызывал бы панику и приступ агрессии. На африканцев косились в метро, отсаживали их в конец автобуса, отказывались брать их на работу. Сейчас это постепенно сходит на нет. Зато взамен набирает обороты кое-что другое. Консервативный – это новый черный. А равенство работает только для своих.
«МИР 24» провел в своих социальных сетях опрос о свадьбе с представителем иных политических взглядов. Около 50% заявили, что не придерживаются конкретной идеологии, 40% опрошенных сказали, что любовь вне политики, а еще 10% отметили, что муж и жена должны сочетаться во всем, в том числе в своих политических предпочтениях.
