«Жертвы всесожжения»: как мы допустили Холокост?

В греческих библейских текстах можно встретить слово ὁλόκαυ(σ)τος, что в переводе означает «сжигаемый целиком» или «жертва всесожжения». Лишь в начале XX века оно перекочевало в английский язык, превратившись в уже более знакомое нам (но оттого не менее жуткое) «holocaust». В 1915 году этим термином в основном обозначали геноцид армян в Османской империи, а с 1942 года оно приобрело свое современное значение – истребление еврейского народа нацистской Германией. Сегодня мы поговорим о Холокосте – одном из самых страшных и постыдных эпизодов в истории человечества, непостижимую жестокость и масштабы которого, кажется, и сегодня невозможно объяснить.

Антисемитская политика Адольфа Гитлера, пришедшего к власти в 1933 году, была взвешенной и хорошо спланированной. Именно поэтому Холокост часто называют одним из самых продуманных геноцидов в истории. Уничтожение евреев началось далеко не сразу: сначала нацисты устроили бойкот еврейских магазинов и товаров, затем стали постепенно вытеснять их из культурной и политической жизни страны – в 1935 году евреев лишили всех гражданских прав, запретили им вступать в брак с «арийцами», а через несколько лет все фирмы и предприятия, которыми владели евреи, были переданы немцам. Не забывали пособники Гитлера и об идеологической составляющей своей смертоносной политики: по всей стране постоянно устраивались демонстративные сожжения книг, написанных еврейскими авторами, населению все время внушали, что «дети Израиля» – главные враги Германии, существа, которым нет места на Земле. И эта пропаганда, к сожалению, принесла свои скорбные плоды.

В 1939 году после захвата Польши немцы начали создавать на подконтрольных им территориях еврейские гетто. Нехватка продуктов, болезни и эпидемии приводили к огромной смертности среди евреев, но нацистам и этого было мало: они начали создавать концентрационные лагеря, которые делились на трудовые и лагеря смерти. Первые отличались от вторых лишь тем, что изначально заключенных привозили туда на работы, тогда как у лагерей смерти было лишь одно предназначение – убивать. К таким лагерям относились Аушвиц (Освенцим), Майданек, Треблинка, Собибор, Белжец и Хелмно. По сути, это были не места заключения, а «фабрики смерти». Заключенные обычно не жили здесь дольше нескольких часов. В таких местах, как правило, был построен хорошо отлаженный конвейер, обращавший в пепел по нескольку тысяч человек в день. Здесь также уничтожали советских военнопленных, цыган, поляков, русских, украинцев, белорусов, гомосексуалистов, неизлечимо больных – словом, всех, кто был неугоден Рейху. Но только евреев и цыган убивали по расовому принципу.

4 июля 1941 года навсегда останется одной из самых скорбных дат в истории еврейского народа. В этот день, вскоре после того, как немцы заняли Ригу, по городу прокатилась волна массовых убийств евреев. За одну ночь были сожжены восемь синагог, в которых укрывались сотни, а по некоторым данным, тысячи евреев. Около 500 человек укрывались в Большой хоральной синагоге – в основном это были беженцы из соседней Литвы, которые смогли добраться только до Риги, поскольку немецкое наступление отрезало им путь на восток. Большую часть из них составляли измученные долгой дорогой женщины, дети и старики. Под вечер к синагоге подъехали местные коллаборационисты под руководством Виктора Арайса. Такие военизированные группы нацисты создавали на всех оккупированных территориях; в них набирали местных жителей, которые соглашались убивать всех, кто был неугоден гитлеровскому режиму. То, что произошло дальше, иначе как с ужасом описывать и воспринимать невозможно. Члены команды Арайса облили стены синагоги керосином, обложили паклей и подожгли. Несчастные матери пытались выбросить детей из окон горящего здания, но по ним тут же давали очередь из автоматов, а в окна изверги бросали ручные гранаты. Синагога сгорела дотла, никто не выжил. В тот же день подобные акции прошли на улице Виляну, на Сауленштрассе, в общей сложности пособники нацистов разгромили более 20 синагог. По некоторым данным, погибло около 2 тысяч человек. При этом, как утверждает большинство историков, немцы в этих акциях участия не принимали.

Как удалось нацистской машине пропаганды заставить обычных людей с такой жестокостью убивать (нет, скорее, выкашивать) евреев, с которыми они жили бок о бок долгие годы? Почему сам Гитлер так яростно ненавидел эту нацию, и, наконец, кто виноват в Холокосте и какие уроки мы должны из него извлечь? Об этом «МИР 24» поговорил с основателем и сопредседателем Научно-просветительного центра «Холокост», директором Международного научно-образовательного центра по истории Холокоста и геноцидов РГГУ Ильей Альтманом.

Фото: ТАСС

Людей клали друг на друга и расстреливали: это называлось «метод сардин»

– Илья Александрович, спасибо, что согласились обсудить такую непростую тему. На первый взгляд, в Холокосте все кажется однозначным: вот были нацисты, которые хотели истребить всех евреев, и в результате этой чудовищной политики погибли 6 миллионов человек. Это, безусловно, страшная трагедия. Но и сегодня эта тема по-прежнему вызывает много вопросов, и не просто так ряд исследователей продолжает заниматься этой проблемой. Начать, впрочем, хотелось бы не с этого. Я знаю, что существует некоторая путаница с датами, и 4 июля часто называют Днем памяти геноцида еврейского народа в годы Второй мировой войны. На самом деле как день памяти эта дата отмечается главным образом в Латвии (хотя не только там). Расскажите немного о том, что этот день значит для современных латвийцев. Были ли события 4 июля самым масштабным и вопиющим примером Холокоста в этой стране?

Илья Альтман: Во-первых, очень важно, что такой день есть. Само наличие этой даты, которая отмечается достаточно широко и на государственном уровне, и общественными организациями Латвии, причем не только еврейскими – это очень важный урок Второй мировой войны. Мы очень часто знаем о других событиях, связанных со Второй мировой войной – маршах 16 марта (16 марта в Латвии является неофициальным днем памяти легионеров Ваффен СС – прим. ред.). Нет – в Латвии две разные стороны памяти о событиях Второй мировой войны. И эта дата – 4 июля – выбрана неслучайно. 1 июля Рига была оккупирована нацистами, сюда вошли специальные карательные подразделения и айнзацгруппа, которая и организовала 4 июля уничтожение евреев. Причем это было именно сожжение.

«Холокост» с древнегреческого переводится как «всесожжение», «уничтожение огнем». Убийство 6 миллионов евреев проводилось не только в лагерях смерти с помощью газовых камер, крематориев, но и в ходе таких актов сожжения, которые начались именно на оккупированной территории Советского Союза, куда входила Латвия. Поэтому к 1 июля на территории Риги уже скопилось определенное количество беженцев, главным образом из Литвы, которые ночевали в синагоге (имеется в виду Большая хоральная синагога – прим. ред.). Для карателей это оказалось очень удобно: евреи были сконцентрированы в одном месте, их окружили, загнали внутрь и подожгли эту синагогу, несколько сот человек погибли. Это действие стало символичным и очень важным эпизодом для евреев, но не самым крупным, потому что вскоре будет создано Рижское гетто, уничтожение которого произойдет в декабре 1941 года. И среди узников Рижского гетто – латвийских евреев – выживет всего около 300 человек. Но история 4 июля 1941 года стоит особняком не только в истории Холокоста в Латвии, но и как знаковое событие на оккупированной территории Советского Союза. Были и другие случаи сожжения синагоги, в частности, вместе со священными книгами, но с людьми культовое здание было сожжено впервые.

– Правда ли, что подобные карательные акты поначалу преподносились не как официальная, целенаправленная политика государства, а, скорее, как разрозненные, хаотичные вспышки, будто бы даже не связанные между собой? Я читала, что нацисты вообще поначалу не хотели иметь связь с вот такими массовыми проявлениями жестокости и словно держались от них в стороне. И сразу же отсюда вытекает второй вопрос: простые жители Латвии и других стран, оккупированных немцами – как они относились к расправам над евреями? Ведь не все же вступали в эти карательные отряды?

И.А.: Сегодня обнародованы документы о том, что еще до нападения нацистов на территорию Советского Союза Абвером готовились специальные пропагандистские группы, в них активное участие принимали или иммигранты, или люди, которые бежали на территорию Германии – в данном случае, для стран Балтии – после июня 1940 года. То есть велась очень активная работа, которая в значительной степени облегчалась тем, что как раз буквально накануне нападения Германии на Советский Союз порядка 20 тысяч жителей Латвии были депортированы в Сибирь. И, хотя как минимум каждый четвертый из депортированных был евреем, нацисты использовали, например, тот факт, что начальником НКВД Латвии был еврей по национальности, для того чтобы направить гнев против репрессий сталинского режима на конкретную национальную группу, которая в массе своей к этим репрессиям никакого отношения не имела. Поэтому пропагандистская почва, которая пришла вместе с немецкой армией, но, конечно, опиралась и на антисемитские и в значительной степени на антисоветские настроения, была сфокусирована под лозунгом борьбы с «жидобольшевизмом».

Но представители советских властей и коммунистического режима в Латвии, как правило, успевали эвакуироваться, а вот евреи оставались. И вот поэтому латыши обрушивали на них свой гнев – это все делалось, безусловно, под контролем немцев. И нужно отдать должное немецкой историографии: историки, как и современные немецкие политики, не перекладывают всю вину за эти погромы только на националистов. Это была движущая сила, у них была своя идеология, и мы знаем – на территории Латвии впоследствии будут созданы специальные отряды Виктора Арайса, состоящие из людей, которые перешли на сторону нацистов, подразделения местной полиции, которые, особенно в маленьких городах Латвии, будут осуществлять вот эти карательные акты. Но здесь есть очень важный момент, о котором вы упомянули – это хаотичность. Такие погромы, инициированные нацистами как реакция части населения на репрессии советской власти, нацистов-то и не устраивали.

– Почему? Разве нацисты не хотели уничтожить как можно больше евреев и заручиться в этом поддержкой оккупированных стран?

И.А.: Видите ли, нацистская политика «окончательного решения» [еврейского вопроса] – это тотальное уничтожение всех евреев. Целенаправленное, с помощью специальных методик: регистрация, переселение в гетто, до этого – ограбление этого населения, подготовка мест уничтожения, продуманная система расстрелов, когда людей убивали раздетыми, лишая их возможности и сопротивляться, и бежать. Наконец, специально изобретенный именно в Риге командиром этих карательных эскадронов смерти метод, который он назвал «метод сардин», когда людей укладывали друг на друга и затем расстреливали. Все это и есть Холокост в немецком исполнении. Но в странах Балтии он начинался немножко иначе и потребовал определенных корректив со стороны оккупантов.

Фото: ТАСС

Весь процесс уничтожения был механизирован

– Гитлеровская политика антисемитизма была очень продуманной и последовательной. Фюрер все делал поэтапно: сначала – бойкотирование еврейских магазинов и товаров, затем – изгнание евреев из всех госучреждений, лишение их политических и гражданских прав, и, наконец, депортация, массовые казни и т.д. И все-таки я пытаюсь понять: Гитлер изначально планировал уничтожить всех евреев? Почему в таком случае он начал с более мягких мер, позволял им добровольно покидать страну? Боялся ли он еврейских восстаний? Некоторые историки, например, считают, что поначалу нацистский режим метался в поисках «окончательного решения» еврейского вопроса. Гитлеру хотелось одновременно и ограбить евреев, и окончательно их истребить. И это противоречие мы встречаем постоянно в ходе войны: с одной стороны, нацисты не изменяют своей идеологии тотального уничтожения, а с другой, они сталкиваются с более приземленными экономическими проблемами (воюющей стране нужна дешевая рабочая сила). Что вы можете сказать на этот счет?

И.А.: Вы абсолютно верно все изложили. Сегодня в исторической и даже в учебной литературе выделены этапы преследования – это слово очень важно подчеркнуть, потому что Холокост – это не только уничтожение, но и политика преследования – всех евреев, которые жили в Германии, а также в оккупированных нацистами странах, и попытка использовать союзников нацистов для того, чтобы они принимали в этом участие и решали в том числе сами на территории своих стран еврейскую проблему. Эта политика проходила в три этапа: «евреи не должны иметь прав; евреи не должны иметь право жить среди нас; евреи не должны иметь право жить». И именно после нападения на Советский Союз 22 июня 1941 года нацисты и применяют этап сначала массового, а затем и тотального (то есть не только мужчины, но и женщины, дети и старики) уничтожения всех евреев, прибегая для этого к различным мерам, в том числе экономического характера, о которых вы говорили. Очень часто считается, что одним из побудительных мотивов вот этой политики нацистов были экономические проблемы, вызванные ограблением еврейского населения.

– Что вы имеете в виду?

И.А.: В Германии уже с середине 1930-х годов помимо иных дискриминационных мер (увольнения евреев с государственной службы, запрета браков, обучения их в школах и т.д.) вводится 25%-ный налог на еврейское имущество или бизнес. Но до событий Хрустальной ночи (также Ночь разбитых витрин – серия погромов и убийств евреев в Германии, в части Австрии и в Судетской области 9-10 ноября 1938 года, осуществленная военизированными отрядами СА и гражданскими лицами – прим. ред.) нацисты пять лет были у власти: казалось бы, что мешало им национализировать любые, в основном мелкие предприятия, лавочки и магазины, которые принадлежат евреям? Но они этого не делают! Вот это – один из интереснейших уроков Холокоста. Ведь Национал-социалистическая рабочая партия Германии выражала интересы, условно говоря, мелких собственников.

Почему не ограбили сразу всех евреев? Да потому что тот, кто поддерживал нацистскую партию, мог бы задуматься: «Сегодня – евреи, а завтра ведь они могут начать то же самое делать и со мной...». И только после событий Хрустальной ночи, когда в стране были разгромлены тысячи синагог, разбиты витрины и прочее, вдруг выяснилось, что евреи-то застраховали все свое имущество, и эти стекла все-таки надо вставлять, улицы убирать, а убытки понесут страховые компании! И только тогда на еврейскую общину Германии наложили многомиллиардную контрибуцию. В 20-х числах января 1942 года в пригороде Берлина состоится встреча руководителей СС с представителями различных ведомств нацистской Германии. И те оповестят их о том, что фюрером принято окончательное решение еврейского вопроса.

Но оно опиралось на тот опыт, который нацисты получили на оккупированной советской территории – причем опыт как положительный (находятся местные сторонники, которые по разным причинам встают на сторону немцев, будь то политические, экономические, религиозные или иные мотивы) так и негативный. Все, что происходило на советской территории, творилось на глазах не только у местного населения, но и у немецких солдат. И отнюдь не все были в восторге от тех зверских способов уничтожения, свидетелями которых они были. Тогда появилась идея уничтожения евреев Германии и других стран в специальных центрах уничтожения – шести лагерях смерти, которые будут созданы на территории Польши.

– Получается, основной целью создания концлагерей было скрыть нацистские зверства от людских глаз? Нацистам нужно было не привлекать лишнее внимание к ликвидации так называемых «вредных элементов», чтобы не потерять поддержку населения, верно?

И.А. Да. У Холокоста есть несколько беспрецедентных черт, это очень важно, мы не сводим это только к уничтожению. В этом уничтожении есть то, чего никогда до этого не было, и нацисты никогда не распространяли эту практику ни на один другой народ, даже на второй народ, который стоял на очереди [после евреев] – цыган. Во-первых, это была политика тотального уничтожения. Второе – это то, что для решения этой задачи были мобилизованы все технологические возможности того времени. Стали появляться «фабрики смерти»: газовые камеры, крематории, которые позволяли не только быстро уничтожать огромное количество людей, но и механизировали этот процесс до минимального использования ресурсов самих нацистов в этом процессе.

Но, с другой стороны, есть оборотная сторона этой медали. К примеру, транспортировка людей – иногда через несколько стран. Особенно в 1944 году, когда был открыт Второй фронт – это самое яркое свидетельство особого места Холокоста среди преступлений нацистов. Евреев из Венгрии везут через три страны, за сотни километров, для того чтобы уничтожить их в Аушвице. А в это время открывается Второй фронт – не хватает вагонов для боеприпасов, перевозки раненых. Казалось бы – очевидно, чему нужно отдать предпочтение. Но для нацистов эта идеологическая задача оставалась на первом месте. На мой взгляд, это очень характерный пример ситуации, когда идеология довлеет над экономической или политической целесообразностью.

Фото: ТАСС

Нацистской пропаганде удалось «расчеловечить» человека

– И я, наконец, подхожу к тому вопросу, который давно меня тревожит и который, наверное, должен стать ядром нашего сегодняшней беседы. Сколько бы я ни читала об этом, сколько бы ни вдавалась в подробности истории Холокоста, я не могу понять одного. Как он вообще стал возможен? Каким образом немецкой машине пропаганды удалось так исковеркать, извратить сознание людей? Ведь и немцы, и жители оккупированных ими земель – все это были обычные люди, которые веками дружили с евреями, женились на них, жили с ними бок о бок. Как удалось одному человеку, захватившему власть в одной единственной стране, создать такой режим, который смог в людях взрастить эту тотальную ненависть, презрение и желание стереть с лица земли целый народ? Гитлер ведь не сам приставлял пистолет к затылку каждого жителя гетто, не сам швырял их тела в кремационные печи. Но он руководил марионетками, которые делали это для него и ради его победы. Как это возможно?

И.А.: В очередной раз хочу заметить, что вы задаете очень правильные вопросы. А зачем мы вообще о Холокосте говорим? Убили 6 миллионов евреев – невероятное количество жизней. И, кстати, в Германии действительно подчеркивают, что в этом не один Гитлер виноват – это коллективная вина немецкого народа. Они это охотно признают. Но я вернусь к своей мысли. Дело ведь не в цифрах, а именно в создании образа врага. Достаточно оказалось пяти лет для того, чтобы средний немец поверил, что народ, который веками жил рядом с ним, представляет угрозу. Почему это нацистам удалось? Еврейский вопрос чрезвычайно важен, но он – производный от идеи превосходства арийской расы. Для того чтобы саму такую задачу поставить – превосходство одной расы над всеми остальными, – должна была быть антираса. И нацистам за пять лет удалось внушить среднему, в первую очередь молодому немцу через систему образования в школах, вузах и так далее, что не надо их жалеть – они не люди, они под маской людей.

Вот один из главных уроков Холокоста – то, что нацистской пропаганде удалось «расчеловечить» человека. Происходил постоянный поиск врагов. Представьте себе: приходит немецкая армия, открываются ворота тюрем, например, на территории города Львова, и там лежат не только расстрелянные узники этих тюрем, но и несколько взятых в плен немецких летчиков, которых тут же немецкая пропаганда снимает [на камеру]. И весь гнев на кого? На евреев. И вот эта пропаганда была ежедневной. Гитлер в «Mein Kampf», которую получала каждая немецкая семья, не скрывал, что стоит задача – избавиться от евреев. Там не звучало фразы «физически избавиться». Но сама идея «избавиться от тех, кто нам мешает» – это такая идея, которая, к сожалению, пережила нацистскую Германию как государство.

– А можно ли, на ваш взгляд, сравнивать отношение Гитлера к евреям и русским – кого он все-таки ненавидел сильнее? И, кстати, разве Гитлер планировал такое же массовое истребление народов, проживающих на территории СССР, в случае своей победы?

И.А.: Об этом мы сегодня прекрасно знаем, так как сохранились различного рода документы и выступления. В плане «Барбаросса» четко было сказано о возможности бесчеловечного обращения со всем населением, независимо от политических взглядов и национальностей, если оно чем-то мешает проведению нацистской политики. Такие люди сразу получают статус врага, если не исполняют приказы, будь то комендантский час или отказ отдать корову – они будут казнены без воинской подсудности. И это касалось всего населения – не только славянского, но и татар, калмыков и т.д. Но при этом разница здесь заключалась в возможности поэтапного решения. «Еврейский враг» был понятен, и в плане «Барбаросса» тоже было прописано, что СС получает полный контроль в этом вопросе, и уже с июля 1941 года задачи перед ними были поставлены вполне конкретно.

Что делать со славянами, в частности с русскими – вопрос, который связан с еще одним важнейшим пунктом нацистской идеологии: это борьба за жизненное пространство. Нацистам на Востоке нужны были земли, их нужно было колонизировать. Для этого предполагалось переселение миллионов людей. Условия этого переселения, победи Германия в войне, были бы самыми зверскими, никто бы о судьбах людей не думал. Но благодаря героической борьбе Красной армии ход войны сложился так, что разгромить Советский Союз за несколько месяцев, как планировалось, не получилось. И потребовались иные варианты для того, чтобы как минимум не допустить массового сопротивления – здесь нацисты проявили известный прагматизм. Но в случае победы Германии в войне, безусловно, то, что они сделали с евреями, они легко могли сделать с любым другим народом. По времени бы это только растянулось. В этом и есть универсальность Холокоста.

Фото: ТАСС

Можно быть национальным героем и совершать ужасные поступки

– Напоследок хочу вернуться к событиям 4 июля, о которых мы вспоминаем сегодня. Сегодня в Латвии отмечается День памяти жертв геноцида еврейского народа. И в той же Латвии, как мы знаем, сегодня сильны неонацистские настроения. Кроме того, ряд латвийских историков (например, хорошо знакомые вам Эзергайлис и Кангерис), активно оспаривают как сам факт участия латышей в еврейских погромах, так и количество жертв. Как вы на это реагируете?

И.А.: Я неоднократно бывал в Риге на различных форумах и там есть замечательный музей Рижского гетто, ежегодно проходят очень содержательные конференции, и я знаю, что лидеры страны принимают участие в мемориальных мероприятиях. Поэтому мне сложно судить о степени распространения неонацизма. Понятно, что крайние национальные идеи проявляются, и мы это прекрасно знаем из тех же маршей, о которых я говорил. Но, с другой стороны, мы знаем и то, что практически везде на местах казней евреев в Латвии установлены памятники. В Латвии и других странах Балтии очень активно используется тезис о двух оккупациях, зачастую это ставится на одну доску с той лишь разницей, что в результате германской оккупации якобы страдали в основном только евреи. Но это не так. И в Латвии, и в соседних странах та интеллигенция, которая по-настоящему национально мыслила и не согласна была с расистской идеологией нацистов, подвергалась преследованиям и гонениям.

И, кстати, именно в Латвии очень бережно относятся к людям, которых мы называем «Праведниками народов мира» (почетное звание, которое израильский национальный мемориал Катастрофы (Холокоста) и Героизма Яд ва-Шем присваивает людям нееврейского происхождения, спасавшим евреев в годы нацистской оккупации Европы – прим. ред.). Недалеко от того места, где стоит синагога, есть так называемая «Стена праведников». С моей точки зрения, это один из самых сильных символов Холокоста: такая падающая конструкция, которую поддерживают несколько столбов с именами граждан Латвии, которые, несмотря на нацистскую пропаганду и устрашение, что будут казнены, приняли на себя этот удар. И в странах Балтии об этих людях знают гораздо больше, чем знают, например, наши школьники в России. Поэтому в данном случае мы должны, в первую очередь, видеть возможности сотрудничества с учеными этих стран.

Вы правильно абсолютно сказали: споры о количестве жертв – это в истории Холокоста сегодня мейнстрим. Я внимательно читал и использовал в своих работах книги Андриевса Эзергайлиса. И он ведь не отрицает участие латышей в этом [Холокосте]. Но на первый план выступает вопрос о том, насколько это было именно немецкое влияние, которое приводило к участию в Холокосте отдельных людей. Это действительно один из парадоксов. Можно быть национальным героем, «латышским Чкаловым», как Цукурс (Герберт Цукурс – латвийский летчик, конструктор, журналист, в годы Второй мировой войны – член карательной команды Виктора Арайса – прим. ред.), который совершал удивительные перелеты и одновременно служил в нацистской полиции и принимал участие в карательных операциях. Он был гордостью нации, но в то же самое время он был способен под влиянием этой пропаганды совершать такие поступки, которые оставляют след в истории – к сожалению, не светлый след. Поэтому здесь нет деления на черное и белое, в этом и заключается вся серьезность ситуации. Нет оправдания любым действиям не только нацистов, но и тех, кто сотрудничал с ними (как в убийствах, так и в пропаганде), и мы сегодня об этом забывать не должны, как и о подвиге тех, кто встал на пути этой политики полного уничтожения.

– В заключении хочу попросить вас рассказать о последних событиях в жизни центра «Холокост».

И.А.: Сейчас, как вы знаете, все в условиях онлайн, и за последние полтора месяца мы провели четыре международных онлайн-конференции, в которых приняли участие более 500 человек. А сейчас мы делаем новую версию нашей передвижной выставки «Холокост: уничтожение, освобождение, спасение». Я имел возможность представлять эту выставку в ООН в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже, в ОБСЕ, в Совете Европы, в семи парламентах. Данная выставка существует уже на 9 языках. Она посвящена 27 января – главной дате, которая отмечается во всем мире (27 января отмечается Международный день памяти жертв Холокоста – прим. ред.). Посвящена тому, что именно Красная армия остановила деятельность главного центра уничтожения евреев в Аушвице. Среди пяти командиров дивизий, которые освободили Аушвиц, был один по фамилии Зубов – этнический латыш из Курляндии. И я неизменно в ходе этой выставки рассказывал именно об этом человеке, потому что, с моей точки зрения, одна из наших важнейших задач – это показать роль всех народов Советского Союза, в том числе уроженцев Латвии, в совместной борьбе против нацизма.