«На станции прямо при нас медведь съел человека, нашли только его сапоги с остатками ног»: Николай Литау – о полярных экспедициях

21 мая в России отмечается День полярника. Его празднуют не только участники полярных экспедиций, исследователи полярных районов, зимовщики на полярных станциях, но и все, чья профессиональная деятельность связана с Арктикой и Антарктикой.

О том, что это за удивительные люди – полярники, а также как изменилась Арктика за последние 20 лет, рассказал в интервью корреспонденту «МИР 24» яхтенный капитан Николай Литау – действительный член Русского географического общества, кавалер Ордена Мужества, российский яхтсмен, совершивший на построенной под его руководством яхте «Апостол Андрей» три кругосветных путешествия и установивший 5 мировых рекордов. Этот человек оставил за кормой 190 тысяч морских миль, прошел все океаны и стал организатором и участником множества уникальных экспедиций в Арктику и Антарктику.

– Николай Андреевич, считаете ли вы себя полярником? И как вы думаете, что отличает полярников ото всех остальных людей?

Николай Литау: У меня за спиной 13 арктических и 5 антарктических навигаций. И я в общем-то с полным правом могу считать День полярника своим праздником, хотя у меня и нет знака «Почетный полярник». Но мне все-таки кажется, что настоящие полярники – это те, кто работает на полярных станциях или дрейфует на льдинах. Живут там из года в год.

Конечно, для того, чтобы быть настоящим полярником, надо иметь особый склад характера и быть в душе романтиком. Годами выдерживать такие суровые условия жизни, и при этом снова и снова отправляться туда можно только имея романтическую натуру.

Среди полярников преобладают мужчины. И, хотя женщины занимают все более активную позицию во всех вопросах, но на антарктических станциях женщины практически не живут. Там очень тяжелые условия и множество опасностей.

В целом полярников-зимовщиков сейчас стало куда меньше, чем было при Советском Союзе. На Земле Франца-Иосифа когда-то в советское время была огромная станция, большой поселок и даже работал детский сад и начальная школа. А в 2011 году, когда мы там побывали, на станции работали всего четыре человека. А когда уходили, то осталось только трое, поскольку четвертого прямо при нас съел медведь. Человек пошел на метеоплощадку снимать показания приборов и исчез. Коллеги нашли только его сапоги с остатками ног. Так что работать там по-прежнему опасно.

В Антарктиде медведей нет, но все равно люди гибнут при различных обстоятельствах. Все полярники помнят, как во время первой советской антарктической экспедиции погиб тракторист Иван Хмара: он провалился в трещину вместе с трактором и ушел под воду. Но и сейчас работа полярников не стала менее опасной.

Понятно, что там приходится жить в условиях постоянных бытовых ограничений. Конечно, на станциях стоят дизельные генераторы, там есть электричество, полярники строят себе бани, есть возможность приготовить горячую еду. Но все равно это трудный быт. К тому же, полярники работают в очень маленьких коллективах, общаясь всего с двумя-тремя коллегами без возможности сменить обстановку. Практически как космонавты. Это большое психологическое испытание.

А еще им приходится жить вдали от семьи. Вот отправляется муж-полярник в экспедицию и возвращается только на пару месяцев в году. Глядь, а дети уже выросли! Я младшую дочку видел за первые три года ее жизни всего несколько раз: когда она только родилась, а потом – когда ей исполнился год, два и три. Так что первые несколько лет она росла практически без меня. И так почти у всех полярников.

Хотя я видел на наших полярных станциях и семейные пары. Скажем, муж – начальник станции, а жена исполняет обязанности метеоролога. Причем одна полярница, пока муж работал, даже отправилась с нами: и рыбы наловила, и оленя подстрелила – очень решительная женщина! Но это скорее исключение.

– Что изменилось за последнее время в Арктике? Из-за глобального потепления работать стало комфортнее или это, наоборот, создает какие-то дополнительные трудности?

Н. Л.: Это как сказать. Нам стало легче, а медведям стало тяжелее. Медведям нужен лед, чтобы с него охотиться, бить нерпу. А когда вокруг чистая вода, то медведь бессилен, он не может добыть себе пищу. Появились уже медведи, которые не видели земли, которые родились и выросли в центральной Арктике на льдах и всю жизнь там живут. Они не могут теперь дойти по льдам до материка. Есть и такие, кто начал прибиваться к поселкам и питаться на помойках.

Для нас навигация стала гораздо комфортнее. Я хожу в Арктику с 1998 года и имею возможность сравнить. По оценкам гидрологов, навигации 1998 и 1999 год были тяжелее всех остальных навигаций в ХХ веке. И было действительно очень трудно. А сейчас сменилось всего одно поколение, и уже в 2010 году был создан прецедент, когда две яхты прошли по периметру Северного Ледовитого океана (то есть совершили полярную кругосветку) всего за одну навигацию! Раньше это сделать было просто невозможно.

Позже я тоже совершил такую экспедицию в роли капитана в составе международного экипажа на парусно-моторном английском судне. Мы прошли нашу и канадскую Арктику относительно легко.

На яхте «Апостол Андрей» мы ходили в Арктику более 10 лет. Сейчас в связи с активным и бурным таянием льдов в Арктике многое открывается, и есть шанс найти что-то, что целых сто лет находилось под толстым слоем льда.

Например, следы исследователей Арктики, пропавших в начале прошлого века. В 1912-1914 годах сразу три экспедиции с разными целями отправились в Арктику, одна из них под командованием лейтенанта Георгия Брусилова, другая под командованием Русанова, а третья под командованием Седова. Экспедиция под командованием Русанова пропала бесследно, из команды Брусилова спаслись только два человека. А экспедиция Седова вернулась, но сам Седов пропал, и за более чем 100 лет никаких его следов найти не удалось. Начиная с 2010 года мы пытались пройти по маршрутам этих экспедиций и, если бы нам чуть больше повезло, мы бы нашли их следы. Так, например, экспедиция под руководством Олега Продана нашла останки членов экспедиции Брусилова, которые замерзли и остались подо льдами на земле Франца-Иосифа. А сейчас льды растаяли, и спустя более чем 100 лет их останки были найдены. В целом сейчас открывается множество нового и неизведанного.

– Сколько месяцев в году можно совершать навигацию и как высоко удается подниматься?

Н.Л.: Максимально я добирался на яхте до 83-й параллели. Это было в 2013 году и было абсолютным рекордом! До того момента никому не удавалось на яхтах подниматься выше. А теперь можно свободно ходить под парусом вплоть до 85-й параллели! Так было и в прошлом, и в позапрошлом году.

В 2018 году мы работали в Арктических районах с радиолюбителями. Так вот, в тот раз мы льдов в Карском море вообще не встретили! При том что в 1998 году я прошел там же с великим трудом, выискивая разводья, полыньи и другие возможности пробраться среди льдов.

Ведь яхта – это же не ледокол, ей нужна относительно чистая вода. Даже лед толщиной 20 см – это для яхты уже серьезное препятствие. И в 1998 году пройти через Карское море было сложнейшей задачей, а через 20 лет, в августе 2018 года, я совсем не встретил там льдов!

Обычно навигация начинается в июле, когда лед наконец начинает таять, в августе и сентябре совершаются все основные экспедиции, тем более что в августе еще светло круглые сутки. Но потом к концу сентября сильно укорачивается световой день и может возникать опасность нового ледообразования. А льдины, погруженные в воду, не видны на радарах, их можно увидеть только визуально и только в светлое время суток. Поэтому в сентябре, когда начинает рано темнеть, навигация становится более сложной и можно не успеть вернуться домой. Ведь нам надо успеть до 15 октября, когда закрывается Беломорско-Балтийский канал. По нему нам нужно пройти, чтобы оказаться на месте стоянки яхты в Санкт-Петербурге.

– Каковы ваши планы на навигацию этим летом?

Н. Л.: Мы снова собираемся повторить опыт экспедиции с радиолюбителями. Часть из них горячо заинтересована в том, чтобы выйти на связь из таких мест, откуда люди еще никогда не выходили в эфир, или это было очень давно, в середине прошлого века. В 2018 году наша тема называлась «Легенды Арктики» и мы прошли там, куда нога радиолюбителя еще не ступала. Это тоже своеобразное открытие, но в радиоэфире. Всему радиолюбительскому сообществу объявляется, когда и откуда будет вестись связь, и все этого мгновения с нетерпением ждут. Мы приходим, разбиваем лагерь и начинаем работать в эфире. Три человека работают одновременно, при этом сменяясь. И можно успеть сделать до 5-7 тысяч сеансов радиосвязи за трое суток!

В этом году радисты хотят посетить острова Кирова в северо-восточной части Карского моря. Мы высадимся на острове Исаченко и разобьем лагерь, чтобы оттуда работать в эфире.

Есть и несколько других планов. Так, например, путешественник, который совершает кругосветное путешествие, используя разные виды транспорта, хочет пройти часть своего пути на нашей яхте. До Нарьян-Мара он добрался на собаках, а теперь ему нужно обогнуть полуостров Таймыр и выйти в поту Тикси, чтобы дальше продолжить путешествие.

Он пока ищет спонсоров, чтобы продолжить свое путешествие, а мы решаем вопросы подготовки яхты, получения необходимых разрешений и так далее.

– Вы стали капитаном яхты и путешественником очень поздно, на пороге сорокалетия, а чем вы занимались до того?

Н.Л.: Я начинал свою трудовую деятельность рабочим на сахарном комбинате. Один из моих коллег, которому довелось поработать сезон в геологоразведывательной экспедиции, во время перекуров взахлеб рассказывал о красотах Джунгарского Алатау. Слов «высокогорье», «голубые ели» и других из этого ряда оказалось достаточно, чтобы я уволился с завода и подался в экспедицию маршрутным рабочим. Это был первый звонок.

Потом я служил в армии. Судьба забросила меня в Иркутск и я считал это подарком: мне совсем не хотелось служить рядом с домом, хотелось увидеть нашу огромную страну.

Следующим местом жительства был выбран Ленинград. Здесь, как и в случае с геологией, решающим оказались рассказы сослуживца-ленинградца: «Дворцы, каналы, львы, белые ночи…» Я поверил ему, приехал и был совершенно очарован этим городом. И по сей день Питер мой любимый город, хотя мне и довелось повидать немало красивейших городов мира.

Потом я оказался в Москве. Временно устроился в строительное управление с забавным названием УМОР и проработал там целых 17 лет! Вначале водителем, потом начальником гаража. В те же годы окончил Политехнический институт и получил диплом инженера.

Все свободнее время и отпуска посвящал туризму во всех его проявлениях: горному, водному, конному, на снегоходах. В 1987 году стал заниматься парусным спортом (слово «яхтинг» тогда еще не знали) в яхт-клубе Буревестник. Через пять лет получил диплом яхтенного капитана.

– Когда и как увлечение яхтингом стало делом жизни, профессией?

Николай Литау: «Это произошло в мои 38 лет, в этом возрасте мужчины нередко меняют свою жизнь. В 1993 году я отказался от сытой, размеренной жизни, а обрел весь мир и нескончаемую дорогу».

Годом раньше я был капитаном-наставником на английской яхте Wild Goose. Мы совершили плавание от Белого моря до Черного по внутренним водным путям России, и это был первый случай, когда иностранное судно прошло «через сердце России», как любил говорить автор этой идеи английский фотограф и журналист Майлз Кларк.

Провели мы это плавание совместно со знаменитым путешественником Дмитрием Шпаро и после того наше сотрудничество продолжилось. Я оставил УМОР и перешел к Дмитрию в Клуб «Приключение». Весной 1993 года была заложена яхта, которая три года спустя обрела имя «Апостол Андрей».

– Вы автор идей кругосветных плаваний под парусом по всем четырем океанам планеты. Но идеи мало. Как вы добивались ее реализации? Как и на какие средства строили яхту?

Н. Л.: Яхта строилась больше трех лет. И это много. Регулярная нехватка денег, просчеты в организации и неудачный выбор конструктора – все это привело к долгострою и, как следствие, к лишним тратам. Средства вкладывал и Клуб «Приключение» и многочисленные спонсоры. Главным из них был Тверской вагоностроительный завод, в цехе которого и был построен «Апостол Андрей». Немалую роль тогда сыграла поддержка нашего проекта администрацией Твери.

К третьему году строительства стало ясно, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Экипаж яхты перебрался на завод и, работая по 12-14 часов в сутки, завершил строительство. Так что наших трудов в яхту вложено немало.

– Кто принял решение так назвать ваше судно? Чувствовали ли вы помощь и покровительство Апостола Андрея?

Н.Л.: С названием история интересная. Мы долго не могли с ним определиться: нам хотелось, чтобы в имени отражалось все сразу – наши идеи, масштабы замысла, грядущее 300-летие российского флота. Был даже объявлен конкурс в «Московской правде». А завершилось все неожиданно. Мы, как обычно, искали деньги. В этот раз на шкотовые лебедки. И тут судьба свела нас с одним человеком, который обещал помочь, но предложил обратиться за благословением к Патриарху Алексею II. Идея нам понравилась. Наш благодетель сам же организовал выход на Патриарха и таким образом мы получили имя и лебедки.

Верующий ли я? Не могу однозначно ответить. Как говорится: «Кто в море не ходил, тот в Бога не веровал». И как определить ее – помощь апостольскую? Нам удавалось выходить из самых сложных ситуаций. Что это? Промысел Божий или наши умения и везение? Вот где точно апостольское имя помогло, так это когда мы пришли без руля в Австралию и три не очень дружных между собой православных общины – церковь Московского патриархата, Русская православная церковь за рубежом и старообрядческая община – единодушно помогали словом и делом. А жили мы в те дни в доме для моряков под патронажем Английской церкви.

– Сколько всего вы совершили глобальных путешествий под парусом и где было труднее всего?

Н. Л.: Самым сложным было, конечно, первое кругосветное путешествие: вокруг Восточного полушария через Северный Морской путь. Помню, как нас стращали океанскими переходами: «Это вам не по морю ходить!» А в океане оказалось даже проще: меньше навигационных опасностей, мелей, скал, судов, от которых надо уворачиваться. В океане сложнее на первых порах морально: от его безбрежности, от удаленности берегов и портов.

А вот чего мы никак не ожидали, так это такого количества поломок. Поначалу ломались регулярно: не успевали починить одно, как ломалось другое. Сложность поломок шла по восходящей. После проблем с такелажем и палубным оборудованием мы потеряли винт на подходе к Канарским островам. И кульминацией всего явилась потеря руля аккурат посреди маршрута в середине Индийского океана. В тот момент казалось, что это конец всему. Но мы вновь выкрутились из незавидного положения.

На «Апостоле Андрее» я совершил три кругосветных плавания. Про первое я сказал. А второе было вокруг Западного полушария, проливами Канадского Арктического архипелага. Тогда «Апостол Андрей» стал первым российским судном, прошедшим Канадскую Арктику. Правда, трудностей и приключений тоже было достаточно: это и шторма Южного океана и сложнейшая ледовая обстановка в Канадской Арктике, где мы попадали в ледовый плен, дрейфовали со льдами и повредили винт. И под конец, уже на Балтике, совсем лишились винта и в Кронштадт входили только под парусами. Но несмотря ни на что, практически все намеченные задачи были выполнены.

Третье кругосветное путешествие было Антарктическое: в 2005-2006 годах мы обогнули Антарктиду, находясь все время выше 60 градуса широты – незримой границы Антарктики.

Четвертое глобальное плавание, в котором мне довелось принимать участие, проходило в 2012-2013 годах и уже не на нашей яхте. Это было международное кругосветное ралли, маршрут его проходил в основном по теплым и комфортным тропическим широтам. Я был капитаном-наставником на российской яхте Royal Leopard и прошел половину дистанции. Во время этого плавания я пересек свой юбилейный – десятый экватор.

– Правда ли, что дельфины любят соревноваться с яхтой? Как это происходит? Какие еще интересные истории вспоминаются?

Н.Л.: Да, есть такая страсть у дельфинов плавать наперегонки с яхтами. Они плывут параллельно, обгоняют яхту с легкостью, подныривают под корпус и особенно любят нестись впереди яхты перед самым ее штевнем. Тогда можно попытаться потрогать дельфина за спинной плавник, дотянувшись до него с носа яхты.

В районе Гренландии нас сутки сопровождали гринды – большие такие дельфины. Внутри яхты отчетливо было слышно, как они перекликались друг с другом. А в Южном океане, у берегов Антарктиды, с нами полчаса резвились горбатые киты. И одна из этих громадин, величиной с «Апостол», на прощание по-дружески шлепнула нас по борту своим трехметровым хвостом.

– Чем вы занимались в последние годы?

Н.Л.: До 2017 года мы ходили в экспедиции исключительно за деньги спонсоров, поэтому было возможно ходить в кругосветки и совершать всякие подвиги, не думая о финансах.

Сейчас мы сотрудничаем с компанией по организации морских арктических туров. А в 2019 году мы совершали коммерческий рейс в интересах канадской фирмы, которая занимается туризмом в высоких широтах. В том числе в Арктике и Антарктике. С ними мы пошли в экспедицию к Северной земле – одному из самых недоступных архипелагов.

Если на Новой земле есть даже поселения и военная база, то Северная земля по природным условиям полностью недоступна. А мы там уже побывали в 2013 году, и канадцы просили нас повторить этот опыт, чтобы сориентировать их на местности, и чтобы они могли все подробно описать. Так что в 2019 году мы занимались этой работой. И это тоже было очень интересно. Мы там все обследовали, залезли в каждую дырку и прошли такими маршрутами, которыми у Северной земли не ходили даже ледоколы. Поэтому это было тоже прекрасно.

Я бываю также и в Антарктиде. Но там я работаю просто капитаном на коммерческой яхте, которая возит туристов в Антарктиду. Мы выходим из Аргентины и за три месяца навигации успеваем сходить туда и обратно через пролив Дрейка четыре раза.

Известно, что по древней традиции моряк, который, обогнув мыс Горн, пройдет проливом Дрейка, имеет право вставить серьгу в ухо. А я пролив Дрейка только с туристами прошел 14 раз! Да для того, чтобы вставить все положенные мне серьги, уши надо иметь, как у слона! Но это уже просто коммерческая работа, и мы не считаем себя героями. Хотя достается нам порой не меньше, чем другим полярникам.

Сейчас я готовлюсь к новой навигации: на днях мне нужно ехать в Питер, чтобы готовить нашу яхту. В этом году у нас юбилей: ровно 25 лет с тех пор, как яхта «Апостол Андрей» была спущена на воду.

Фото предоставлено Николаем Литау