Отрубать руки тем, кто взял чужое. Такое наказание, которое сегодня практикуется в ряде исламских стран, нет-нет, да и предлагает кто-либо ввести и в Казахстане. Страна живет по светским принципам и законам, но когда-то в степи пытались внедрить в практику суровые нормы шариата.
«Жеті Жарғы» – так казахи называли свод правил, разработанный ханом Тауке. По этому своду законов степняки жили столетиями. А еще были законы Касымхана («Касым ханнын каска жолы»), Есимхана («Есім салған ескi жол»), а также попытки внедрить в казахское право нормы шариата. Многим влиятельным людям они были выгодны, но строгие мусульманские нормы в среде кочевников в итоге так и не прижились.
Один из древнейших историко-юридических памятников казахов «Жеті Жарғы» был принят в XVII веке. Термин «жарғы» происходит от древнетюркского слова «жар», означающего вынос решения по спорному вопросу.
Но к концу XVIII века, когда в степи обострилась классовая борьба между зажиточными феодалами и беднотой, одного адата (обычное право у мусульманских народов) стало уже недостаточно. «Киргизцы ханов своих слушают только тогда, когда хотят, а паче когда видят в этом собственную свою пользу», – писал русский путешественник и географ Николай Рычков.
Дело в том, что практически все преступления по адату могли быть выкуплены скотом или деньгами. И в этом плане в более выигрышном положении, естественно, оказывались преступники из зажиточных семей. При этом параллельно несправедливость и гнет со стороны казахских ханов, султанов, биев и старшин усугублялись усилением жесткой политики русского царизма.
Чтобы держать народ «в узде», казахская знать стала обращаться к шариату. С первой половины XIX века он стал играть существенную роль в казахской юстиции. Шариат легализовывал такие жесткие меры репрессий, как телесные и членовредительские наказания. И более того, чрезвычайно расширял сферу применения смертной казни. Он становился эдаким «якорем спасения» для власть имущих. Так, например, богохульство каралось смертью путем «побивания каменьями», у вероотступников ислама конфисковывали имущество, для изобличения прелюбодея достаточно было четырех свидетелей и т.д.
Хан Младшего жуза Арынгазы (1783-1833) наводил порядок в степи под знаменем шариата. Русский дипломат Януарий Ярцев писал: «Суд его не по закону предков, всем известному, а по закону мухаммеданскому, никому не ведомому».
Своей расправе Арынгазы придавал характер религиозной справедливости: все изречения, произнесенные муллами, преподносились как предписанные Кораном. Первое изречение, которое Арынгазы заставил произнести в глубине степи, стоило жизни 11 ворам, они были обезглавлены. За ними последовали новые жертвы.
В сообщении Ярцева подчеркнуто, что шариатская расправа Арынгазы не имеет ничего общего с исламом как с религией и мусульманским фанатизмом: «Муллы, худжи, казы, его окружающие не только не знают оного (шариата) надлежащим образом, но даже едва умеют правильно писать и читать по-арабски, и не понимая ничего в раскрываемой ими законной книге, произносят благоговеющим невеждам решения по воле повелевающего».
При этом стоит сказать, что ислам среди казахов практиковался в своеобразной форме. Персидский богослов и путешественник Рузбехан писал, что с XV века ислам казахам проповедовали миссионеры Туркестана, Мавераннахра, Астрахани, Дербента, Хорезма, Журжана, Астрабада, Хорасана и Ирака. Но при этом казахи пользовались славой «плохих мусульман» и даже «кафиров», отступников ислама. При Рузбехане ученые Мавераннахра и Хорасана дали фетву о том, что казахи – неверные. Их обвиняли в идолопоклонничестве, в наличии языческого культа солнца. Шейбани хан использовал это даже как повод для провозглашения «священной войны» против казахов. Даже много веков спустя неоднократно отмечалось всякое отсутствие у казахов религиозного фанатизма, население по-прежнему было равнодушно к исламу и оставалось «плохими мусульманами».
«Ни один казахский би, то бишь судья, не отрубил конечности, не выколол глаза, не убил побиванием камней ни одного человека, как того требует шариат. Наши великие и мудрые предки, принимая ислам четко и ясно, обозначили главные принципы: казахи признают Коран, признают великого пророка Мухаммеда, признают хадисы, но, в то же время, казахи кушают казахскую еду, арабы кушают арабскую еду. Например, арабы считают, что мясо лошади харам, и едят его только кафиры. У нас казах без казы и карта (деликатесы из конины) – это уже не совсем казах. Казахи носят казахскую одежду, приспособленную к нашему климату, арабы носят арабскую. Если бы наши великие матери носили бы хиджаб, женщина не смогла бы и на ишака сесть. А в нашей традиции, вы знаете, одна из самых распространенных национальных игр – это Кыз куу, когда девушка скачет на коне быстрее ветра, спасаясь от поцелуя джигита, а потом также вихрем несется за ним, хлестая камчой», – отмечал историк и политолог Камал Бурханов.
Хан Ширгазы (последний официально признанный российским престолом хан Младшего жуза) заявлял, что он «судить ордынцев по законным обычаям (по адату) не намерен, а если хочет правительство (российское), то по шариату он приступит к рассматриванию дел, и, так как он и члены неграмотные, то и поручают муллам рассматривать и решать дела самим». Так писал в своей статье «Свидание с ханом меньшей киргиз-кайсацкой орды» историк Левшин А.
Шариат, выгодный власть имущим, практиковался в степи с конца XVIII века. Но во второй половине XIX века он в итоге стал терять позиции. Изгонять его стал русский царизм. Ученый-правовед Савелий Фукс видел тому две причины: «Во-первых, царизм видел в шариате почву для проникновения в Казахстан иностранной враждебной агентуры, действовавшей всегда под флагом панисламизма, а во-вторых, потому, что не хотел усиливать позиции казахской знати. Вытеснить шариат было тем легче, что защиту основных интересов байства, которая раньше осуществлялась при помощи острой шариатской репрессии, теперь взяло на себя уголовное право империи в царских судах».
То есть с этого времени наступила новая веха в истории степного права. Суд по шариату постепенно ушел в небытие. А все тяжкие и относительно тяжкие преступления стали относиться к юрисдикции царских судов. В бийских судах оставили рассмотрение только «маловажных преступлений» и иски на сумму менее 50 рублей.
Алия Султан
