Cтрастная седмица для православных христиан – самая строгая и важная неделя в году. В это время церковь снова проживает трагические события последних дней земной жизни Иисуса Христа, которые предшествовали Воскресению. Христианство долгое время было философской основой европейской цивилизации, поэтому библейские сюжеты имеют огромное значение в истории европейского, в том числе русского искусства. MIR24.TV вспомнил картины русских художников, посвященных событиям Страстной недели.
«Тайная вечеря», Николай Ге, 1863
Картина «Тайная вечеря» стала одним из самых значительных произведений Николая Николаевича Ге. В этой работе художник отошел от иконографической традиции и сделал акцент на психологизме сцены. Более того, картина Ге апокрифична.
«В отличие от традиционной трактовки евангельского события, когда названный Христом будущий отступник остается неузнанным, Иуда в картине Ге уходит опознанным, на него устремлены потрясенные, негодующие взоры апостолов Иоанна и Петра. Это приводит к драматически заостренной ситуации. Обнаженность конфликта, трактовка его как идейного раскола, принципиального разногласия сторонников двух различных мировоззрений и составляет наиболее оригинальную черту произведения», – сообщают специалисты Третьяковской галереи.
Картина была закончена в 1863 году и имела огромный успех. Императорская академия художеств удостоила Николая Ге звания профессора, минуя звание академика, а картина была куплена для музея Академии. Павел Третьяков очень сожалел, что «Тайная вечеря» Ге не попала в его коллекцию, однако в 1925 году уменьшенная копия картины, выполненная по заказу купца К.Т. Солдатенкова, все-таки пополнила его собрание.
«Христос в Гефсиманском саду», Архип Куинджи, 1901
В 1880 году Архип Иванович Куинджи представил публике «Лунную ночь на Днепре», картина прославила его, однако с 1882 года художник перестал показывать новые работы. Впервые почти за 20 лет в 1901 году Куинджи решил продемонстрировать узкому кругу учеников и друзей (среди которых был Менделеев) несколько картин, в том числе свою трактовку библейского сюжета. В творчестве великого пейзажиста было не много тематических картин, и одна из них – «Христос в Гефсиманском саду».
«...мы увидели темный густолиственный кедровый и масленичный сад на горе Елеонской с ярко-темно-голубой прогалиной посредине, по которой, облитый темным лунным светом, шествовал Спаситель мира. Это – не лунный эффект, это – лунный свет по всей своей несказанной силе, золотисто-серебряный, мягкий, сливающийся с зеленью деревьев и травы, и пронизывающий собою белые ткани одежды. Какое-то ослепительное, непостижимое видение…» – так описывал свои впечатления присутствовавший на показе писатель и журналист Иероним Ясинский в статье «Магический сеанс у А.И. Куинджи».
В центре картины находится фигура Христа, озаренная ярким потусторонним лунным светом. Миру света вокруг Спасителя противопоставляется мир тьмы в гуще деревьев, в которой притаились стражники, ожидающие знака – поцелуя Иуды.
«В Гефсиманском саду», Николай Ге, 1869
В преддверии ареста, суда и казни Христос молится в Гефсиманском саду: «Отче мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф.26: 39-44). Рельеф за спиной Спасителя создает ощущение крушения мира, тектонического сдвига, катастрофы, на фоне коленопреклоненной прямой фигуры сад словно съезжает в пропасть. Ге прежде всего обращается к человеческой ипостаси Христа – страдающей. Важное средство выразительности здесь – свет.
«Лицо Христа обращено к лучу света, который символизирует присутствие Бога-отца. Так с помощью драматургии света Ге передает разговор Христа с Богом-отцом. Картина Ге вливается в русло восточно-христианской традиции, согласно которой свет неотделим от самого Бога, свет – эманация Бога. Сгущенность эмоциональной атмосферы картины «обязана» также колориту, построенному на аккордах темных тонов чернильно-синего, лилового, серого, зеленого и черного. В глухой и торжественный красочный реквием вливаются неумолимые лучи серебряного лунного света», – рассказывают в «Третьяковке».
Современники эту картину Ге не приняли, ее посчитали «до дерзости небрежной».
«Суд Синедриона. «Повинен смерти!», Николай Ге, 1892
Еще одна работа из «Страстного цикла» Николая Николаевича Ге изображает финал ночного заседания Синедриона, вынесшего смертный приговор Иисусу Христу. На зрителя движется процессия из священников и музыкантов. В красноватом свете мы видим первосвященника Иудеи Каифу, который несет Тору, за ним движется первосвященник Анна, тесть Каифы. Справа склонил в отчаянии голову и закрыл ее руками тайный ученик Христа и член синедриона Никодим. «Интересно – случайно или нарочно его Каиафа – портрет Льва Николаевича…» – писал Репин. Слева в отдалении у стены художник изобразил фигуру Христа, над которым глумятся люди. Любопытно, что если Каифа напоминает Толстого, то Христос у Ге похож на Пушкина.
«Переворачивающее душу страшное одиночество Христа в последние дни его земной жизни явлено Ге в картине. Перед зрителем проходит убаюкивающий себя красивыми звуками мир, не желающий видеть раздражительную и непривлекательную правду», – отмечают искусствоведы.
Стоит отметить, что образ Христа в «Страстном цикле» у Ге, больше напоминающий Иешуа из Евангелия от Воланда у Булгакова, шел вразрез с каноном и вызывал отторжение в обществе. Из-за него картина не была допущена до экспонирования на ХХ Передвижной художественной выставке 1892 года.
«Голгофа (Распятие Христа)», Илья Репин, 1869. Эскиз
В подростковом возрасте Илья Репин расписывал храмы, потом, будучи состоявшимся художником, он не раз возвращался к евангельским сюжетам. На написание эскиза «Голгофа (Распятие Христа)» его вдохновила посмертная выставка молодого художника Константина Флавицкого, на которой он увидел одноименный эскиз-набросок. В автобиографии «Далекое и близкое» художник рассказывает, что во время работы над своим эскизом ощущал себя внутри толпы:
«Близкие Христу – мать, ученики и друзья – долго, только издали, трепетали, онемев от отчаяния и горя. Страха ради, они не смели подойти ближе. Мать упала от изнеможения. С ними, в этой темной, страшной трагедии, я потерялся до самозабвения. Солнечное затмение. Тьма... И церковная завеса разорвалась, и все внутри у меня рвалось... Как музыки, хотелось рыданий... Благодетельная темнота затмения. В темноте, понемногу и невольно, близкие добираются до креста... Неузнаваемый, в потоках запекающейся крови, он узнал их... Он им обрадовался... Он им говорил и успокаивал их: «Не горюй, мать, – Иоанн тебе заменит сына...» Лицо его едва можно было узнать: терновые колючки, крепко прикрученные к голове, все более впивались в голову и в шею; он был страшен в своем кровяном покрове; местами потоки струились, блестя от факелов. «Боже, боже, за что же ты меня оставил!..» И крест почти весь казался красным, блестящим от кровяных ручьев...»
Толпа на эскизе Репина сливается с горой, в небо устремлены сотни пик, и над всем этим колыхающимся ощетинившимся организмом на фоне темнеющего неба поднимается крест с распятым Христом. В конце жизни, в 1925 году, Репин снова вернется к этой теме и напишет страшную в своем реализме «Голгофу».
«Голгофа», Илья Репин, 1921-1922
Последняя трактовка Репина казни на Голгофе стала одной из ключевых его работ в позднем периоде творчества. Перед нами двое обнаженных распятых, Христа среди них нет – его крест уже лежит на земле, и кровь с него слизывают бродячие собаки. В центре композиции – вход в пещеру и теплящийся в ней огонек. Туда близкие Иисуса Христа отнесли его тело для подготовки к погребению, там Спаситель воскреснет и явится Марии Магдалине, чтобы она передала благую весть остальным.
Эту картину Илья Ефимович написал на грубом холщовом обороте линолеума. В поселке Куоккала (ныне Репино), который тогда принадлежал Финляндии, художник доживал свои дни, и возможности приобрести холст у него не было. Когда запасы закончились, в дело пошли линолеум и клеенка.
В 1926 году на выставке в Финляндии работу приобрел норвежский доктор, который повесил картину в столовой. Она производила такое тяжелое впечатление, что на время обеда ее скрывали занавесом. А в 1979 году сын доктора, известный меценат и коллекционер Христиан Оль, передал «Голгофу» в Художественный музей Принстонского университета, где она хранится до сих пор. В России картина никогда не выставлялась.
«Жены-мироносицы», Михаил Нестеров, 1889. Эскиз
Жен-мироносиц, верных последовательниц Иисуса Христа, было семь: Мария Магдалина, Мария Клеопова, Саломия, Иоанна, Мария, Марфа и Сусанна. Ранним утром женщины пришли к погребальной пещере Христа с благовониями (миро) для ритуального умащения тела. Перед ними на гроб сошел ангел, и земля сотряслась, отворив гроб, а стража бежала. Ангел сообщил мироносицам, что Спаситель воскрес.
Именно этому событию посвящен эскиз Нестерова. Ранее утро, еще не потухли звезды, на переднем плане мы видим ангела, восседающего на камне, в отдалении – двух женщин с лампадой. Позже художник написал по этому эскизу картину, но, видимо, посчитал ее неудачной и уничтожил.
«Явление Христа Марии Магдалине после воскресения», Александр Иванов, 1834
Только что плакавшая об учителе Мария Магдалина видит воскресшего Иисуса Христа – ее выражение лица передает момент перехода от горя к неожиданной радости. Она протягивает руки к Спасителю, но он останавливает ее порыв словами: «Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему». Контраст между человеческой радостью и божественной отрешенностью подчеркнут с помощью цвета – красного платья Марии и белых пелен Иисуса Христа.
«Ваши похвалы «Магдалине» моей выкликают меня помочь моей натурщице, с которой я работал голову и руки, – писал художник сестре. – Она так была добра, что, припоминая все свои беды и раздробляя на части перед лицом своим лук самый крепкий, плакала, и в ту же минуту я ее тешил и смешил так, что полные слез глаза ее с улыбкой на устах давали мне совершенное понятие о Магдалине, увидавшей Иисуса. Я, однако же, работал в то время не хладнокровно, сердце мое билось сильно при виде прекрасной головы, улыбающейся сквозь слезы. Я думаю, и моя физиономия была необыкновенная».
Если Марию Магдалину Иванов писал с двух натурщиц, то совершенная фигура Христа напоминает одновременно скульптуру датского художника и скульптора Бертеля Торвальдсена и Аполлона Бельведерского. Картина была хорошо принята в России, за нее художнику присвоили звание академика, однако для Иванова по сути это была проба сил перед главным трудом жизни – картиной «Явление Христа народу».
Читайте также:
