«Деревенская Россия вся расписана на колдовские приходы»: как лечили знахари?

В 1860 году Григорий Григорьевич Мясоедов, основатель Товарищества передвижных художественных выставок, написал картину «Знахарь»: две крестьянки приходят в избу травника за помощью, и тот, склонившись над ковшиком, творит заговор, на лицах крестьянок – страх и благоговение... Вплоть до ХХ века для большей части населения России единственной возможностью получить медицинскую помощь было обращение к знахарю. Свои «знающие люди» были во многих селах, плату за лечение они могли брать едой и холстом, а иногда помогали бесплатно. Заговоры, устно передаваемые с языческих времен и хранимые знахарями, являются важной частью восточнославянского фольклора и изучаются учеными. MIR24.TV рассказывает, кто мог стать знахарем, какие методы они использовали и почему иногда со знахарями расправлялись.

Смотрите х/ф «Знахарь» (мелодрама, Польша, 1981) в пятницу, 18 августа, в 19:35 и 20 августа в 20:35 на телеканале «МИР». Режиссер: Ежи Гоффман. В ролях: Ежи Биньчицкий, Анна Дымна, Томаш Стокингер, Бернард Ладыш, Божена Дыкель и др.

Знахари были неотъемлемой частью традиционной культуры восточных славян, людьми, хранившими обрывки древнего опыта врачевания. Некоторые исследователи полагают, что первыми знахарями можно считать волхвов – служителей дохристианских языческих культов, которые, помимо прочего, занимались лечением людей и скота, а со временем знахарство соединило в себе элементы языческого и христианского мировоззрения. «<…>нередок взгляд на волхвов, лишь как на деревенских колдунов, знахарей мелкого масштаба. Такими стали далекие потомки древних волхвов в XVI – XVII вв., по традиции все еще называвшиеся волхвами», – пишет Б.А. Рыбаков в своем труде «Язычество Древней Руси».

Согласно Толковому словарю Ожегова, «знахарь – это лекарь-самоучка, действующий собственными примитивными способами, часто с колдовскими приемами». Сложность в определении статуса этих людей состоит в смешении понятий «знахарь» и «колдун». Знахари действительно использовали магические приемы, например, заговоры, но не творили колдовство на смерть, болезни, несчастья. В отличие от колдунов, свое предназначение они видели во врачевании, как людей, так и животных.

Как правило, знахарями становились одинокие холостяки – бобыли, пожилые вдовы или престарелые девицы. Секреты лечения передавали устно, часто по семейной линии. Считалось, что знахарь, раскрывший свои тайны посторонним, лишится силы, поэтому заговоры читались шепотом, произносящих их называли шептунами, а сами заклинания – шепотками. По этой же причине знахари вели уединенный, обособленный образ жизни. Несмотря на высокий статус в социуме, их «особость», нелюдимость и таинственность обрядов вызывали у крестьян уважительно-опасливое отношение, а порой и неприязнь. Например, если в избе знахаря в позднее время горел огонь, могли решить, что «дед» варит зелье, а в гостях у него нечистая сила.

«В трудную минуту за помощью обращались к лекарям, признавали их искусство. Но таинственные умения приносили и неприятности их обладателям. История знает много примеров, когда виновниками различных невзгод народ считал знахарей и колдунов и жестоко расправлялся с ними», – пишет этнограф Г.С. Поповкина в монографии «Знахари и знахарство у восточных славян юга Дальнего Востока России».

Опасность нес и тот очевидный факт, что знахарь становился носителем чужих тайн. Историк Н.Г. Устрялов в «Истории царствования Петра Великого» пишет, что князь В.В. Голицын, увидев благосклонность царевны Софьи к Ф.Л. Шакловитому, призвал одного из своих крестьян, слывшего знахарем, чтобы взять у него коренья «для прилюбления», которые клал в кушанье царевны. А чтобы знахарь не проговорился, Голицын велел сжечь его в бане.

Знахари и знахарки знали целебные свойства различных средств животного происхождения, трав и минералов, изготовляли мази и настойки. Лечили меланхолию, бессонницу, головные боли, боли в животе, зубную боль, сердечные болезни, переломы, вывихи, диарею, рожистые воспаления, лишай, грыжу, ячмень на глазу, гинекологические и урологические заболевания, залечивали раны и ожоги. Многие имели специальность, например, костоправ, рудомет (лечение кровопусканием), кильных дел мастер (вправление грыж) и пр. При заселении Дальнего Востока особым уважением пользовались знахари, умевшие заговаривать змеиные укусы. Как особо ценные, эти заговоры хранили написанными на бумаге, применяли также толченый корень лопуха и простоквашу. Многие знахарские средства действительно были уместны, например, черника при диарее, лук и чеснок для предупреждения цинги, наложение лубков (шин) при переломах, массаж. Знахари в том числе занимались лечением «болезней», не признаваемых официальной медициной, таких как сглаз и порча.

«От какой бы из перечисленных причин ни приключилась болезнь человеку, знахарь, как и весь деревенский русский мир, глубоко убежден, что всякая болезнь есть живое существо. С нею можно разговаривать, обращаться к ней с просьбами или приказаниями о выходе вон, спрашивать, требовать ответов», – пишет С.В. Максимов в книге «Нечистая, неведомая и крестная сила».

Ученые собрали и изучили сотни заговоров со всех уголков России, в этом смысле восточнославянская заговорная традиция считается одной из наиболее богатых и разнообразных на территории Евразии. Типичные персонажи этих заклинаний: девушки, старец, царь, мертвецы. Поэт А.А. Блок в статье «Поэзия заговоров и заклинаний» (1906) приводит текст заговора при кровотечении: «На море Океане, на острове Буяне, девица красным толком шила; шить не стала, руда перестала». Этнограф и фольклорист М.К. Азадовский в 1914 году записал другой его вариант: «На острови, на Буяне, сидит дева Марея на золотым стуле, золотой иголкой со шолковой ниткой шьют ы зашивают кровеную рану у раба Божiя (име ему) и кроф горячу».

Заговоры произошли от языческих заклинаний и со временем впитали в себя христианские, в том числе апокрифические сюжеты и молитвы. Церковь считала упоминание святых в заговорах кощунством и сбиванием христиан с толку. «Пусть будем мы больны, лучше остаться больными, чем для освобождения от болезни впасть в нечестие (прибегая к заговорам). Демон, если и уврачует, больше повредит, чем принесет пользы», – предостерегал еще раннехристианский святитель Иоанн Златоуст.

Магия и эротика Купальской ночи в поверьях славян

Н.Э. Гейнце писал про эпоху Ивана Грозного: «В то далекое время наши предки не любили лечиться у ученых лекарей, считая их, с одной стороны, басурманами, так как они приходили к нам из-за границы, а с другой – чародеями, знающимися с нечистой силой. Все, начиная с последнего холопа до знатного боярина, пользовались советами домашних знахарей, которые лечили простыми средствами, и иногда очень удачно. Старая нянька Панкратьевна была в княжеском доме и лекарь, и акушерка, и отличная ворожея».

Примерно до XVI века церковь относилась к деятельности знахарей терпимо, но со временем ее позиция стала жестче. Уличенных в траволечении («зелейничестве»), ведовстве (волховании, чародействе и т.д.) предписывалось предавать суду церкви, а всевозможные «травники», «целебники» и «лечебники», содержащие наряду с описаниями лекарственных трав заговоры, объявлялись запрещенными. Однако знахари никуда не делись – дело в том, что они были единственным источником медицинской помощи для большей части населения страны вплоть до ХХ века.

Любопытные случаи были напечатаны в одном из выпусков еженедельной газеты «Врач» в 1899 году: так, Харьковское уездное Земское собрание постановило выдавать знахарю Бондаренко до конца его жизни за лечение им собачьего бешенства по пять рублей в месяц, а в селе Старом Сумского уезда Харьковской губернии «дiду» селяне платили за эту же услугу 24 рубля в год. В трех верстах же от города Сумы, на хуторе Косовщине, жила бабка Прасковья Богуш, пользовавшаяся большой известностью. Избы в Косовщине превратились в подобие гостиниц: приезжающие платили в месяц за жилье по 30 рублей и за лечение более 40 рублей. «Богуш лечит преимущественно потением, для чего делает ванны из соли, разных трав и, наконец, навоза. Кроме того, она дает скипидар внутрь и им же натирает больных. Богуш нажила уже капитал в несколько десятков тысяч рублей и 600 десятин земли», – отмечалось в газете.

Этнограф В.Г. Богораз писал, что «деревенская Россия вся расписана на колдовские приходы, нисколько не хуже церковных. В каждом селе четыре основные фигуры: священник, учитель, фельдшер, колдун. Частенько не хватает учителя, фельдшера, батюшки, но колдун уж, наверное, есть».

Просвещенное общество, конечно, выступало за развитие наук и против традиции знахарства. Еще в XVIII веке В.Н. Татищев обращался в духовном завещании к своему сыну: «В деревне, где ты жить будешь, необходимо при себе иметь должно лекаря искусного, дабы как для самого тебя, так и для крестьян своих и посторонних, в случае болезни, мог скорее помощь подать, что весьма сожалетельно: по неимению таких искусных людей, от деревенских проклятых обманщиков, ворожей, шептунов и колдунов, от их безумных и вымышленных лекарств весьма много напрасно народу гибнет, от чего и в неизлечимую болезнь приходят, а иные и вовсе умирают». Такого же мнения был и М.В. Ломоносов, который считал, что вывести чары и ворожей нужно «размножением докторов и аптек».

Возможно, репутацию знахарей подпортило большое количество шарлатанов, выдававших себя за них, чтобы получать внимание, почет, еду, деньги и даже интимные приключения. Сибирский публицист Н.М. Ядринцев в 1871 году писал, что некоторые бродяги для мистификации нарочно носили с собой разные корешки, травы, камешки, глину и пр.: «Как только откроется знахарь, а за ним дело не стоит, сейчас же сбегаются женщины, несут молоко, хлеб, холст и обращаются с просьбами. Тогда бродяга-знахарь наговаривает на волосок, на щепочку, «дабы раб Божий N сох также по рабе Божией N, как эта лучинка иссохнет на печке».

Методы некоторых «знающих» людей действительно сегодня вызывают недоумение. Так, одна крестьянка из Путивля лечила воловьи раны прикладыванием сушеных кротов, а общепринятым методом лечения младенцев от плача было обращение к «криксам»: на заре нашептывали заговоры, носили детей под насест в курятник, плевали по сторонам. Дело в том, что восточные славяне – язычники верили в существование крикс (другие названия: ночницы, криксы-вараксы, плаксы) – ночных духов женского пола, которые делали пакости людям, нападая на детей в часы сна и не давая им уснуть.

Различные суеверия, вера в то, что все болезни – от сглаза распространены до сих пор, а до эпохи всеобщего образования носили особый размах. Лишь во второй половине XIX века, после упразднения крепостного права, в России появилась земская медицина, которая позволила сельскому населению пользоваться услугами квалифицированных докторов, однако врачей и фельдшеров сильно не хватало, а в плохую погоду добраться до них не представлялось возможным. Особенно это касалось России за Уралом, где в каждом селении жили знахари и «бабки», у которых и лечилось крестьянство. В эпоху СССР занятие врачеванием без медицинского образования стало уголовно наказуемым, за это грозило до двух лет исправительных работ и штраф в размере трех минимальных месячных зарплат.