«Деревенская Россия вся расписана на колдовские приходы»: как лечили знахари?
В 1860 году Григорий Григорьевич Мясоедов, основатель Товарищества передвижных художественных выставок, написал картину «Знахарь»: две крестьянки приходят в избу травника за помощью, и тот, склонившись над ковшиком, творит заговор, на лицах крестьянок – страх и благоговение... Вплоть до ХХ века для большей части населения России единственной возможностью получить медицинскую помощь было обращение к знахарю. Свои «знающие люди» были во многих селах, плату за лечение они могли брать едой и холстом, а иногда помогали бесплатно. Заговоры, устно передаваемые с языческих времен и хранимые знахарями, являются важной частью восточнославянского фольклора и изучаются учеными. MIR24.TV рассказывает, кто мог стать знахарем, какие методы они использовали и почему иногда со знахарями расправлялись.
Знахари были неотъемлемой частью традиционной культуры восточных славян, людьми, хранившими обрывки древнего опыта врачевания. Некоторые исследователи полагают, что первыми знахарями можно считать волхвов – служителей дохристианских языческих культов, которые, помимо прочего, занимались лечением людей и скота, а со временем знахарство соединило в себе элементы языческого и христианского мировоззрения. «<…>нередок взгляд на волхвов, лишь как на деревенских колдунов, знахарей мелкого масштаба. Такими стали далекие потомки древних волхвов в XVI – XVII вв., по традиции все еще называвшиеся волхвами», – пишет Б.А. Рыбаков в своем труде «Язычество Древней Руси».
Согласно Толковому словарю Ожегова, «знахарь – это лекарь-самоучка, действующий собственными примитивными способами, часто с колдовскими приемами». Сложность в определении статуса этих людей состоит в смешении понятий «знахарь» и «колдун». Знахари действительно использовали магические приемы, например, заговоры, но не творили колдовство на смерть, болезни, несчастья. В отличие от колдунов, свое предназначение они видели во врачевании, как людей, так и животных.
Как правило, знахарями становились одинокие холостяки – бобыли, пожилые вдовы или престарелые девицы. Секреты лечения передавали устно, часто по семейной линии. Считалось, что знахарь, раскрывший свои тайны посторонним, лишится силы, поэтому заговоры читались шепотом, произносящих их называли шептунами, а сами заклинания – шепотками. По этой же причине знахари вели уединенный, обособленный образ жизни. Несмотря на высокий статус в социуме, их «особость», нелюдимость и таинственность обрядов вызывали у крестьян уважительно-опасливое отношение, а порой и неприязнь. Например, если в избе знахаря в позднее время горел огонь, могли решить, что «дед» варит зелье, а в гостях у него нечистая сила.
Опасность нес и тот очевидный факт, что знахарь становился носителем чужих тайн. Историк Н.Г. Устрялов в «Истории царствования Петра Великого» пишет, что князь В.В. Голицын, увидев благосклонность царевны Софьи к Ф.Л. Шакловитому, призвал одного из своих крестьян, слывшего знахарем, чтобы взять у него коренья «для прилюбления», которые клал в кушанье царевны. А чтобы знахарь не проговорился, Голицын велел сжечь его в бане.
Знахари и знахарки знали целебные свойства различных средств животного происхождения, трав и минералов, изготовляли мази и настойки. Лечили меланхолию, бессонницу, головные боли, боли в животе, зубную боль, сердечные болезни, переломы, вывихи, диарею, рожистые воспаления, лишай, грыжу, ячмень на глазу, гинекологические и урологические заболевания, залечивали раны и ожоги. Многие имели специальность, например, костоправ, рудомет (лечение кровопусканием), кильных дел мастер (вправление грыж) и пр. При заселении Дальнего Востока особым уважением пользовались знахари, умевшие заговаривать змеиные укусы. Как особо ценные, эти заговоры хранили написанными на бумаге, применяли также толченый корень лопуха и простоквашу. Многие знахарские средства действительно были уместны, например, черника при диарее, лук и чеснок для предупреждения цинги, наложение лубков (шин) при переломах, массаж. Знахари в том числе занимались лечением «болезней», не признаваемых официальной медициной, таких как сглаз и порча.
Ученые собрали и изучили сотни заговоров со всех уголков России, в этом смысле восточнославянская заговорная традиция считается одной из наиболее богатых и разнообразных на территории Евразии. Типичные персонажи этих заклинаний: девушки, старец, царь, мертвецы. Поэт А.А. Блок в статье «Поэзия заговоров и заклинаний» (1906) приводит текст заговора при кровотечении: «На море Океане, на острове Буяне, девица красным толком шила; шить не стала, руда перестала». Этнограф и фольклорист М.К. Азадовский в 1914 году записал другой его вариант: «На острови, на Буяне, сидит дева Марея на золотым стуле, золотой иголкой со шолковой ниткой шьют ы зашивают кровеную рану у раба Божiя (име ему) и кроф горячу».
Заговоры произошли от языческих заклинаний и со временем впитали в себя христианские, в том числе апокрифические сюжеты и молитвы. Церковь считала упоминание святых в заговорах кощунством и сбиванием христиан с толку. «Пусть будем мы больны, лучше остаться больными, чем для освобождения от болезни впасть в нечестие (прибегая к заговорам). Демон, если и уврачует, больше повредит, чем принесет пользы», – предостерегал еще раннехристианский святитель Иоанн Златоуст.
Н.Э. Гейнце писал про эпоху Ивана Грозного: «В то далекое время наши предки не любили лечиться у ученых лекарей, считая их, с одной стороны, басурманами, так как они приходили к нам из-за границы, а с другой – чародеями, знающимися с нечистой силой. Все, начиная с последнего холопа до знатного боярина, пользовались советами домашних знахарей, которые лечили простыми средствами, и иногда очень удачно. Старая нянька Панкратьевна была в княжеском доме и лекарь, и акушерка, и отличная ворожея».
Примерно до XVI века церковь относилась к деятельности знахарей терпимо, но со временем ее позиция стала жестче. Уличенных в траволечении («зелейничестве»), ведовстве (волховании, чародействе и т.д.) предписывалось предавать суду церкви, а всевозможные «травники», «целебники» и «лечебники», содержащие наряду с описаниями лекарственных трав заговоры, объявлялись запрещенными. Однако знахари никуда не делись – дело в том, что они были единственным источником медицинской помощи для большей части населения страны вплоть до ХХ века.
Любопытные случаи были напечатаны в одном из выпусков еженедельной газеты «Врач» в 1899 году: так, Харьковское уездное Земское собрание постановило выдавать знахарю Бондаренко до конца его жизни за лечение им собачьего бешенства по пять рублей в месяц, а в селе Старом Сумского уезда Харьковской губернии «дiду» селяне платили за эту же услугу 24 рубля в год. В трех верстах же от города Сумы, на хуторе Косовщине, жила бабка Прасковья Богуш, пользовавшаяся большой известностью. Избы в Косовщине превратились в подобие гостиниц: приезжающие платили в месяц за жилье по 30 рублей и за лечение более 40 рублей. «Богуш лечит преимущественно потением, для чего делает ванны из соли, разных трав и, наконец, навоза. Кроме того, она дает скипидар внутрь и им же натирает больных. Богуш нажила уже капитал в несколько десятков тысяч рублей и 600 десятин земли», – отмечалось в газете.
Просвещенное общество, конечно, выступало за развитие наук и против традиции знахарства. Еще в XVIII веке В.Н. Татищев обращался в духовном завещании к своему сыну: «В деревне, где ты жить будешь, необходимо при себе иметь должно лекаря искусного, дабы как для самого тебя, так и для крестьян своих и посторонних, в случае болезни, мог скорее помощь подать, что весьма сожалетельно: по неимению таких искусных людей, от деревенских проклятых обманщиков, ворожей, шептунов и колдунов, от их безумных и вымышленных лекарств весьма много напрасно народу гибнет, от чего и в неизлечимую болезнь приходят, а иные и вовсе умирают». Такого же мнения был и М.В. Ломоносов, который считал, что вывести чары и ворожей нужно «размножением докторов и аптек».
Методы некоторых «знающих» людей действительно сегодня вызывают недоумение. Так, одна крестьянка из Путивля лечила воловьи раны прикладыванием сушеных кротов, а общепринятым методом лечения младенцев от плача было обращение к «криксам»: на заре нашептывали заговоры, носили детей под насест в курятник, плевали по сторонам. Дело в том, что восточные славяне – язычники верили в существование крикс (другие названия: ночницы, криксы-вараксы, плаксы) – ночных духов женского пола, которые делали пакости людям, нападая на детей в часы сна и не давая им уснуть.
Различные суеверия, вера в то, что все болезни – от сглаза распространены до сих пор, а до эпохи всеобщего образования носили особый размах. Лишь во второй половине XIX века, после упразднения крепостного права, в России появилась земская медицина, которая позволила сельскому населению пользоваться услугами квалифицированных докторов, однако врачей и фельдшеров сильно не хватало, а в плохую погоду добраться до них не представлялось возможным. Особенно это касалось России за Уралом, где в каждом селении жили знахари и «бабки», у которых и лечилось крестьянство. В эпоху СССР занятие врачеванием без медицинского образования стало уголовно наказуемым, за это грозило до двух лет исправительных работ и штраф в размере трех минимальных месячных зарплат.