Киновед Александр Шпагин: Баталов всегда играл сложную судьбу интеллигентного человека
10:43 20/11/2023
Без него «Ежик в тумане» был бы не таким философским, а «Москва слезам не верит», вероятно, не получила бы «Оскара» – 20 ноября исполняется 95 лет со дня рождения Алексея Владимировича Баталова, яркой кинозвезды советской эпохи. На главные роли в свои картины его приглашали Михаил Калатозов, Иосиф Хейфиц, Михаил Ромм, Ролан Быков, Владимир Мотыль и Владимир Меньшов. Без харизмы Баталова, его уникального бархатного голоса сложно представить себе фильмы «Летят журавли», «Дорогой мой человек», «Дама с собачкой», «Девять дней одного года», «Три толстяка», «Бег», «Звезда пленительного счастья», «Чисто английское убийство»…
В день рождения Алексея Владимировича киновед Александр Шпагин рассказал MIR24.TV о том, что актер не умел перевоплощаться, но сумел задать новый тренд в советском кино, а также как под него переделывали сценарий хита Меньшова «Москва слезам не верит».
Смотрите в понедельник, 20 ноября, х/ф «Чисто английское убийство» (детектив, СССР, 1974) в 22:20 на телеканале «МИР». Режиссер: Самсон Самсонов. В ролях: Алексей Баталов, Леонид Оболенский, Георгий Тараторкин, Борис Иванов, Файме Юрно и др.
Александр Владимирович, в чем секрет успеха Алексея Баталова?
– Баталов всегда говорил: я не актер. И где-то он был прав. Он был из тех актеров, которые никогда не перевоплощались. Один раз он попробовал, и это было совершенно неудачно, когда он играл старого сумасшедшего профессора во «Внимание, черепаха!» (Ролан Быков, 1969) – за него было несколько неудобно. То есть он, безусловно, не характерный актер. Более того, он вряд ли умел сыграть, например, переход из состояния спокойствия в состояние ярости. В некоторых картинах он это пытался делать, у него не получалось. То есть подлинно актерской природы в нем не было. Но это, наверное, один из первых актеров постсталинского времени, который был актером-личностью. Он привнес на экран личностное начало, которое станет основополагающим для актеров уже 1970-х годов. Достаточно вспомнить Янковского, который тоже к перевоплощению был не склонен, или Буркова.
Если ранее в основе актерской профессии была способность к перевоплощению, умение надевать на себя самые разные маски, то с приходом Баталова возникает совершенно новый тип – это актер, который ведет диалог со зрительным залом от первого лица, от себя самого. Это умный, интеллектуальный актер, который тонко играет нюансы человеческой природы, человеческого характера и состояния, создает неоднозначное пространство, которое ведет не столько к удовольствию от актерской игры, сколько к мысли от актерской игры – о том или ином характере, социальном типе. Социальный тип, который он воплощал – это, безусловно, тип нового человека, абсолютно индивидуально мыслящего, человека не коллективного, и это уже было выражено в его роли в фильме «Большая семья» (Иосиф Хейфиц, 1954), где он играл молодого рабочего, собиравшегося поступать в институт.
Все интонации, вся физика Баталова говорили о том, что это не персонаж коллектива, что это человек, живущий со своим мировоззрением и формирующий свое мировоззрение, идущий исключительно от себя, от своей человеческой природы, божественного духа, а не духа коллектива, который лежал в основе культуры 1930-х годов.
Даже в самых элементарных репликах Баталов постоянно играет размышление, сомнение. Более того, он играет не внешне. Тут его абсолютное открытие. Все так или иначе играли внешне, даже актеры, которые были не склонны к перевоплощению и за которыми тянулись в 30-е годы – таковы Крючков, Андреев, Олейников. Это были не перевоплощенцы, это тоже были актеры-личности, но все равно они текст подавали всегда вовне, они так или иначе шли от театра, когда ты подаешь текст в зал и создаешь на экране некую энергетику. Баталов абсолютно никакой энергетики не создавал, но возникала глубинная энергетика, энергетика интеллекта. У него все интонации уходили в себя, он бубнил на экране, это была его абсолютно новая актерская краска и новое актерское состояние. Каждая его реплика была не столько обращена на других героев, сколько на него самого, в первую очередь, это был диалог с самим собой. Он как будто всегда решал какие-то внутренние проблемы.
После «Дела Румянцева» (Иосиф Хейфиц, 1955) Баталов окончательно стал звездой. Он играет молодого шофера, который по сути своей никакой не шофер, а типичный интеллигент. Дальше он и переходит на роли интеллигентов. У него было прекрасное качество, данное ему от природы, – невероятное обаяние. Поэтому его интонация на экране просто завораживала. Ему не надо было ни перевоплощаться, ни играть какие-либо состояния – он и без того был чрезвычайно интересен, от него было не оторвать глаз. И за ним стали стремиться. То есть он создал на экране новую парадигму, до него таких актеров не было.
Какую роль в его судьбе сыграла, пожалуй, его самая известная картина – «Москва слезам не верит»?
– В 1970-е годы Баталов вдруг устарел. После «Звезды пленительного счастья» (Владимир Мотыль, 1975) была «Поздняя встреча» (Владимир Шредель, 1978) – психологическая мелодрама, заметный был фильм, но нельзя сказать, что хит. Был еще историко-революционный сериал «Сгореть, чтобы светить», он там играл довольно большую роль русского эмигранта за границей, но эта картина была малозаметной и довольно плохой... То есть он снимался, даже иногда в главных ролях, но ему хотелось большего. Поэтому, когда ему предложили роль в «Москва слезам не верит», он очень обрадовался.
И какое же это было гениальное попадание! Валентин Черных, когда писал сценарий, писал роль Гоши на Меньшова и в том числе предложил ему поставить картину. Меньшов очень сильно переписал сценарий, сделал из односерийного двухсерийный, изменил во многом концепцию, добавил немереное количество воздуха, не стреляющих ружей, дополнительных сцен – сделал кинороман. Но главный герой – это был мужик, а Сизов, заместитель Ермаша (Ф.Т. Ермаш, 1-й председатель Государственного комитета СССР по кинематографии, – прим. ред.), сказал: «Слушай, не надо тебе это играть, возьми Баталова». Тогда было придумано, что Георгий не совсем рабочий: он слесарь по тончайшим радиоустановкам в НИИ. При этом он человек запойный, что подчеркнуто.
Сценарий был такой фрондерский и на тот момент несколько антисоветский – что сколько советскую женщину ни корми всевозможными званиями, должностями и успешной карьерой, все равно она в первую очередь хочет мужика. Грубоватый вообще был сценарий, и это был определенный вызов. Сценарий слегонца нес в себе борьбу с привычными советскими нарративами.
Посмотрите на друзей Гоши на пикнике – это режиссеры, ученые, барды, неслучайно среди них нет ни одного рабочего. У меня такое ощущение, что это свободолюбивый человек, который поругался с представителями советской власти и ушел в рабочие. Иными словами, вариант поэта Юрия Карабчиевского, которого отовсюду изгнали, и он стал слесарем по сложным установкам на заводе. Знали создатели фильма о Карабчиевском или нет, но персонаж мне очень напоминает человека с какой-то скрытой, внутренней и неоднозначной биографией. И это очень хорошо, потому что за всеми персонажами Баталова всегда чувствуется этот бэкграунд.
Он всегда играл сложную судьбу интеллигентного человека, который в той или иной степени противостоит давлению реальности и побеждает ее. После этого фильма он стал самым успешным мужским персонажем 1970-х. Женщины Советского Союза писали письма тоннами, и фраза: «Дайте мне номер электрички, в которой едет Гоша» – стала культовой, «мемом» тех лет. И никакие Мягковы, Янковские, Дали по успешности с этим героем не сравнятся. Тут начался новый старт Баталова, благо, он еще очень хорошо выглядел, и до 60 лет он снимался в подобных ролях. Вспомним «Зонтик для новобрачных», «Время отдыха с субботы до понедельника» – в общем, с Гоши у него начался новый виток актерской карьеры.
Алексей Владимирович озвучивал мультфильмы редко, но метко – чего стоят «Ежик в тумане», «Приключения пингвиненка Лоло» и эпизод «Как обманули змея» в сериале «Гора самоцветов». У него действительно был уникальный голос?
– Голос Баталову действительно был дан природой совершенно замечательный, глубокий, с тонкими модуляциями, и он прекрасно им пользовался, поэтому, когда он начинал читать за кадром, начиналась эстетика некоего завораживания. Если у Яковлева или Копеляна в основе была умная ирония, то у Баталова интонация не ироническая, у него за кадром интонация всегда была философская. В том числе поэтому он озвучивает и философские мультфильмы, и документальные фильмы, и всегда привносит глубокое, глубинное мировоззрение, внутренний диалог человека с самим собой и глубинный диалог с аудиторией.
Подробнее в сюжете: Новости кино
