Геннадий Хазанов: У Театра эстрады такая же судьба, как у любого живого человека

С народным артистом РСФСР, художественным руководителем Московского театра эстрады Геннадием Хазановым встретилась ведущая телеканала «МИР 24» Камила Тилова.

70 лет назад открыл свои двери Театр эстрады, изначально он располагался в другом здании на Садово-Триумфальной площади, а потом уже переехал сюда, на Берсеневскую набережную. Эта сцена видела легендарных людей. Здесь выступал оркестр Леонида Утесова, Эдит Пиаф, Марк Бернес, Марлен Дитрих. Вы помните тот момент, когда сюда в первый раз попали? Как это было?

Забыть это нельзя. Я сюда попал, когда это еще не было Театром эстрады. Это был клуб Совета министров СССР, мне было лет 12. Я здесь стоял в делегации Дома пионеров Москворецкого района и бойким голосом произносил какие-то три ничего не значащих слова, смысл которых так до меня и не дошел до сих пор. Мне казалось, что меня весь зал слушает с замиранием. Скоро 60 лет будет, как я сюда первый раз вышел.

Вы почти 30 лет руководите этим театром. Наверняка, как у любого человека, были взлеты, падения. Какими своими решениями вы гордитесь на этой должности?

У меня одни падения, никаких взлетов. Я ползаю по этой сцене. Счастлив, что у театра в этом году юбилей. К юбилею театр открылся после пятилетней паузы. Счастлив смотреть, в каком он виде, какая команда работает в театре. Я счастливый человек. На старости лет столько счастья свалилось.

Наверное и работы очень много. Если пять лет была работа техническая, то сейчас, наверное, всплеск творческой работы?

Вы знаете, у нас очень удобная форма существования. Мы после пятилетней паузы существуем как открытая площадка. У нас меньше рисков провалиться, хотя риски есть всегда, когда зритель недоволен. Это неважно, кто является создателем того или иного, как теперь принято говорить, контента, но если это выходит на сцену, значит администрация театра несет за это ответственность. И в этом смысле мы рады, у нас очень востребованная площадка. И у нас неограниченный выбор, кого хотим, того не выбираем.

А кого вы хотите в основном? Как сюда попадают?

От «Маскарада» Лермонтова до «Мистерии-буфф» Маяковского

Как революция изменила русский театр?

У меня замечательная помощница Карина Владимировна Захарова. Этот неподъемный груз в основном лежит на ней. Она является первым щитом, потом рассказывает мне. Я со своим мерзким характером говорю: это нам хорошо, а это нам нехорошо. Но если говорить серьезно, у нас практически на год вперед востребован театр, и действительно сюда мечтают попасть многие. Я вчера виделся с очень известным артистом, Игорем Костолевским, и он в таком восхищении. Я говорю: «Приходите играть сюда». Он так обрадовался, не ожидал. И я думаю, неужели я к этому театру имею отношение? Очень хороший театр. Не стыдно.

А за эти 27 лет вы часто меняли представление о том, каким должен быть этот театр?

Это был путь проб и ошибок, что-то удалось, что-то не удалось. Я перепробовал все, и создание своей труппы в театре, не дало это положительного результата. Наверное, в силу того, что я по профессии не режиссер и в связи с этим не театральный вождь.

А здесь нужно быть вождем?

В любом театре для того, чтобы этот театр имел свое ни на кого не похожее лицо, нужен вождь, нужна та личность, о культе которой говорят. Потому что культ личности создать легче, чем саму личность. Вот со мной как раз тот случай, когда культ есть, а с личностью не знаю.

Вы строгий к себе, конечно.

А что остается делать, сам себя не поругаешь, никто не поругает.

Я думала, что у Театра эстрады своей труппы никогда не было.

Была. То есть до моего прихода не было. Потом, это было в начале 2000-х, я пригласил на работу целый курс, который выпускался из Российской академии театрального искусства. Это курс профессора Кудряшова Олега Львовича. Сезона три они поработали, и мы пытались сделать спектакли. Я помню, как с нами репетировал и делал спектакль Сергей Пускепалис. Его, к сожалению, нет в живых, он трагически рано ушел из жизни. Сережа репетировал, выпускал спектакль, а зрителей не было.

А это так обидно.

А что делать? Не идут. Это же не демонстрация, зрителей нельзя насильно погнать в театр.

То есть иллюзии, что труппа нужна, больше не существует?

Я считаю, что труппа нужна тогда, когда есть режиссер, и когда этот режиссер с труппой создает театр. Такие опыты были в советское время. Так было у Товстоногова, так было у Любимова. Иначе вообще не могло быть. А потом пришло время таких дилетантов, как я.

Получается, сейчас все спектакли играют приглашенные артисты, люди могут сами изъявить желание у вас выступать и вы подумаете? Но и вы кого-то можете пригласить. Так это работает?

Конечно. У нас открытый театр. И есть эти две формы. Мы сами этот продукт не создаем. Но мы открыты для того, чтобы люди, которые создают, приходили к нам. Потому что если это не государственный театр со своей труппой, своим репертуаром, куда остальным-то деваться? У нас время другое.

Один из главных подарков к юбилею театра – это открытие после реставрации. Я читала, что реставрация была сложная, причем пытались прийти к тому виду, который был задуман изначально архитектором. Были ли найдены какие-нибудь необычные находки под слоями штукатурки?

Меня все время соблазняли снять эту надпись наверху. Говорили, что это прошлое, ничего этого нет. Я говорю: «Зачем это надо снимать? Это же было». Мало того, это здание, памятник советской архитектуры. Что мы бежим от своей истории? Мы хотим все время ее загримировать, запудрить. Она такая, какая есть, счастливая, несчастная, радостная, трагическая, всякая, как человеческая жизнь. И у театра такая же судьба, как у любого живого человека. Разница только в том, что не будет меня, здесь будут другие люди, другие артисты. В зале будут сидеть другие зрители. Но это будет продолжаться.

А если представить, что архитектор Борис Иофан сейчас пришел в этот театр, что он бы сказал, как вам кажется?

Он бы сказал: «А этот что здесь делает в желтых ботинках?» Между прочим, в этот зал когда-то входили, как раньше говорили, фирмачи театров западноевропейских и заокеанских. И смотрели на этот театр, и говорили: «Потрясающе! И по архитектуре прекрасно!». Это здание не очень театральное. Оно, скорее, именно концертное. За счет того, что вот такой полукруг. Но создатели спектаклей находят выход из положения. Все хорошо.

В день рождения принято чего-то желать, получать подарки. Что бы вы пожелали этому театру?

Я пожелал бы театру бесконечного потока зрителей. Чтобы он никогда не забывал, что через эту сцену прошли все лучшие творческие силы. Я не могу назвать ни одного знаменитого артиста, который не стоял бы на этой сцене. В этом смысле такого здания больше нет. Учитывая, что он начал работать в 1954 году там, на Садово-Триумфальной, а с 1961-го года здесь. Уже больше 60 лет. Эти люди, цвет, гордость русской культуры, потому что под русской культурой я понимаю не национальность, которую пишут в анкетах, а я понимаю принадлежность к культуре, к языку и к стране.

Пускай процветает ваш дворец чудес.

Спасибо вам большое!